Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— По-твоему, лучше посадить его на цепь, на хлеб и воду? И пытать, пока он не сознается в том, в чем ты его подозреваешь?

— Немного аскетизма и строгости пошли бы ему на пользу, — покивал Манфред со знанием дела. — Но любящее материнское сердце не выдержит такой жестокости. Поговори с ним. Погладь по головушке. Прижми, — он обрисовал ладонями округлости бюста сестры, — к материнской груди. Всплакни, если потребуется. Прочитай лекцию, что дружба с плохими людьми доводит до девяносто восьмой статьи. Намекни, что все еще можно исправить. Что любящая мама и заботливый дядюшка не бросят его в беде и даже помогут с дальнейшей карьерой, если он возьмется за ум. Ну а если материнская ласка, лекции и намеки не помогут, — сокрушенно вздохнул Манфред, — покажи ему вот это.

Чародей положил на стол неведомо откуда взявшийся в руке медный ключ и придвинул его пальцем к госпоже консилиатору. Фридевига отставила бокал, взяла ключ, внимательно рассмотрела его. Обычный ключ из успевшей позеленеть меди, покрытый царапинами от долго и частого пользования, матовый и блеклый от множества касавшихся его рук.

— Это… — Фридевига подняла на брата глаза.

— Да, копия твоего ключа.

— Которую снял Пауль?

— Это не имеет значения, Фрида. Просто покажи сыну. Во время лекции, — ухмыльнулся Манфред. — Ну что? Мы все еще представляем, что ты — глупая баба с гипертрофированным материнским инстинктом? — Манфред поднял наполненный из второй бутылки бокал. — Или мы спасаем твоего непутевого сыночка?

Фридевига спрятала ключ в рукаве строгого платья, взяла фужер и задумчиво постучала краешком по нижним зубам. Хрусталь то покрывался инеем, рисуя причудливые узоры, то оттаивал.

— Ты говорил, из хранилища пропали четыре талисмана, но, по твоим словам, вернули только три. Знаешь, что с четвертым? — сменила тему Фридевига.

— Знаю, — улыбнулся Манфред. — Хочешь послушать?

— Сгораю от нетерпения, — ледяным тоном заверила сестра.

Манфред устроился на стуле поудобнее. Его глаза хитро заблестели.

— Скажи, ты помнишь Гирта ван Блёда?

— Еще бы не помнить, — брезгливо поморщилась Фридевига. — Он делал из своих ассистенток банки с артом и практиковался на девушках в магии крови.

— Говорили, это ты поставила его главой КИРИ… за какие-то заслуги.

— Нет, его поставила Хелена Круммесбейн… за слишком длинный язык.

— Фи. Я бы даже за кресло ритора не согласился погрузиться в безграничные глубины этой старой нимфоманки!

— Почему ты вспомнил о ван Бледе? — не дала увести тему слишком далеко Фридевига.

— Почему?.. — сделал вид, что потерялся, но тут же вспомнил Манфред: — А, так потому, что последний возвратник болтался на его шее, представляешь? А теперь, дорогая сестра, попробуй угадать, где шлялся этот юный исследователь и любитель работать языком?

— Манфред, — закатила глаза чародейка, — у меня нет желания играть с тобой в угадайку.

— Фрида, ну так неинтересно.

— Манфред!

— В Шамсите, — послушно и кротко ответил первый мастер. — А знаешь, что самое забавное? Тут недавно ходили слухи, что Комитет Равновесия планировал тайную операцию на территории иностранного государства. Нелегальную, в обход всех статей Кодекса и постановлений Собрания Ложи. Что-то там связанное с захватом и вывозом из Кабира пары эмигрантов, вроде бы неких Дитера Ашграу и Вернера Зюдвинда. Но что-то пошло не так — кто-то опередил КР и вынудил несчастных потерпельцев от режима эмигрировать в лучший из миров без права на возвращение. Ходили и другие слухи, что эти двое — между прочим, давно считавшиеся почившими в бозе́ — как-то связаны с одной революционной партией…

— К чему ты клонишь, Манфред? — буркнула госпожа консилиатор, теряя терпение. — Хочешь обвинить меня в том, что я отдала приказ устранить этих горе-революционеров, начитавшихся Жана Морэ?

