Блондинка в беде - Картер Браун

— Мне кажется, — сказал я, — твой муж, выгнав Рода Блейна, понял, что погорячился. Он помнил, каким золотым дном был для него талант Рода Блейна, и не захотел терять на этом. Но он не мог иметь дела с Родом сам, поэтому нашел посредника. Он знал, что у Рода была любовная связь с Деллой Огэст/и знал, что ее агентом-посредником был нечистый на руку тип по имени Барни Райэн. Поэтому он договорился с Райэном, чтобы Райэн сказал Делле, что он с радостью будет представлять Рода, и почему бы Делле не привести Блейна в его контору, чтобы подписать с ним договор. Скажи, не помнишь ли ты: твой муж когда-либо в течение нескольких недель после изгнания Рода упомянул имя Барни Райэна?

— Я знаю Барни! — хихикнула она со злостью. — Когда я вхожу в комнату, он всегда начинает потеть! Да, он был в нашем доме три или четыре раза. Они собирались в кабинете Джерома на тайный сговор при закрытых дверях!

— Они?

— Джером, и Райэн, и Стейнджер.

— Все три мушкетера, — пробормотал я, — они составляли план, как задушить д'Артаньяна!

— Он никогда здесь не был, — сказала она, чтобы как-то мне помочь. — Здесь были только те трое, о которых я тебе уже сказала.

Глава 8

Я поднес большой палец почти к самому звонку, затем на мгновение остановился. Первый раз с того момента, как все это началось, я почувствовал, что к чему-то приближаюсь. По крайней мере, именно сейчас я мог бы доказать Делле Огэст, что ей было необходимо и даже полезно пройти через эмоциональный стресс. С ее точки зрения, меня не стоило нанимать, но сейчас моя работа начала приносить плоды. Я уверенно нажал на звонок и не снимал палец, с кнопки примерно пять секунд. Стояла прекрасная погода, светило солнце, и я подумал, что она может позволить себе не торопиться открыть дверь.

Но дверь резко распахнулась. На пороге стояла Делла Огэст. Ее глаза на бледном лице горели от ярости и были готовы вылезти из орбит.

— Вы уволены! — прошипела она и хотела захлопнуть дверь. Однако я вовремя успел вставить ногу в щель, и дверь не закрылась.

— Что такое?

— Я, должно быть, была не в своем уме, когда нанимала вас! — прошипела она в ярости. — Вам понадобилось пойти к Стейнджеру, и раскрыть свою пасть, и дать ему знать, что я сообщила вам все, что он вчера сказал мне! Сейчас он у меня в гостиной! Он сидит уже целый час. Я только что сказала ему, что выйду за него замуж, и думаю, что он задушил бы меня, если бы я ему отказала!

— Вы совсем лишились своего скудного умишка! — сказал я холодно. — Я войду и поговорю с ним.

— Я не шучу, Рик, — сказала она напряженным голосом. — Он сейчас в таком настроении, что может сделать что угодно. Если он увидит вас, этого будет достаточно, чтобы он просто взбесился. Прошу вас, не входите туда! Приходите через час или идите домой. Я позвоню вам, когда он уйдет.

— У меня для вас куча новостей, дорогая. — Я усмехнулся. — Я хочу, чтобы вы их услышали. Если Стейнджер тоже услышит их, то это делу не повредит.

— О, Рик! — Она беспомощно покачала головой. — Я не могу этого больше выносить. Это продолжается слишком долго! Я больше ни о чем не думаю. Я выйду замуж за Стейнджера или за кого-нибудь еще, кого вы назовете, чтобы иметь хоть немного покоя!

— Стейнджер принесет покой, — пообещал я. — Но сначала я должен сказать ему, что свадьба отменяется.

Я быстро вошел в комнату; Делле оставалось только идти за мной, если она хотела продолжить разговор. Когда мы вошли в гостиную, Стейнджер вскочил со стула. В его бледно-голубых глазах сверкало такое бешенство, которого я раньше никогда не видел.

— Холман! — Он произнес мою фамилию как какое-то ругательство.

— Свадьба не состоится, Эрик, — сказал я холодно.

— ЧТО?

— Делла больше не нуждается в вашей помощи, — сказал я с раздражением, — и никогда в ней не нуждалась. Ее и без вас исключат из черного списка.

Он начал медленно тереть белый шрам на лбу, и при этом раздавался неприятный скрипучий звук. Чрезвычайная важность того, что я только что ему сказал, слишком медленно доходила до мозга Эрика.

