Старший брат царя. Книга-1 - Николай Кондратьев

— Волосы на голове терплю, повелитель. По русской пословице: с волками жить, по-волчьи выть. Я и в церковь хожу, и молебны попу заказываю. Да простит мне Аллах сии прегрешения.

— Помнишь, кто приходил к тебе от хана Менглы-Гирея?

Расым назвал с десяток имен. Хан задумался, потом спросил:

— Чем помочь можешь?

— Великий повелитель! Твои люди пробивают брешь в засеке по Муравскому шляху, а там сильные укрепления. Я знаю места, где пеший отряд пройдет без помех. Могу провести сегодня ночью две-три сотни твоих воинов. Они ударят по засеке с тыла, и ты подойдешь к городским стенам. На засеке народа мало, а что есть — с малым оружием, с топорами да ножами. Они больше с ведрами, готовятся тушить огонь.

Хаи принялся задавать вопросы о семье Расыма: чем торгует, где лавка, потом резко повернул разговор:

— Много ли войска у воеводы тульского Темкина?

Купец ответил без запинки:

— Много, повелитель, полтьмы будет. Одних стрельцов с тысячу.

— А припаса огневого?

— Не знаю сколько, но подводы шли из Москвы.

Следующий вопрос хан задал после небольшой паузы:

— Ты слыхал, что с нами идет великий князь рязанский Михаил?

— Слыхал, повелитель.

— Хотел бы ты служить ему?

— Великий повелитель, мой отец завещал служить тебе, хану крымскому.

— Хорошо. Ты станешь служить нам, а постоянно будешь находиться при князе Михаиле, заслужишь его доверие, награжу. Понял, что я от тебя хочу?

— Понял: нужно быть твоим оком. Нелегкая задача... Попробую во славу Аллаха.

— Да славится имя Его! Об этом мы еще поговорим. А теперь скажи: присягнет ли Тула Михаилу?

Впервые за весь разговор купец задумался, прежде чем ответить:

— Великий повелитель, люди слепы и не сразу могут разглядеть свою выгоду... И, опять же, у них сильна вера...

— Веру трогать не станем... Есть ли у тебя на примете люди, которые помогли бы великому князю?

— Поискать таких можно... Опять же дело рисковое, нужны деньги, и немалые.

— Ты прав, за деньги все купить можно... Пока погуляй там, может, еще понуждишься. Саттар, проводи его и зови русского князя.

Выждав, когда полог закрылся, хан обратился к Мусе:

— Что скажешь, князь? Можно ему верить?

Князь Муса еще быстрее затеребил бороду:

— Один Аллах знает, что на уме у человека. Думаю, послать две сотни можно, чтоб видел купец, да скрытно еще полтысячу. А князя Михаила окружить своими людьми надо.

— Посылай, — согласился хан. — Хоть не верю этому купчишке. Мы тут пытали кое-кого. Все в один голос говорят: в Туле воинов мало, все пошли к Ивану. А этот, слышал, одних стрельцов тысячу насчитал.

— Тогда зачем отпустил его?

— А может, и взаправду ничего не знает. Пусть думает, что поверили. Будет засада, засаду ты истребишь, но не убивай его. Приведи сюда. После этого русские ему верить перестанут, и вот тогда он станет верным нашим слугой.

— Истину скажу: Аллах наградил тебя, повелитель, великим разумом.

- Князь Муса восхвалял ум и прозорливость хана, но лицо его оставалось сумрачным и злым.

Девлет-Гирей заметил это и решил польстить старику:

— Три дня тому назад на военном совете я возражал против похода. Шайтан затуманил мои мозги. Мы видим теперь: ты, князь, был прав тогда, правильно сказал, что Москва не успеет помочь Туле. Твоими устами прорицал сам Аллах. Отныне ты будешь ближайшим моим советником. И сейчас хочу твоего совета. Завтра мы возьмем Тулу. Князь Иван хватится и пошлет войско. Нужно ли его ждать и принять бой?

— Мы шли помочь казанскому царю. Если не примем бой, где наша помощь?

— Правильно! Если придет малый отряд, будем бить. От большого войска станем уходить. Но не просто уходить. Пойдем вдоль засеки на Михайлов, Пронск. Когда тульские полки Ивана узнают, что их жены и дети у нас в плену, эти войска не пойдут на Казань. Потом узнают вои из Михайлова, из Пронска. Их князья побегут искать нас, а мы выйдем на Переяславль Рязанский, дальше на восток. Когда возьмем Переяславль, Ивану будет не до Казани.

Князь Муса понял, что такой план обещает большую добычу.

— Ты — великий стратег, повелитель. Но тогда Иван погонится за нами со всем своим войском.

— Мы и хотим этого. Мы отступим, и его войско окажется там, где уже были мы, а мы станем выжигать все и уничтожать людишек.

— А вдруг он появится неожиданно, опередит нас?

