13 Сектор. Следствие против знатоков - Михаил Левандовский

— Когда?

— Ну, в течение трех недель, не больше.

Я написал заявление, сдал его дежурному, развернулся и поехал обратно по Институтскому переулку. Спереди виднелся устремленный в небо фиолетовый корпус вычислительного центра физтеха, прозванный многими поколениями студентов чернильницей, справа — длинный новый дом, построенный на месте такого же длинного желтого цвета дома тридцатых годов. Он был известен всем студентам физтеха мемориальной доской в честь погибшего дирижабля Осоавиахима. Первые одиннадцать фамилий обладали свойством проскальзывать, но последний член экипажа оставался в памяти прохожего навсегда — синоптик Давид Градус.

Я даже помнил имена всех членов экипажа, сгоревших в дирижабле[23].

Наконец-то в доме открыли кофейню, первую нормальную на физтехе. Раньше в институте была только столовая, каждый из этажей которой спорил с другими за право первенства в чемпионате по отравлениям. Думаю, если бы семейство Борджиа провело там ревизию, оно удалилось бы в монастырь от ощущения своей неконкурентоспособности. Однажды между парами по теоретической физике и основам статистической обработки экспериментальных данных я пытался накормить кошку сосиской. Та обнюхивала и уходила. Она не была избалована и закормлена. Видели, как она ест хлеб. Благодаря второй сосиске мне удалось пропустить и теорфиз, и методы экспериментального исследования. Но, боюсь, это был не самый полезный пропуск в моей жизни, но один из самых неприятных… Физтех никогда не отличался требованиями к посещаемости, зато гордился требованиями к знаниям, а хорошо учились по книгам только самые талантливые.

Я доехал до конца Институтского переулка. Налево — переезд у станции Новодачная. Направо — проходящая вдоль кладбища дорога к Лихачевскому шоссе. Повернуть хотелось в сторону Новодачной. В конце концов, я столько лет провел под дождем на этой платформе, прикрываясь неубедительным зонтиком с поломанными спицами.

Увы, у поворота к переезду собралась внушительная пробка. Электрички не ходили. Перерыв на железной дороге использовался для того, чтобы пропустить товарные поезда. Куда идет Савеловская дорога, неизвестно ни одному москвичу, но движение по ней интенсивное. Минут двадцать-тридцать потеряю. Лучше поеду мимо кладбища.

Долгопрудненское кладбище — одно из самых крупных в Подмосковье. Уже многие годы оно выручает Москву, страдающую от избытка как живых, так и мертвых.

Дождь решил, что тренировок достаточно и пора начинать реальные действия. Хлынуло как из ведра. Датчик дождя включил дворники на полную мощность, климат-контроль занялся обогревом запотевающих стекол, и я почувствовал себя небожителем. Мне хорошо, а вокруг несчастные люди под зонтиками. Впрочем, от такого дождя никакой зонт не спасет. На остановке спряталась девушка: высокая, стройная, светловолосая. За струями дождя лица ее видно не было. Бедная, наверное, она решила навестить могилу какого-нибудь родственника.

Душа требовала высоких порывов. И хотя я никогда не представлял себя в качестве соблазнителя, который знакомится с девушками на дорогах, затормозил и опустил стекло.

— Девушка, куда вам? Давайте подвезу в такой-то дождь.

Иногда я подвожу людей из чистого интереса, всегда бесплатно. Наверное, это способ сказать «спасибо» собственной судьбе. Когда я купил себе первую машину, «Жигули», и еще не умел ездить, один старый водитель дал мне хороший совет: «А ты таксуй, денег бери поменьше, но город выучишь».

Деньги я брал и до сих пор горжусь, что заработал на кожаную куртку за полгода, но город я и правда выучил. Боюсь, что многие мои клиенты прокляли тот час, когда сели в новую голубую «шестерку» к улыбающемуся мальчишке с копной черных волос. Теперь, в память об этом, я иногда подвожу людей бесплатно.

Большой джип для девушки — потенциальная опасность. В общем-то, понимаю. Но все-таки дождь.

Она подошла к машине. И я понял, что передо мной Юля.

Погода была из тех, когда хороший хозяин не выгонит собаку на улицу. Что уж там говорить о несчастных стриптизершах.

Я припарковался у обочины и выскочил под дождь. Тридцать секунд ушло на то, чтобы открыть багажник и достать необходимое. Юля села на переднее сиденье. У ее темных кроссовок начала образовываться лужица.

