Всё для вас, босс (СИ) - Милоградская Галина

— Я и сама очень часто задаюсь этим вопросом, — пробормотала Лера вполголоса.

— Тебе плохо со мной? — вопрос застал врасплох. Плохо ли? В общепринятом смысле, наверное, нет. Аджитт относился к ней бережно, как к дорогой игрушке, за которой надо следить и ухаживать. Но только чувство, что она для него просто вещь, не покидало, напротив, становилось только сильнее с каждым днём.

— Я привыкла узнавать мужчину до того, как лечь с ним в постель, — призналась она после непродолжительного молчания. Вызывать его гнев или недовольство Лере не хотелось, хотя Аджитт никогда не повышал на неё голос и вообще вёл подчёркнуто отстранённо. Что же случилось, раз он решил сломать стену, которую сам между ними воздвиг?

— А я не привык вообще разговаривать с теми, кто получает деньги за то, чтобы исполнять мои прихоти. — Ответ прозвучал неожиданно откровенно, и Лера невольно нахмурилась — чего он добивается?

— Но между тем сейчас мы просто сидим и разговариваем, — заметила она, удивляясь смелости, взявшейся совершенно, казалось, ниоткуда. — Почему? Что изменилось?

— Не знаю, — честно ответил Аджитт. Потом поднёс стакан ко рту, сделал небольшой глоток, и Лера невольно проследила за движением кадыка под смуглой кожей. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, как я живу, что из себя представляю?

— Нет. — Откровенность за откровенность, обманывать Лера не хотела. — Я рассматриваю вас, как человека, который купил моё тело на определённый срок. Дистанция помогает сохранить разум холодным.

— Значит, ты меня понимаешь, — хмыкнул Аджитт. Его чётко очерченные губы изогнулись в дьявольской улыбке, от которой по коже прошла ледяная волна. — Мне действительно достаточно того, что ты помогаешь снять напряжение и утихнуть огонь, который сжигает изнутри каждый день. И я не рассматриваю тебя, как личность, не думаю о твоих желаниях, не думаю о том, что ты чувствуешь ко мне. — Он подался вперёд, на свет, хищно сверкнули синие глаза, впиваясь в неё. — Но сегодня я задумался: кто ты? Какая ты? Почему именно ты? Эти вопросы никогда не беспокоили меня ранее, с теми, кто был до тебя. Так почему я подумал о тебе? И почему сейчас, когда…

— Когда что? — спросила Лера, когда он оборвал сам себя.

— Не важно. — Аджитт криво улыбнулся. — Не важно, — повторил тише, вновь откидываясь на спинку кресла. — Иди домой, ты, наверное, устала.

— Вам точно больше ничего не нужно? — уточнила она, поднимаясь. Чувство растерянности ощущалось так явственно, словно обрело физическую форму и сейчас витало над его головой. Лере вдруг подумалось, что он очень одинок, хотя никогда в этом не признается.

— Нет, иди, — качнул головой Аджитт, поднимая глаза к потолку, давая понять, что разговор окончен. Уже у двери он вновь окликнул: — Мне нравится, что ты сделала с причёской, белый цвет очень тебе идёт.

Лера растерянно кивнула, тихо прикрывая за собой дверь, и всю дорогу думала над странным поведением Аджитта, пытаясь разгадать его причины. Но ответов не было, только вопросов становилось всё больше. А ночью ей снова приснился сон, но на этот раз никаких полётов. Нет, Лера шла по незнакомому городу, похожему на средневековую деревню. Узкие улочки, низкие деревянные дома, украшенные резьбой и странными символами над дверьми. Она шла, не зная, что ищет, но это что-то было очень важным, жизненно важным для неё. Вдруг сердце забилось с перебоями — впереди показался дом с красной черепичной крышей, покрытой мхом. Не мешкая ни секунды, Лера толкнула дверь, над головой мелодично зазвенели колокольчики, оповещая о посетителе.

Внутри царил зеленоватый полумрак, сквозь окна бутылочного цвета с трудом пробивались солнечные лучи. Всё помещение небольшой лавки было заставлено стеллажами с книгами и артефактами, о предназначении которых можно было только догадываться. Лера с интересом проходила мимо, останавливаясь и разглядывая, но взять что-то в руки не решалась.

