Деревянные башмаки - Казис Казисович Сая

прыгало несколько угодивших в неволю лягушат, которых Еруте принялась сейчас ловить и выбрасывать наружу.

— Что ты делаешь? — крикнул я. — А ну пригнись, вот-вот бомба раскалится!

— Да ну вас, трусы несчастные… Почему Юлюс не боится?

— Это кто трус? Я?! — такого оскорбления не спустил бы ни один пастух. — Да если хочешь, я могу встать и вообще вылезти…

И я бы, конечно, вылез, если бы вовремя не вспомнил наказ Юлюса «трястись или под кусты нестись» вместе с остальными. А пока что это делал один Дамийонас.

— Чего она не взрывается? — бормотал он. — Чего так долго раскаляется?

— Бомбы ведь всякие бывают, — принялся втолковывать ему я. — Может, эта — замедленного действия. Зато уж как шарахнет, так шарахнет… Такую ямищу сделает — с погреб величиной, сможем там картошку хранить.

— Как бы нас не пришлось хоронить…

— А вдруг огонь погас? — забеспокоилась и Еруте.

В кустах послышалось блеянье. Видно, Юлюс решил освободить и овец. Но тут Дамийонас заволновался еще больше.

— Эй, Юлюс! — закричал он из окопа. — Юлюс, ты где? А моих овец не заденет случайно?!

Высунув голову, он увидел, что Юлюс как раз возится около его стада.

— Что он там делает? — недоуменно спросил Дамийонас. — Моих овец ловит!

— Где? — высунула нос и смахивающая на ласточку Еруте. — Наверно, он хочет их от костра отогнать. Юлюс, берегись! — крикнула она. — Юлюс, ложись, не валяй дурака!

— Сядь… — дернул я ее за ногу. — Юлюс сам знает, что делает…

Она еще раз обозвала меня трусом, зато для Юлюса на похвалы не поскупилась. (Так вот почему он, чертяка, не сказал Еруте, что там огнетушитель, а не бомба! Ведь мы могли бы договориться, что он бросит «бомбу» в костер, а я ее потом оттуда вытащу. Как-никак мы с ним друзья, оба парни хоть куда…)

Наконец Юлюс появился — разгоряченный, повеселевший. Значит, все идет как задумано.

— Что делать будем, а? Не взрывается, зараза…

— Куда это ты моих овец отогнал? — поинтересовался Дамийонас.

— Твои-то овцы вон они, пасутся. А вот где мои коровы? Уж не в овсах ли?

— Юлюс, не ходи туда. А то вдруг еще взорвется? — встревожилась Еруте.

— Не-ет… — поспешил и я показать свое бесстрашие. — Иди-ка ты, Юлюс, к скотине, а я ее из огня вытащу!

— Я сам вытащу, — ответил приятель.

— Юлюс!.. — остановила его Еруте. — А что, если она взорвется?..

Меня-то небось и не подумала бы вот так удерживать…

Когда Юлюс еще раз крикнул: «Уже», мы подошли к костру, осмотрели раскаленный огнетушитель, поплевали на него и разошлись искать каждый свою скотину.

Ерутины козы преспокойно обгладывали ракиту, коровы Дамийонаса, освободившись от пут, разбрелись кто куда и весело пощипывали траву под кустами. Юлюсовы «звонарки» разлеглись рядышком неподалеку, а мои коровы где же? Хорошо еще, если они к речке отправились, на водопой…

— Вот видишь, как удачно все вышло, — шепнул мне Юлюс удовлетворенно. — Правда, одна овца так в руки и не далась.

— А моих коров случайно не видел?

— Нет, не видел.

Я помчался к речке — там их не было, облазил заросли, где они обычно прятались от оводов, — ни слуху ни духу. Как в воду канули, хоть плачь!.. «Вот другой раз, — в сердцах решил я, — подвешу и я своим коровам по какой-нибудь железяке — скажем, гусеницу от танка. Иначе их не найдешь».

Юлюс то и дело кричит: «Ну что, нашел?», а мне с досады и отвечать не хочется. И только когда я совсем потерял терпение и выбился из сил, мне удалось обнаружить своих коров: они чинно-важно, как две барыни, возвышались над овсами Казбараса, куда забрели по самое брюхо.

— Наше-е-ел! — заорал я. — Не ищи, эй, Юлюс!

— Казис! Казис! — услышал я крик Еруте. — Дамийонас Юлюса колотит!

Я растерялся, не зная, куда кинуться: с одной стороны, меня звала на помощь Еруте, а с другой — сердито размахивала руками какая-то тетка. Не сама ли это жена Казбараса? Видно, кричит, чтобы я выгнал из посевов своих коров. Мне удалось комьями земли выдворить их оттуда, и я тут же, не успев перевести дух, бросился к березе. Гляжу, Юлюс сидит на земле под кустом, уткнувшись лицом в ладони, и стонет сквозь зубы. Рядом заплаканная Еруте уговаривает его, гладя по плечу:

— Ты скинь рубашку, Юлюс. Я ее в речке намочу — вот увидишь, боль как рукой снимет. Ну сними же, Юлюс, не бойся.

— Там мои коровы в овсы забрели, Юлюс… — стал оправдываться я, подойдя ближе.

— «В овсы, в овсы»… — сердито передразнила Еруте. — Овсы ему дороже товарища.

Не выдержав ее осуждающего взгляда, я потупился и больше не оправдывался.

— Видал, чем его Дамийонас… — помолчав, показала Еруте на сломанный кнут. — Ты бы уже давно собачонкой скулил…

Оказывается, Дамийонас привязал к самой обыкновенной можжевеловой палке стальную проволоку.

— Куда этот забияка смылся? — разозлился я.

— Он там, — махнула Бруте рукой в сторону речки. — Всё, больше с ним водиться не будем. Ты тоже можешь убираться к своим коровам. Нам с Юлюсом и без вас хорошо.

— Думаешь, я с этим злыднем буду дружить?! — гневно воскликнул я. — Да я хоть сейчас пойду и накостыляю ему по шее!

Мне не терпелось отомстить Дамийонасу. Я схватил увесистую палку и побежал к речке разыскивать его. А тот, мучитель, оказывается, уже запасся колом побольше моей дубинки…

— Ты зачем, поганец, Юлюса избил? — спросил я не то чтобы зло, но не дружелюбно.

— А чего он у моих коров новые путы срезал?

— Откуда ты знаешь, что это его работа?

— Вот, полюбуйся, — протянул Дамийонас обгорелый кусок веревки. — Мы когда бомбу взрывали, Юлюс срезал и спалил.

— И правильно сделал! — выкрикнул я, отойдя подальше. — Не будешь больше скотину мучить!

— Но-но! — взвился он. — Получишь и ты у меня!..

— Катись ты, медведь с беличьей головой! — крикнул я на прощанье. — Сначала зубы спрячь, не то на старости лет и усы не помогут!