Любовь по смете не проходит (СИ) - Винд Дасти

— И какая неделя? — спросила я, когда Марина, тяжело дыша, вернулась в кабинет.

— Девятая, — вымучено улыбнувшись, ответила она.

— А что про роллы наврала? Говорить не хотела?

— Ну… Мы так долго этого ждали. И теперь страшно…

— Поздравляю, — я подмигнула коллеге. — Обращайся, если что.

Марина кивнула и тихо, почти шепотом, попросила:

— Только ты пока никому не говори, хорошо?

— Так точно.

В кабинет без стука вошел Шершнев. Марина мигом опустила голову, не желая никоим образом выдавать свое недомогание и, тем более, его причину.

Шеф молча протянул мне диск с нашим проектом и, получив от меня кивок, вышел.

С Женей мы работали через день, и такие долгие дни обычно заканчивались долгой ночью у меня на квартире. Пашка возвращаться не спешил. Звонил, спрашивал, как дела. Втихаря заплатил аренду. На этой почве мы поругались, и звонить он перестал. Зарплату я получила поразительно большую, и все стеснялась спросить у Жени, почему. Из-за того, что меня перевели из стажеров на полноценную должность? Или это доплата за совместный проект? Думать о том, что он подкидывает мне денег, как своей любовнице, не хотелось. Но, похоже, так оно и было — мы не ходили в рестораны, не ездили на светские мероприятия, не брали билеты в театр, не спешили на пляж или на прогулочные катера.

Мы только спали и работали вместе.

За прошедшую неделю я не раз вспоминала слова Марго и Алексея Алексеевича. Мне начинало казаться, что они были правы.

Подключив диск, я обратилась к Марине.

— А на корпоратив ты пойдешь?

— Не знаю. Меня мутит от любого запаха…

— Походу, буду сидеть там одна.

— Маша точно идет. Алексей Алексеевич.

Я недовольно посмотрела на коллегу. Та вскинула брови.

— А что? Он, когда выпьет, добреет. Тем более тебя всегда Шершень прикроет.

— Угу, — пробурчала я и принялась за работу, всем видом показывая, что занята, но Марина, пользуясь положением, пошла напролом.

— А что между вами?

— Трудовой договор.

— Ну да!

Я промолчала, и коллега, слишком измученная, чтобы спорить, вздохнув, сдалась.

— Ладно. Захочешь — сама расскажешь.

Марину мутило весь день, и засиживаться она не стала — ушла минута в минуту. Я то и дело посматривала на мобильный, но Шершнев молчал. Видимо, на сегодня я оставалась одна по всем фронтам. В кабинете было тихо, и даже мой новый ноут работал почти бесшумно. То ли я слишком увлеклась, то ли Шершнев освоил приемы ниндзя, но когда мне на плечи легли его ладони, я подскочила и взвизгнула от неожиданности. Женя не отпустил меня — наклонился вперед и, обхватив руками, прижал ко спинке стула.

— Заработалась? — прошептал босс мне на ухо.

— Все силы на благо общего дела, — сглотнув, ответила я. Все-таки Шершнев здорово меня напугал.

— Ты работай, не отвлекайся, — одна его рука скользнула мне под блузку. — А я помогу тебе расслабиться.

Откуда-то из коридора донесся взрыв хохота. Я дернулась и, отпрянув, сбросила с себя его руки. Женя выпрямился и, вздохнув, звякнул ключами.

— Сметчики гуляют. Поехали к тебе?

Ну, конечно! Куда ещё!

— А, может, к тебе? — рискнула предложить я.

— Давай, в следующий раз. Там надо прибраться.

Я пожала плечами и, отвернувшись к ноутбуку, кивнула.

— Хорошо. Сейчас закончу и спущусь.

Женя какое-то время молча стоял за моей спиной, а потом, все также, в тишине, вышел. Я скинула нужные файлы на диск, спрятала его в сумку и поспешила на выход.