— Ты, наконец, пришла, — раздался голос за спиной, но страха он не вызвал, наоборот, показалось, что она слышала его много-много раз, в далёком сне, который сама давно позабыла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Простите? — Лера обернулась, встречаясь взглядом со стариком, таким дряхлым, что было вообще удивительно, как он мог стоять на ногах. Кожа на его щеках и шее висела складками, гладкий подбородок остро смотрел вверх, а руки казались обтянутыми старой пергаментной бумагой. Облачённый в хламиду грязно-белого цвета, он смотрел с такой любовью и счастьем, что сердце невольно защемило, а на глазах выступили слёзы.

— Сарасвати, — произнёс старик с нежностью, поднимая руку и касаясь сухой тёплой ладонью её щеки.

— Вы, вероятно, перепутали меня с кем-то, — пробормотала Лера, смущённая тем, что придётся разочаровать его. — Меня зовут Лера, я здесь…

— Я знаю, как тебя звали в твоём мире, — небрежно отмахнулся старик. — Но раз уж ты вернулась, прими свою сущность и забудь о времени, проведённом в ссылке. Вернись к своим истокам, владелица озера.

— Всё это, конечно, очень интересно, но я лучше пойду, — нервно улыбнулась Лера, осторожно отступая к двери.

— Твоё время вот-вот настанет, — торжественно произнёс старик. — И тогда ты всё вспомнишь. И вернёшься. — Он взял с полки тонкую книжицу в чёрном переплёте и показал ей. — Она поможет тебе. Поможет вспомнить и обрести свою силу.

Лера заворожено смотрела на обложку, на которой на глазах проступала золотая вязь неизвестных символов. Вот они вспыхнули и замерцали, притягивая взгляд.

— Ищи её, Сарасвати. Найдёшь — обретёшь себя.

Голос ещё звучал в голове, когда Лера проснулась, растерянно огляделась, пытаясь понять, где находится — разум до сих пор блуждал в пыльной лавочке, пропитанной запахом книг и увядания. Что это было? Она запустила руки в волосы, с усилием потёрла виски, пытаясь сбросить зеленоватый туман, окутавший сознание. И замерла, потрясённо глядя на пряди в руках. Не веря своим глазам, вскочила, подбежала к зеркалу, но в комнате было слишком темно, пришлось раздвинуть шторы и вновь вернуться. Потрясённо ахнув, Лера коснулась головы, проводя по гладким, идеально белым волосам без малейшей черноты. На неё словно смотрел совершенно другой человек, даже глаза стали прозрачнее, или это просто показалось?.. Лера зажмурилась, надеясь, что видение пропадёт, но, открыв глаза, увидела всё те же белоснежные волосы.

— Чертовщина какая-то, — пробормотала она. По спине липким ледяным потом растёкся страх, замирая, сворачиваясь в клубок внизу живота. — Надо выяснить, что здесь происходит, иначе я сойду с ума и не замечу этого.

Когда она вышла к водителю, тот и глазом не повёл, глядя на её обновлённый образ, а Лера всю дорогу до работы только о нём и думала. А ещё о том, что скажет Ракеш, увидев её такой. И Аджитт. Решит ли он, что она специально для него поменяла причёску, или по обыкновению промолчит?.. Узнать его реакцию не получилось, потому что, поднявшись на этаж, Лера встретилась с той, что вскоре должна была стать его женой.

Пятнадцатая глава

Лийа Д’аггар с детства была уверена в одном — она создана для того, чтобы править. Стоило ей, тогда ещё маленькой девочке, узнать о помолвке с наследником Чёрных драконов, как все её мысли устремились в будущее, в котором она возглавит Кланы, в котором она придумает множество законов, расширяющих права женщин, в котором она, став матерью нового наследника, рука об руку с мужем поведёт их мир к новому, лучшему будущему.

Но годы шли, и розовый туман перед глазами рассеивался. Женщинам-драконам равноправие было ни к чему — за всю жизнь Лийе так и не удалось встретить ни одну, что пожелала бы стать совершенно самостоятельной. В их мире незамужних не было — количество мужчин давно превысило количество женщин. Каждая была обеспечена и занималась тем, чем пожелает, даже бизнесом, если есть стремление. Пусть женщин и не допускали до руководящих постов, недовольных не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кланы грызлись меж собой не первую сотню лет, постоянно перетягивая на себя одеяло, и только крепкая рука Чёрных сдерживала их от того, чтобы мелкие стычки не перерастали в настоящую войну. Лийа поняла, что её никогда не воспримут, как лидера, не выслушают и не примут всерьёз. А, узнав своего наречённого лучше, рассеялись последние иллюзии — Аджитт, как и большинство мужчин, рассматривал их брак исключительно, как обоюдовыгодный союз, меняя земных девушек в своей постели, как перчатки.