— Ну… — Манфред взболтнул вино в бокале, — ты любишь Ложу, а Ложе нужна Империя в том виде, в каком она есть. Тебе бы очень не хотелось, чтобы в Империи что-то изменилось. Так что да, это первая мысль, которая приходит в голову. Но, — чародей наставил палец, — первая мысль далеко не всегда правильная. К тому же, поговаривали, что госпожа консилиатор пришла в ярость, когда ей стало известно об эмиграции страдальцев. Это наталкивает на мысль, что у госпожи консилиатора есть осведомители в КР. А появление в Шамсите Гирта ван Бледа накануне тайной операции, да еще и с возвратником на шее вызывает подозрения и опасения, что госпожа консилиатор вербует сексотов из опасных ренегатов.

— Какие… отвратительные инсинуации и гнусные слухи, — холодно проговорила Фридевига. — Чтобы госпожа консилиатор сотрудничала с ренегатами?

— Ложа полнится отвратительными инсинуациями и гнусными слухами, — нравоучительно заметил Манфред. — Однако, — добавил он, допив бокал, — как ты справедливо заметила, доступ к хранилищу есть только у трех магистров Высшего Совета Ложи. Я отпадаю сразу. Всем известно, что Манфред фон Хаупен — шут и дурак, которого заботят только распутницы, карлики и черные чудовища. Наш многоуважаемый ритор тоже — он занят исследованиями тейминских бабочек. Остается только госпожа консилиатор, единственная, кого заботит все.

Фридевига осушила бокал, облизнула кончиком языка губы. Манфред выманил влагу из обеих бутылок. Струйки красного и белого вина переплелись над столом в причудливом танце, не лишенном эротизма, и наполнили бокалы до краев. Если бы Фрида не знала своего брата, решила бы, что он и вправду пытается ее соблазнить.

— Поэтому, — сказала она, играя голосом, — ты устроил внеплановую инспекцию, чтобы собрать на меня компромат и раскрыть все мои махинации перед Собранием?

— Была такая мысль, не скрою, — честно признался Манфред. — Пока в стройной цепочке умозаключений не попалось слабое звено — твой сын. Ты скорее пожертвуешь Ложей и уйдешь в монастырь, порвав со всеми любовницами и любовниками, чем подставишь своих детей. Но об этом знаю только я. А к каким выводам пришли бы дознаватели КР, узнай они, что талисман возврата висит на шее Гирта ван Бледа, которого видели в Шамсите незадолго до тайной операции, и проведи они свое расследование — неизвестно.

— Думаешь, кто-то хотел меня подставить?

— Почему бы тебе не спросить об этом своего Пауля? — улыбнулся Манфред и поднял бокал.

Фридевига постучала фужером по нижним зубам, запрокинула голову и выпила вино залпом. Оценила взглядом опустевшую бутылку и пожалела, что не прихватила еще одну.

— Ван Блед не убивал Ашграу и Зюдвинда, потому что сам состоит в одной революционной партии, — сказала госпожа консилиатор. — Он действительно был в Шамсите, но приказов устранять кого-то у него не было… Не смотри на меня так, Фред, — мило улыбнулась она. — Раз уж ты разоткровенничался со мной, я тоже позволю себе скромную исповедь. Уже несколько лет у меня есть осведомители в Энпе, которые своевременно информируют о некоторых акциях партии, что позволяет жандармерии и КР своевременно на них реагировать. Не делай такое лицо, — строго повелела Фридевига. — Не только каэровцев беспокоит проблема виолаторов, которые до сих пор гнездятся в наших стройных рядах. Однако, признаю́сь, — вздохнула Фрида, — я не знала, что ван Блед заполучил талисман возврата.

Манфред разыграл все оттенки потрясения, смятения растерянности и удивления, хотя Фридевига не сомневалась, что брат просто кривляется. Из всего сказанного ей было слишком мало того, чего он не знал или о чем не догадывался.

— Может, твоих информаторов пора лишить премии за недобросовестную работу? — предложил Манфред официозным тоном. — Может, дорогая сестрица, ты не знала и о том, что недавно в Анрии был убит Артур ван Геер, Рудольф Хесс и некий Жермен де Шабрэ, широко известный в узких кругах как Карл Адлер?

— Может быть, — Фридевига нахально выманила себе в фужер струйку красного вина. Манфред отреагировал детской обидой. — А может, ты, дорогой братец, не знал, что недавно в Анрии должно было пройти собрание Энпе, но сорвалось из-за гибели нескольких лидеров и основателей партии?