Эмигрант с Земли - Сергей Цветов

Но Володя не успел сильно расстроиться. Потому что ему на плечи легли руки и он увидел перед собой яркое девичье лицо. Он узнал ее, потому как еще раньше заинтересовался ее удивительным одеянием. Если можно назвать одеждой накинутый на тело костер. Таково было платье девушки – форма, цвет и сияние костра, с языками пламени, искрами, натуральными оттенками. А прическа – словно огонек огромной свечи. Володя часто, в течение нескольких песен, обращал свой взгляд на «танцующий огонь». Несколько раз девушка перехватила его взгляд и иногда успевала улыбнуться. Теперь, видимо, наступила «расплата» за «гляделки».

– Нравится тебе мое платье? – были первыми словами девушки, когда Вовчик автоматически опустил свои руки ей на талию, которую пришлось отыскать среди «языков пламени», и повел в танце. Его счастье, что современный ему, не самый красивый и грациозный вальс – ленивое перетоптывание вдвоем – был в моде или в ходу у марсиан.

– Очень интересное… – сказал он, почему-то не сумев выдавить ответную улыбку.

– Я сама его сочинила.

– Сами? Вы модельер?

– Нет. – Она еще сильней улыбнулась. Улыбка у нее была веселой, красивой, зажигательной. – Просто иногда, как и многие девушки, сажусь и начинаю выдумывать для себя наряды. И, кажется, неплохо иногда получается. А ты что, ни разу в жизни ничего не придумал сам? – несколько удивленно спросила девушка. У нее были большие глаза, широкое, открытое, очень приятнее лицо.

– Нет, – выдохнул Вова с тайным волнением, что вот сейчас она догадается, что он не местный, с Земли, страшно удивится, может быть даже испугается немного, и уж точно отскочит от него и все посмотрят в его сторону и ему станет не по себе…

– Да вообще что я? Не так уж это и удивительно для парня. Извини. – «Провал» немного отодвинулся. Но холодок неизбежности раскрыть себя оставался. – А ты чем-нибудь занимаешься? Как тебя зовут?

– Володя. – «Что бы ей насчет?..»

– А меня Виктория. А ты откуда? – «О елки, в лоб прямо?» – Из самого Рима или из своего коттеджа?

– Из коттеджа. Сто двадцать километров отсюда.

– Я тоже. Только поближе. Восемьдесят третий, запад сорок восьмой. Вообще-то я не часто бываю в Риме, но сегодня… Сегодня у меня день рождения…

– Правда? Поздравляю! От всей души.

– А подруга и друг разъехались… Спасибо. А ты тоже один?

– Нет. С девушкой.

– А. А то я думала…

– Составить вам компанию? – Так расценил ответ немного погрустневшей Виктории Вова.

– Можете? – обрадовалась она.

– Наверное. Я спрошу… А у вас что, только два друга?.. Извините…

– Владимир, я что-то не пойму, – сделала удивленное лицо Виктория, – ты меня называешь на «вы»?! Откуда это у тебя? Или ты сегодня в образе? – И скользнула взглядом по телу партнера.

И тут Вова вспомнил: ведь Аэлита ему говорила, что у них давно, по их меркам 250 лет назад, отпала форма «вы». Он тогда еще удивился и сказал: «Вернулись к старому, стало быть. „Привет тебе, Юлий Цезарь!“ или: „Челом тебе бью, царь-батюшка!“ С английским сравнялись. Но без „сэр“ и „мисс“. Так получается?» А Аэлита ответила на это: «Видишь ли, просто-напросто, у нас все равны. Действительно равны. И все друг друга уважают без всякого разделения на „ты-вы“. Ну и для упрощения языка. Только роботы по-старинке на „вы“. А тут у вас каждый раз думай, как обратиться правильней. А потом получается: я на „вы“ – уважаю, значит, а меня в ответ – „ты“. Следовательно, я – не уважаемый человек. Он достоин, а я – простой студент, простой рабочий, просто неразумное дитя – не представляю из себя ничего значительного…»

…На него смотрела Виктория, ее и без того большие карие глаза просто округлились от любопытства. Оригинальный экземпляр ей попался, ничего не скажешь.

– Я конечно извиняюсь, но у меня такое впечатление складывается… С какой ты планеты кразимякнулся?

Бах! В голове у нашего героя что-то взорвалось. Его бьют его же оружием. Раскусили в первый день. Самый первый встречный… марсианка. Вот это разведка! Похоже на какую-то шпионскую планету. Агенты, агенты, резиденты, детективы… Наверное, в школах есть такой предмет… А он еще хотел оставаться подольше засекреченным. Без лишнего ажиотажа вокруг своей персоны походить по планете, спокойненько понаблюдать… но про конспирацию сразу забыл. Да и вообще про все забыл. Вытаращил глаза как филин – любой заметит…

Партнерша заметно отстранилась от Володи. Он, оказывается, даже остановился.

