Дневники склейщика чашек - Ирина Вячеславовна Корсакова

Ванька приготовилась заплакать, но передумала. То есть не передумала, а отложила это занятие до лучших времён. Сейчас у неё были дела поважнее.

По улицам она летела, почти не глядя по сторонам и не сбрасывая скорость на поворотах, а перед аркой затормозила так резко, что чуть было, не кувыркнулась через руль.

— Ага…, ни номера квартиры, ни номера телефона… Ладно! Придётся по старинке!

Ваньке вдруг захотелось, чтобы сейчас была среда. Прошлая среда. Она сердито встряхнула велик и потащила его по знакомым колдобинам во двор, слегка откашливаясь, подготавливая себя к проверенному веками способу дистанционной коммуникации.

Способ не пригодился. Герасим сидел под единственным фонарём на бортике песочницы, любуясь ровными, плотными дымными колечками и их еле видными тенями на синтетическом покрытии детской площадки. Он знал, что собирается сказать Ванька. И она знала, что он знает. И он знал, что она знала, что… И так до бесконечности, как в зеркальном коридоре. Поэтому оба молчали и смотрели друг на друга в надежде, что потенциальный собеседник начнёт первым. Начал Герасим:

— Только не кричи, пожалуйста, Анна Андреевна. Соседей разбудишь.

— О соседях заботишься? А обо мне ты позаботился?! Меня же из квартиры выставят. Куда я пойду? На вокзал?!

— Не драматизируй, никто тебя не выставит.

— А! Ну, тогда всё в порядке! На кофейной гуще гадал?

— Может и гадал.

— Издеваешься, да?!

Гера запрокинул голову вверх, так что дым изо рта пошёл вертикально, как из печной трубы в тихую погоду.

— Если звёзды мысленно соединить в созвездия, линиями, как на звёздных картах, то получатся выкройки!

Ванька набрала полные лёгкие воздуха, выпустила его с тихим присвистом и набрала ещё раз.

— Вот, что, философ домотканый. Может для тебя такие выходки — нормальное дело, но для меня — нет. Однозначно нет. Так что, — она ещё раз вдохнула, потому что запас, набранный в предыдущем вдохе, быстро иссяк, — видеть тебя больше не желаю! Понял? Никогда! И заказ свой отменяю. Если хочешь, деньги отдам. За беспокойство, так сказать.

— Засунь себе свои деньги, знаешь куда?!

— Знаю! В банкомат, чтобы залог потом за новую комнату внести.

— Опять ты без зонтика. Зря. Дождь будет.

Девушка непроизвольно посмотрела на небо. Оно было абсолютно чистым. Ни облачка, и звёзд тьма. И если мысленно соединить их в созвездия, линиями, как на звёздных картах, то получатся…, что же получится?

— Ты, реально, псих, — она медленно развернулась и побрела к арке.

— Эй! Ванька!

Ванька не обернулась, но немного замедлила шаг. Лопатки под старенькой «дачной» водолазкой изобразили восьмёрку, которая на языке девушек всего мира означает, что извиняться перед их хозяйкой придётся долго и подробно.

Герасим плюнул на ладонь и аккуратно потушил окурок.

— А про вокзал — это хорошая была мысль! Хорошая! Ты её подумай на досуге!

— Псих, — повторила девушка и снова ускорила шаг.

Перед дверью Ванька долго топталась и подпрыгивала, пытаясь стряхнуть на коврик хотя бы часть дождевой воды, которой насквозь пропиталась по дороге. Но потом оказалась от этой глупой мысли и вошла, оставляя за собой мокрый след, как выбравшаяся на берег русалка, внезапно получившая новенькие ноги.

В квартире горел свет. На пороге комнаты, которую она впопыхах забыла запереть стояла Мариванна в ярко-розовом дождевике. «Та-та-та- таам!» — заиграла в ванькиной голове известная тема из пятой симфонии Бетховена.

Хозяйка квартиры медленно развернула своё богатое тело на сто восемьдесят градусов и уставилась на Ваньку, с которой уже натекла небольшая лужица.

— Ааааанечка! — она картинно воздела руки к потолку, — это потрясающе! Какая же ты молодец! Я два года не могла собраться что-нибудь сделать с этими стенами, и ещё столько же не собралась бы! Это прекрасно! Вот так живёшь, живёшь, и не замечаешь, как талантливы люди рядом с тобой.

Мариванна редко произносила короткие монологи.

— И какой замысел фантастический! Когда же ты успела? Чудеса прямо! Ты не будешь возражать, если я своего Игорёшу приведу посмотреть? Ты не думай, что он не оценит. Он в этом разбирается. Он рассказывал, что в юности он сам хотел стать художником. Школу почти забросил, только и делал, что рисовал. Отец у него, слава Богу, был серьёзным человеком. Не дал сыну пропасть, устроил по знакомству учеником на станцию техобслуживания. У Игорёши теперь у самого таких станций две. Вот, что значит хороший старт в жизни! Так, можно привести, да? Что же это я раскудахталась, — Мария Ивановна начала стаскивать с себя дождевик, — Всё болтаю и болтаю, а ты же промокла вся. Тебя надо чаем горячим напоить немедленно. Марш мыть руки, и на кухню!

Лужица у ванькиных ног становилась всё больше.

— Ага! Иду.

И замаршировала в ванную. «Шлёп, шлёп…» Другие мысли у неё на сегодня закончились.

10

Крупный кленовый лист слёту прилепился к нижнему углу оконного стекла.

— Привет! — улыбнулась Ванька, оторвавшись от экрана ноутбука.

Осень выдалась теплая, хотя и ветреная. Листва металась по городу красно-желтыми стаями, шуршала под ногами, дразнила обленившихся за лето дворовых котов и иногда вот, так заглядывала в окна, словно озорная деревенская ребятня.

Ванька потёрла уставшие глаза и ещё раз вяло обругала Иннушку, из-за которой пришлось взять домой срочную работу, вместо того, чтобы догуливать последний вечер законных выходных. Она любила осень, но не за «пышное природы увяданье», а за расцвет культурной жизни, особенно заметный после скудного на мероприятия лета. Они с Людмилой все выходные проводили на художественных и фотовыставках, премьерах фестивальных фильмов и андеграундных концертах малоизвестных, но амбициозных молодых групп. Вот, и сегодня они должны были слушать блюз (самую осеннюю, по авторитетному мнению Людмилы музыку) в их любимом клубе. Но…, человек предполагает, а главбух располагает.

Звонок взвизгнул так внезапно, что Ванька чуть было, не подавилась тыквенными семечками, которые грызла вместо ужина, без отрыва, так сказать, от производства. Она подошла к двери и прильнула к глазку.

— Кто там?

— Курьерская служба. Вам доставка

— Я не заказывала.

— Вы Оськина А. А.? — настойчиво гундосил голос за дверью.

— Да, но я не заказывала ничего.

— Вам посылка. Доставка оплачена уже.

Ванькино любопытство боролось с её же инстинктом самосохранения. На стороне инстинкта сражались мамины наставления и обрывки криминальных новостей канала НТВ. Любопытство подогревал молоденький курьер, топтавшийся за дверью.

— Это посылка, — повторил он, — не очень тяжелая.

— А от кого?

— Сейчас… От Турсунова Алишера Суннатуллоевича.

— От кого?! Я такого не знаю, молодой че… А! Алишера?

— Да, — оживился гундосый голос, — откройте, пожалуйста! Если вы не распишитесь, то мнеза работу не