Мы ехали медленно и молча. С новой "старой" машиной Жени не все было ладно. Точнее, с ней вообще ничего ладно не было. Она заводилась с пятого раза, тарахтела, как трактор, глохла на светофоре и иногда издавала печальные скрежещущие звуки, как будто в ее нутре умирал от безысходности трансформер. Своя доля романтики в таких поездках имелась — Женя будто становился мне ближе. Парень в белой рубашке (пиджак перед посадкой шеф всегда снимал) на вишневой девятке — как друг старшего брата с соседнего двора. Поэтому в машине у меня всегда было хорошее настроение. Но сегодня что-то пошло не так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не доезжая пары улиц до моего дома романтика сдохла окончательно. Девятка встала. Женя сжал челюсти и, шумно вздохнув, после традиционной пятой попытки вышел из машины. Отстегнул манжеты, закатал рукава рубашки, и я закусила губу. Шершнев был хорош во всех известных мне отношениях. В нем сочеталась крепость взрослого, состоявшегося, уверенного в себе мужчины и бесшабашность молодого, веселого парня, каким он бывал со мной. Хотел казаться моложе? Не думаю. Слишком естественно и просто у него это выходило.

Поймав мой взгляд, Женя широко улыбнулся и, расправив плечи, поднял капот. Я вышла из машины и встала рядом с ним, сунув нос за его плечо.

— Ну что там?

— Все плохо. Проводить тебя домой?

— Нет. Давай, я тебе помогу, — не удержалась и коснулась его руки. Он, улыбаясь, напряг мышцы, и, обернувшись ко мне, произнес не без доли нежности.

— Ты всегда и во всем стараешься мне помочь. Это очень… возбуждает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я засмеялась и шлепнула его по плечу.

— Хватит! Я серьезно.

— И я, — он выпрямился и пошел на меня, глядя насмешливо, но исподлобья. — Чем ты мне здесь поможешь?

— Эвакуатор вызову, — хихикнула я, оказавшись прижата к машине. Женя оперся ладонями о крышу и посмотрел на меня сверху вниз.

— А я думал — возьмешь инструменты, перепачкаешься в масле, — он подался вперед и поцеловал меня в точку под ухом. У меня мурашки побежали по телу от этого нежнейшего, бархатистого касания. — Завяжешь блузку под грудью…

— Это твое новое задание?

— Возможно, — хрипло ответил он.

Я вдруг почувствовала себя такой маленькой рядом с ним, такой слабой. От этого только ещё больше захотелось его близости.

Я обняла Шершнева за шею и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала в губы. Он запустил пальцы мне в волосы, заставил запрокинуть голову и, вглядевшись в мое лицо, тихо, отчего-то печально, произнес:

— Ты же понимаешь, что с ума меня сводишь?

— А ты — меня… — выдохнула я, снова устремляясь к нему.

Только Женя вдруг отстранился и, потирая лоб, словно не желая, чтобы я видела его лицо, отвернулся к капоту.

Я недоуменно посмотрела ему вслед.

— Женя? Все в порядке?

Резкий сигнал проезжавшей мимо машины сбил меня с толку. Шершнев вскинул голову и обернулся. Зацепив диском бордюр, впереди нас припарковался черный бумер моего брата.

Пашка вышел первым. Хлопнул дверью, глянул злобно сначала на Женю, потом на меня, и решительным шагом, потряхивая кистью правой руки, как перед ударом, направился к нам.

Я подскочила к Жене и схватила его за локоть. Тот развернулся, оттесняя меня назад, а Пашка вдруг остановился, мотнул головой, указывая на открытый капот, и грубовато поинтересовался:

— Помощь нужна?

Шершнев расслабился. Я почувствовала это, прижимаясь к его плечу, и сама выдохнула, поняв, что гроза миновала.

Пашка сумел принять мой выбор. Он справился со своим бойцовским норовом.

И только отстранившись от Жени, чтобы поздороваться с братом, я поймала на себе лукавый взгляд стоящей возле бумера Маргариты.

С Пашкой справилась она. И я, не таясь, благодарно улыбнулась ей в ответ.

* * *

"Детка, ты скоро?"

Я перевела взгляд на экран ноута. Как всегда, когда следовало поторопиться, техника работала чертовски медленно. Файл не желал сохраняться на диск.

— Давай уже! — скакала я около стола, застегивая молнию на боку платья. Ничего особенного — коктейльное белое в мелкий черный горох, в обтяг и с открытой спиной. Мило и практично — широкие юбки в это время года лучше не носить. Ветер задерет. По этой же причине, памятуя, что ресторан находится на воде а, значит, открытый, я собрала волосы в высокий пучок, оставив одну пружинистую прядку свободно виться к плечу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})