– С Земли, – с перебитым дыханием выдал он, одновременно продолжая танец. Будь что будет, решил он. В принципе-то ему никто не запрещал «открываться». Самому просто как-то… Ладно Аэлитины подружки, но посторонним… Но… «Теперь посмотрим на вас, – как на вас подействует?» – в предчувствии триумфа подумал коренной землянин. И надо держать крепче, чтоб в обморок не упала.

Виктория выгнула спину назад, но руки не сняла с его плеч и не остановилась.

– Серьезно?! – поразилась она. Но не с испугом, не с недоверием – с радостью. – Ты – с Земли?! Настоящий, как я понимаю, землянин?! Ну наконец-то!.. Недавно?

Не то это было впечатление. Хотелось не так немного. Хотелось эффекта. Но кивнул.

– Вот это удача!! – Совсем неожиданно. Володя онемел. Сейчас шло время марсианки. – Ты знаешь… я же сильно увлекаюсь историей Земли. В частности, меня интересуют собственные корни: Русь, Россия, СССР, СНГ, опять отдельно Россия, Россия в Европейско-Азиатском сообществе, Россия как страна в Евроазиатской коалиции… А ты откуда? Из СНГ понятно; из какой области? – Глаза симпатичной марсианки горели, как и ее платье.

– Я вообще-то из Питера… Санкт-Петербурга.

– О, мой один из любимейших городов! Эрмитаж. Петропавловская крепость, Ростральные колонны, Исаакиевский собор. Спас-на-Крови, Нева, Фонтанка, Финский залив…

– Да. Неплохая осведомленность… – Володя немного удивился.

– Я же тебе говорю – увлечение. А когда чем-то увлекаешься…

Медленная композиция закончилась

– Ну что, пойдем к твоей девушке, узнаем о ее планах?

Аэлита в это время распрощалась с парнем в зеленых ботинках. И, увидев Вовика с девушкой-костром, приветливо и радостно заулыбалась.

– Аэлита, познакомься, это Виктория. Это Аэлита, – с ходу выпалил Володя.

– Привет-привет, – обменялись две марсианки; и тут грянула музыка.

Они стали танцевать, но Вовик на ухо Аэлите сказал предложение Виктории. Она согласно кивнула, добавив:

– Конечно. Как можно оставлять девушку одну в такой день.

– А тот «зеленый» не пристанет к тебе? – с опаской и с каким-то вредным злорадством уточнил Вова.

– Нет. – И рассмеялась. – Что ты его так?

Влюбленный друг не ответил. Засмущался. Но остался с серьезным, немного даже грозным лицом. И пристроился к Виктории, сказать о решении Аэлиты. Та счастливо заулыбалась и кивнула Аэлите – спасибо, мол, я рада.

Они вновь предались танцам.

Виктория казалась костром, стойко выдерживающим злые, неожиданные порывы ветра. У нее даже запястья словно бы охватывали маленькие факелы-манжеты. Лицо ее светилось то ли отражением света от платья, то ли несказанной радостью. Аэлита так же упоенно, с блаженной улыбкой, грациозно двигалась в такт музыке.

Она была счастлива вернуться домой и здесь танцевать беззаботно, спокойно среди свободных, не отягощенных проблемами, комплексами, страхами, грязными помыслами, не одурманенных алкоголем, наркотиками и собственной грубостью, пошлостью, цинизмом людей; было очень приятно отдыхать в нормальном, беззаботном, веселом и приятном окружении, где никто не выпендривается, не выделывается, никто не хамит, где нет противно оценивающих, липких взглядов и неприятных ухмылок, где нет пьяных девочек-малолеток, готовых на все, готовых впиться ногтями в своих «конкуренток»… Как славно оказаться в спокойной, ненапряженной обстановке и просто отдыхать, не думая о тяжелом предстоящем дне…

Володе было явно непривычно, но довольно отрадно увидеть, почувствовать совершенно другую атмосферу общего веселья. Он никогда не был любителем разного рода «тусовок», никогда не уважал пьяные компании (чужие), последнее время старался избегать массовые скопления буйно веселящейся молодежи, ибо всегда чересчур шумные и слишком беззаботные «разгулы» заканчивались какими-нибудь проблемами: драками, разборками, слезами, кровью, обидами, милицией; несколько раз это непосредственно касалось его и его друзей. Да вообще всегда, как он заметил, финал практически всех коллективных увеселительных мероприятий был некрасив и печален. А он, как натура чувствительная, воспринимал все с болью, стыдом, разочарованием, обидой и досадой, с непониманием: «Ну зачем нужно доводить до такого? Зачем нужно делать другому больно? И даже убивать из-за какого-нибудь дурацкого пустяка!» А здесь, на Марсе, похоже, что веселье – и есть веселье, до конца. Никто никого не собирается оскорблять, обижать, портить другому настроение. Нет пьяных, нет агрессивных, нет разудалых…