Светлая полночь - Кэтрин Стоун

— Почему же? Я как раз думал об ответе на этот вопрос. Ответ — и да и нет. Ни у меня, ни у Алексис не было особого желания иметь ребенка.

— Но вы были бы замечательным отцом.

Он встретил это уверенное и смелое заявление Джулии с некоторым удивлением. И с удивленной неуверенностью. И тихо прошептал:

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Наступило молчание. Мерцающее, мягкое, многозначительное. Взгляд Джулии упал на рождественскую колоду карт.

— Вы играете в карты? — спросил Джейс.

— Играла, — призналась она. — Когда-то играла.

Когда-то играла, подумал Джейс. Приглашение к рассказу о загадочном прошлом.

— У вас есть любимая игра? — поинтересовался он.

— Кункен.

— Когда-то я тоже играл в кункен. — Это была единственная карточная игра, которую он знал. Научился он ей от медицинской сестры во время командировки в Афганистан и с того времени несколько раз играл на таких же политых кровью землях. Игра в карты была способом скоротать время между боями. И хотя это вряд ли имело какое-то значение, он почти всегда выигрывал.

— Вы хорошо играли… играете?

Огонек сверкнул в ее лавандовых глазах.

— Как правило, да. Меня учила моя двоюродная бабушка. Она была сильным игроком, моя бабушка Энн. — Это имя она произнесла с любовью. — Когда я была маленькая, бабушка позволяла мне выигрывать — иногда. Но когда я стала постарше и начала понимать, как именно следует играть, она перестала меня щадить. И это было справедливо, потому что к тому времени бабушка научила меня всем своим трюкам.

— Трюкам?

— Да. Например, какую карту нужно сбрасывать, какую брать взамен.

Скорее это не трюки, а умение, подумал Джейс и улыбнулся:

— Хотите сыграть?

— Конечно. — Глаза ее заблестели. — На обычную сумму?

Джейса Коултона заманивали, более того — втягивали в эту волшебную историю, которая значила так много для этой невольной соблазнительницы.

— Конечно. А какова обычная сумма?

Губы, которых он недавно коснулся и которые она сосредоточенно жевала, теперь показались ему чарующими.

— Миллион долларов за очко.

Джейс выиграл несколько партий. Повезло. Джулия выиграла все остальные. Мастерство и трюки!

И еще очарование. Ибо он был очарован ею.

— Зачем вы летите в Лондон? — поинтересовался Джейс, когда она бледными изящными руками тасовала карты — и вдруг замерла, обдумывая ответ.

Приняв решение, она подняла на него глаза.

— Встретить Рождество.

Джейс молчал, ожидая дальнейших пояснений.

— Моя сестра Уинни умерла семь лет назад.

— Очень сожалею.

— Я тоже. Мы знали с момента ее рождения, что она не жилец на этом свете, однако…

— Это не уменьшает горечи утраты.

— Не уменьшает. — Джулия втянула в себя воздух, затем улыбнулась — слегка. И когда заговорила о своей сестре, глаза у нее засветились. — Уинни любила Рождество. Мы вместе его любили. После ее смерти я избегала его, пряталась от него.

— А Лондон имеет какое-то особое значение?

— Нет. То есть универмаг «Кентерфилдз» в Лондоне имеет. Любимые украшения Уинни были из «Кентерфилдза», мы заказывали их по каталогу и получали по почте. Я никогда не была в Лондоне и все свои рождественские праздники проводила в Канзасе.

— Где вы живете.

— Где я жила. Я уехала из Канзаса.

Бросила дом, подумала она как-то удивительно спокойно. Куда девалась ее паника?

— Вы переезжаете в Лондон?

— Нет. Я побуду там лишь во время Рождества — посмотрю Рождество. — И опять ее сердце не дрогнуло.

Не было ли какой-то доли истины среди нагромождений лжи Алексис? О том, что незнакомцы во время полета склонны к исповедям. Готовы излить друг другу то, что они до сих пор таили в себе. Может, причиной была некая стратосферная магия, о которой Алексис ей рассказала? Магия, изгоняющая панику и страх?

Да, магия определенно присутствовала во время этого полета. И был волшебник с зелеными глазами, который смотрел на нее удивительным взглядом. И в результате она абсолютно уверилась в том, что способна уехать из Канзаса, покинуть дом, увидеть «Кентерфилдз» и встретить Рождество.

— А потом? — спросил этот иллюзионист, как будто и не сомневался, что она выживет и будет процветать даже после Лондона.

— Затем поеду жить в Сиэтл. — Жить снова. Пытаться жить. Наконец-то она ощутила что-то похожее на панику. Но это ощущение быстро исчезло… было изгнано им.

— Сиэтл, — повторил Джейс. — Эмералд-Сити.

— Да. Куда еще ехать девушке из Канзаса? — Она произнесла это довольно беззаботно, потому что последние остатки паники улетучились. И тогда она спокойно призналась себе, что это название — Эмералд-Сити — и в самом деле помогло ей остановиться на Сиэтле. И чем больше она узнавала о нем, тем больше оно ей нравилось. Наилучшим местом. Для нее.

— Сиэтл, говорят, очень красив?

— Да.

Они пили горячий шоколад, ели орехи, играли в кункен и улыбались.

Джейс и Джулия улыбались оба, даже тогда, когда в салон первого класса вбежала маленькая девочка.

Ее звали Софи, ей было три годика, ее платьице было украшено поблескивающими снежинками, золотые кудряшки на голове подпрыгивали.

Ее отец появился сразу вслед за ней, он пытался соразмерить свои длинные шаги с семенящими шажками дочки. Он извинился вслух для тех, кто мог его слышать, и в голосе его звучали нежность и любовь к этому рождественскому эльфу.

Им повезло, что удалось заполучить места возле перегородки, объяснил отец Софи. Пока его жена укладывала спать двух близнецов шести месяцев от роду, он присматривал за Софи. Должен был присматривать.

Он не понял, как ей удалось убежать от него. Все случилось так внезапно. Хотя это была вполне обычная для Софи выходка, и бег ее, как всегда, сопровождался веселым смехом.

Она была воплощением Рождества, эта Софи. И еще долго после того, как она оказалась на руках отца и отец унес ее, улыбки не покидали лица пассажиров первого класса.

Такой могла быть Грейс Алисия Куинн, которая пела как ангел и каталась на серебряной ледяной поверхности озера. Или Эдвина Энн Хейли, Уинни, которая тоже была ангелом, но которая не танцевала, не каталась на коньках и не бегала.

Когда Джулия взглянула на сидящего рядом Джейса, ей показалось, что она увидела боль в его глазах, которую он тут же постарался прогнать.

— Где вы остановитесь в Лондоне? — спросил он.

— В «Иден-Найтсбридже». Как и вы. По крайней мере так говорила Алексис.

— Она, похоже, проделала большую работу. Выяснила не только каким рейсом я лечу, но и где остановлюсь. Впрочем, это было не так уж трудно сделать.

— Вы не собирались проводить медовый месяц в «Иден-Найтсбридже»?