— На, возьми. Лучше что-то, чем ничего, — сказал я и набросил на нее красный флисовый плед с эмблемой сотовой компании, украденный мной с каких-то съемок. Он пришелся ей по душе. Правда, на его поверхности стали сразу проступать мокрые темные пятна. Затем я прыгнул в машину и протянул Юле огромный, в кожаном чехле, термос с видами Музея Циолковского города Калуги.

— Грейся.

Сел за руль и почувствовал себя скорее разумной каплей, чем человеком. Но дама есть дама, а долг джентльмена — превыше всего.

Юля налила душистый чай с травами. Когда-то я подсел на «Глобус Гурмэ» из-за высокого качества клиентского обслуживания и симпатичной кассирши. Заходил туда чаще, чем было нужно, покупал вещи совершенно бессмысленные, как эти таежные травки. А ныне регулярно заваривал в термосе чай, брал с собой в машину и выпивал дня за два. Очевидно, образ красивой девушки, которая окажется на правом сиденье, преследовал меня.

Ну что же, у каждого свои модели поведения. Наверное, подсознательно мне хочется быть сенбернаром — пушистой собакой, которая гуляет в Альпах с бочонком коньяка на шее и разыскивает занесенных снегом альпинистов. Тем и живет.

Девушка жадно выпила две большие кружки, третья досталась мне.

— Ну что, поехали? — улыбнулся я.

— Поехали, — согласилась Юля.

— Ты где живешь?

— В Красногорске.

— Не так и далеко отсюда, если по Кольцевой объезжать.

Красногорск — московская окраина, как Долгопрудный, а с севера на северо-запад есть обходной путь.

— Поехали. Что ты тут делала в такую погоду?

— Я на похоронах была.

— Господи, в твоем возрасте? Родственника какого-то?

— Да нет. Знакомая по клубу, раньше у нас работала. Даша.

— Прости, ты не Дашу Морозову имеешь в виду?

— А ты ее помнишь?

— Опа. Как мир-то тесен, — удивился я. — Она от вас ко мне работать ушла. Это у нее такая пенсия была.

— Несчастный ты человек. — Юля посмотрела на меня с состраданием.

— Почему это?

— Она тебя не заарканила? Денег не вытащила? Неприятности у тебя потом не случились?

— Юля, ты официантка или пророк? Откуда ты все это знаешь?

— Видишь ли… Если говорить о Даше… Всякий раз у каждого, кто с ней связывался, что-то случалось. В нашем клубе всем про всех известно.

— Да неужели?

— Как ты думаешь, сколько ей было лет?

— Двадцать восемь, насколько я помню. Она сама так сказала, как раз пенсионный возраст для стриптизерши.

— Как же! Тридцать шесть.

— Сколько?

— Тридцать шесть. Просто она хорошо выглядела.

Интимное знакомство с Дашей никак не позволяло предположить, что она моя ровесница. Ни по внешности, ни по уровню поддержания разговора. Впрочем, может, в этом есть высшая мудрость — умение прикинуться маленькой девочкой, когда ты общаешься с мужчиной-ровесником.

— Да-а, удивила ты седого друга.

Седины у меня три волоска, но именно поэтому я и позволял себе кокетничать. Вот когда вся голова станет седая, я буду считать себя немолодым всерьез, а пока можно подурачиться.

— Да, Юля, удивила, — повторил я. — Ты с ней приятельствовала?

— Нет. У нас в клубе вообще много жадных людей и тех, кто нищебродов в заведениях считает, но она первая была.

Я знал об этом обычае стрип-клуба. Клерки, пусть даже моего типа, у большинства танцовщиц уважением не пользовались. Один из моих приятелей-олигархов, бывший монополист по поставке в Россию мороженого мяса, платил намного меньше меня, но всегда привлекал гораздо большее внимание. Дело в харизме.

— Так чего же ты пошла на похороны? — спросил я.

— Кто-то же должен за всех. А ей там, наверное, одиноко.

— Да, ты меня, как всегда, удивляешь, Юля.

Но, с другой стороны, нет. Я же помню, кто таскал полные подносы, когда все остальные девушки подходили к гостю за чаевыми или подсаживались за столик в надежде, что он закажет коктейль, половина стоимости которого достанется девушке.

Так, надо ненадолго прекратить трепаться и косить глаза вправо, любуясь монетным профилем моей соседки. Тут сложный поворот на Лихачевское шоссе, он всегда был омерзителен. Там не помешал бы светофор, но власти Долгопрудного жмотничали, а поток был серьезный и условия в целом крайне неудобные.

— Там и фура еще впереди! — заметила Юля.

— Может, пропустит?

— Рассчитывай.

Большая потрепанная фура вышла на шоссе передо мной. Впрочем, поток был на удивление небольшим. Минуты через полторы мне удалось повернуть налево и встать на пустую полосу.