— Этого не может быть, нас с севера защищает его же засека. Поэтому прикажи моим именем: скот и юрты оставить по сию сторону засеки. Разорим Тулу, вернемся и пойдем на восход.

— Так будет! — неохотно согласился Муса.

Тут слегка приподнялась кошма, прикрывающая вход, показалась голова Саттара:

— Помилуй, повелитель!

— Что надо?

— Князь Камбирдей едет.

— Встречай! — приказал Девлет-Гирей и обратился к Мусе: — Оставайся, князь. Послушаешь наш разговор.

— Нет, повелитель. Дозволь уехать к войску моему. Там сейчас прорубают и прожигают проходы в Тульской засеке. Завтра буду ждать тебя по ту сторону засеки, как условились. Расыма возьму, тысячнику Карачаху прикажу пойти с ним... Буду гнать людей насмерть, чтобы завтра янычары Камбирдея прошли без потерь!

— Ой, князь Муса-джан, зачем такие слова! Две тысячи янычар — большая помощь нам от султана Сулеймана, да славится его имя в веках!

— Да будет так. Слава Аллаху! - произнес Муса и поспешно вышел из шатра. Чтобы не встретиться с Камбирдеем, сразу повернул за шатер. Его нукеры для встречи князя погнали коней вокруг поляны.

Для всех придворных повелось оставлять коней в березняке перед поляной и к шатру приближаться пешком. Только князь Камбирдей пренебрегал этим правилом. В сопровождении трех янычар он подъехал к шатру. Два янычара спешились и помогли тучному князю сойти с коня. Саттар встретил Камбирдея низким поклоном и широко распахнул перед ним кошму.

Князь Камбирдей верой и правдой служил Османской империи; Сулейман отмечал его своей милостью. Сейчас, например, князь был оком султана в этом походе крымцев на Москву. Правда, султан доверил ему всего две тысячи янычар. Куда внушительнее выглядели б пять тысяч, и совсем хорошо, если б с ним следовала целая тьма!

Князь Камбирдей доводился шурином Девлет-Гирею: любимая сестра хана была его старшей женой, казалось бы, не чужой в войске. Однако он замечал, что крымские князья почему-то сторонились его...

Хан встретил князя у входа, они обнялись; Девлет-Гирей, придерживая гостя за локоть, проводил его к почетному месту, усадил на подушки. Пока хозяин и гость расспрашивали друг друга о здоровье, Насым принес запотевшие пиалы с кумысом. Потом хану пришлось отвечать на неприятные вопросы, которые задавал князь. Действительно, Перекоп перешли почти сто тысяч правоверных, а к Тульской засеке подошли всего две-три тьмы. Где остальные? Разбрелись для грабежа? А где ханская власть? Сколько времени придется ждать, чтобы собраться всем? Хан ответил с несвойственной ему поспешностью:

— Ждать нельзя, князь. Войско Ивана в двух дневных переходах. Тулу мы возьмем, в городе нет войск, одни бабы...

Камбирдей неопределенно качал головой, лицо его непроницаемо, припухшие веки совсем прикрыли глаза. Хан очень хотел знать, что думает шурин, и прямо спросил его об этом. Тот допил кумыс, поставил пиалу и только тогда ответил:

— Ты правильно говорил на диване: раз Иван с большими полками рядом, нужно уходить, прийти потом. Твои князья захотели взять Тулу, пусть берут.

Девлет почувствовал недоброе:

— А ты, князь, янычар не пустишь?!

— Понадобится, пущу: воевать с бабами — мало чести. Но Тула — город большой, добра всем хватит... — Камбирдей помолчал, пока рабыня наполняла кумысом пиалы. — Ты мне скажи, брат жены моей, что делают твои князья, чтобы покончить с Тулой?

— Многое, князь. Вчера прислал гонца царевич Магмет-Гирей. Его полтьмы прошла через Малиновскую засеку. У ворот на Киевском тракте стража, говорит, невелика, без боя разбежалась. Царевич подошел к городу. Сегодня начнет жечь деревянный острог. Тьма князя Мусы тут, на Муравском шляхе, пробивает засеку. Завтра с утра наши пушки станут громить Темкина...

Камбирдей слушал, прикрыв глаза, и продолжал качать головой. Потом вдруг веки его поднялись, и маленькие глаза впились в Девлета.

— А где твой друг, русский князь?

— Князь Михаил тут. Позвать? Послушаешь его сам.

— Нет... — Веки вновь прикрыли глаза Камбирдея. — Что делать будет он? Зачем его возишь с собой?

Хан ответил без достаточной твердости:

— Оставим его в Туле нашим наместником. Ведь он все ж великий князь, хоть и рязанский.

— Дурак он, если согласится остаться. Иван Тулу не отдаст. — Камбирдей отхлебнул кумыс. — Ответь мне, хан, брат моей жены, ты веришь, что этот человек — истинный великий князь?