Тысяча орков - Роберт Сальваторе

Впрочем, мгновение спустя вера Аграфана в город отчасти пошатнулась, ибо распахнулись широкие двери Всеогненной Палаты, и внутрь ворвались бойцы Алебарды, клином разрезая толпу дворфов и занимая углы, так что вскоре вся треугольная площадка оказалась оцеплена. И вошел маркграф, при нем было несколько наиболее непреклонных советников и хранительница скипетра.

— Не такого поведения люди Мирабара ожидают от своих соотечествеников-дворфов, — осуждающе заметил Эластул.

Тихим и спокойным напоминанием о том, что у города достаточно врагов и без подобных междоусобиц ему и следовало ограничиться.

— Предположим, что Торгар Молотобоец и те, кто вместе с ним приблизились к повозкам Клана Боевого Топора, повредились рассудком, и притом — серьезно. Берегитесь, господин Молотобоец, как бы вам не утратить влияния внутри Алебарды, — грубо угрожал Эластул. — Что же до прочих, опоенных элем и обманутых этим типом, этой самозваной легендой, Бренором Боевым Топором, то вам не следует забывать, в чем состоит ваш долг, а также о той угрозе, которую для нашего города представляет Клан Боевого Топора.

Медленно, точно на шарнирах, повернул Эластул голову, осматривая собравшихся и пытаясь подчинить их непреклонным взором. Но то были дворфы, и немногие смирились, а из тех, кто подчинился маркграфу, еще меньше закивало.

Многие из недовольных выпрямились и приосанились, и смотря с возвышения на Торгара, Аграфан гадал: уж не собирается ли тот прямо здесь и сейчас сорвать регалии военачальника Алебарды да швырнуть их прямо к стопам Эластула?

— Повелеваю вам разойтись! — проревел маркграф Эластул. — Займитесь работой, займитесь своей жизнью!

И тогда дворфы разошлись, и маркграф удалился со свитой и с солдатами-людьми, осталась лишь Шаудра Звездноясная, чтобы перемолвиться с Аграфаном несколькими словами.

— Ну разве то были не речи истинного правителя? — проворчал Торгар, проходя мимо Аграфана, и сплюнул жрецу под ноги.

— То злопыхатели убедили маркграфа войти сюда подобным образом, — предположил Аграфан, лишь только они с Шаудрой остались вдвоем.

— На это его сподвигло большинство членов Совета, подобных тебе, — пояснила Шаудра. — Они испугались, что приезд короля Бренора окажет на наших горожан неподобающее воздействие.

— Его приезд уже оказал подобное воздействие, — мрачно молвил Аграфан. — И последствия вовсе не исчерпаны. Теперь дурное влияние даже усилилось.

В каждое свое слово Аграфан вкладывал искренность. Он видел, как покидали палаты последние дворфы, или же возвращались подбросить угля в печи, что горели у стен. Он видел их лица — тщательно скрываемое недовольство либо злобные взгляды. Неосмотрительность Торгара внесла раскол, вбила клин в единое доселе поселение.

Аграфан никак не мог отделаться от мысли, что маркграф только что со всей силы ударил по этому клину молотом.

5

ТАМ, ГДЕ СКИТАЮТСЯ ТЕНИ

Путники миновали мост, что на юге от Мирабара, а затем, через неделю легкого пути, вышли на востоке от города к реке Мирар. К югу от них виднелись высокие деревья Тайного Леса, известного как пристанище орочьих племен и прочих враждебно настроенных тварей. На севере, точно башни, возвышались горы Хребта Мира, вершины которых сохраняли белизну, несмотря на приближение лета.

Вокруг росла высокая трава, и покатые холмы Хедрунской долины усеяли цветы львиного зева, но неустанную бдительность дворфов не усыпили ни затишье, ни мирный пейзаж. Северные земли, столь удаленные от городов, следовало считать дикими, а потому стражу удваивали еженощно, и по-прежнему Дзирт, Кэтти-бри и Вульфгар охраняли отряд с обеих сторон. К троице присоединялась и Гвенвивар — всякий раз, когда Дзирт вызывал ее.

На востоке долины, там, где почти сотня миль отделяла путников от Мирабара, река Мирар поворачивала на север, стекая с подножия Хребта Мира. Да и Тайный Лес разрастался к северу вдоль по южной излучине на несколько миль, будто затеняя воду..

В ту ночь, как ставили лагерь, Бренор всех предупредил:

— Земля станет жестче. К завтрашнему полудню мы вернемся к подножию холмов и будем двигаться под покровом лесных теней.

Он оглядел свой клан, и все, соглашаясь, уверенно закивали.

— Завтра будет тяжелей, — сказал Бренор, но никто и бровью не повел.

Собрание завершилось, и каждый занял свой пост.

— Мне кажется, что дорога совсем не так уж и плоха, — сказала Делли Керти Вульфгару, когда он вошел к ней и к их маленькой дочке Кэлси в небольшой шалаш, что поставила Делли близ фургона. — Не хуже, чем лусканские улицы.

— Пока нам везло, — отозвался Вульфгар, принимая на руки Кэлси, которую с радостью вручила ему жена,

Вульфгар оглядел крошечную девочку, дочь Меральды Ферингал, леди из Аукни — городка, что пристроился на Хребте Мира, к западу близ перевала, которым варвар вышел вместе со спутниками из Долины Ледяного Ветра. Вульфгар спас ребенка от неминуемой смерти, которой хотели предать малышку лорд Ферингал и его деспотичная сестра, ибо Кэлси не была родной дочерью Ферингала. Лорд из Аукни считал отцом Вульфгара, ибо Меральда солгала, чтобы спасти честь мужа, уверяя, что ее обесчестили в пути.

Но Вульфгар не был отцом девочки, и ничего подобного он с Меральдой не совершал. Однако, глядя на Кэлси, крохотное создание, ставшее для него настолько дорогим, варвар жалел, что не был ей родным отцом.

Отведя взор от Кэлси, Вульфгар встретил любящий взгляд Делли, и понял, что он — воистину счастливый человек.

— Ты встанешь этой ночью в дозор вместе с Дзиртом и Кэтти-бри? — спросила Делли.

Вульфгар покачал головой:

— Мы слишком близко от Тайного Леса. Дзирт и Кэтти-бри смогут нести дозор и без меня.

— Ты остаешься, потому что боишься за Кэлси и меня, — рассудила Делли, и Вульфгар не стал с ней спорить.

Женщина протянула руки, чтобы забрать младенца, но Вульфгар подставил ей свое плечо, закрывая ребенка и усмехаясь.

— Ты не должен отступать от долга ради меня, — сказала Делли, но Вульфгар рассмеялся.

— Вот мой наипервейший и наиважнейший долг, — промолвил он, протягивая младенца и вновь прижимая его к себе, лишь только протянулись руки Делли. — Об этом знает Дзирт, знает и Кэтти-бри. Мы приблизились к Тайному Лесу, а это значит, что и орки стали ближе. Ты считаешь, что улицы Лускана хуже диких мест лишь потому, что тебе незнакомы по-настоящему дикие места. Нападут на нас многочисленные орки — прольется кровь, в основном — орочья, но она смешается с кровью дворфов. Любовь моя, ты никогда не видела битвы, и я надеюсь, что подобное зрелище останется для тебя неведомым и впредь, однако в здешних местах…