— Мы заставили их отступить, дорогая. — Я посмотрел на осунувшееся лицо Деллы, стараясь, чтобы мои слова рассеяли ее страх и дошли до ее сознания. — Джером Кинг собирался исключить вас из черного списка в любом случае. Но он хотел дать Стейнджеру возможность обмануть вас, чтобы вы подумали, что он может уговорить Кинга сделать это. Так была подготовлена уловка для спасения доброго имени самого Кинга. Я расскажу вам кое-что еще. Я думаю, что вы выиграли в тот самый момент, когда наняли меня. Есть такое выражение: “Всякому терпению приходит конец”. Они не хотели, чтобы в это дело вмешался такой человек, как я. Они боятся расследования, потому что слишком уязвимы. Джером Кинг, Барни Райэн, даже Эрик, присутствующий здесь! Я сообщаю вам, дорогая Делла, что вы выиграли!

Железная рука подняла меня в воздух и бросила через комнату с презрительной легкостью. Я ударился о стенку и не мог ничего сообразить, потому что удар повторился. Вторым знаком презрения была пощечина, которая чуть не снесла мою голову с плеч. Затем железная рука схватила меня за плечо и поставила на ноги.

— Никто не выиграет, Холман, — сказал Стейнджер. Его лицо лоснилось от пота, и по этому лицу можно было понять, что какой-то внутренний конфликт уже решен. — Никто не выиграет, — повторил он мягко, — пока не окончена борьба!

— Запомните, что именно вы поставили на кон в этой борьбе, если будете продолжать ее, — сказал я в отчаянии, — вашу карьеру, репутацию — все-все!

— Это не важно, — проговорил он медленно. — Ни одна из этих вещей не имеет для меня больше никакого значения. Я ждал эту женщину в течение долгого времени, Холман, очень долгого времени. Пять минут назад она согласилась выйти за меня замуж. Затем пришли вы и за две минуты разрушили все, над чем я работал последние четырнадцать лет! — Он тряхнул меня так “нежно”, что мои шейные позвонки с болью хрустнули раза два. — Ждать четырнадцать лет — это слишком большой срок для того, чтобы в конце этого срока быть обманутым. — Его голос сделался почти мягким. — Поэтому я решил, что не буду обманут. В моем кабинете я предупредил вас не заходить слишком далеко, вы помните? — Он тряхнул меня еще раз, и опять что-то хрустнуло. — Вы помните?

— Помню, — ответил я.

— Я очень сильный человек, — сказал он с какой-то детской гордостью. — Убить вас, Холман, не составит мне труда. Но вы даже не стоите того, чтобы я употребил свою силу. К тому же я хочу кое-что доказать вам, преподать вам урок. — Он бросил взгляд на Деллу, которая стояла не шевелясь, как будто ее ноги были прикованы к полу. Она только плотно прижала тыльную сторону руки ко рту.

— Эта женщина... — сказал он и глубоко вздохнул. — Она приходит к вам за помощью. И что вы делаете, чтобы помочь ей? Вы бегаете по всему городу, беспокоите людей вопросами, оскорбляя их своими инсинуациями, ставите их в глупое положение своим дешевым юмором! И что происходит после этого? После этого вы снова приходите к этой женщине и говорите ей, что она выиграла! Вы говорите ей, что она выиграла с того самого момента, когда наняла вас — галантного рыцаря! И теперь нет необходимости приносить себя в жертву толстому старому немцу, не так ли? — Он неуклюже покачал головой. — Вы дурак, Холман! Возможно, вы самый большой дурак, которого я когда-либо встречал. Что бы случилось, если бы она вышла за меня замуж? Я был бы добр к ней. Я могу быть по-своему добрым и мягким.

Для вас и для меня она — женщина. Но для себя она прежде всего и главным образом актриса! Если бы я был продюсером и директором ее картин, я руководил бы ею и защищал бы ее от шакалов, работающих в кинопромышленности. Она стала бы поистине великой актрисой. И только в этом случае она была бы по-настоящему счастлива... Но теперь этого не будет, потому что вы ворвались сюда и остановили все это, Холман. — Когда он говорил, белый шрам шевелился у него на лбу, как что-то живое. — Чего вы добились своими словами и делами? Вы лишили ее возможности выйти за меня замуж. — На его мясистых губах появилась благожелательная улыбка. — И это для вас урок!

Он отпустил мое правое плечо и стал сильнее сжимать левое; я никак не мог вырваться от него. Его правая рука проделала в воздухе движение, похожее на движение массивной дубинки. Затем своим железным кулаком он ударил меня в солнечное сплетение. Весь мир словно взорвался, и я перешел в другое измерение . Остались только яркие разноцветные пятна, боль и умопомешательство. Он снова ударил меня. Я почувствовал, что куда-то взлетаю, а затем погружаюсь в водоворот каких-то ослепительных бликов. Потом вокруг сгустилась кромешная тьма. Я беспомощно корчился от боли, и эта боль распространялась по всему телу, быстро охватывая все новые и новые его участки, достигая при этом новых и новых нервных окончаний, то вытягивая, то скручивая их.