Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

Стремительное движение. Крепкое объятие. Не вырваться… Остро отточенный клинок входит в межреберную щель… Последнее — ярко голубой глаз, уставившийся в уже мертвый мой…»

— Виарниэлен! — на пороге стоит взбешенный Олар. Оружие едва ли не осыпается с него. Дверь криво свисает на одной петле. Эльф на развороченной кровати. Не проснулся до конца. В зале больше никого нет.

— Сделай с этим что-нибудь! — огрызнулся морф и ушел к себе. Ему до смерти надоело вскакивать каждую ночь последнюю четверть периода. Каждый реагирует в меру своего образа жизни. О чем подумает убийца, услышав крик? Верно, кого-то убивают. По-любительски. У профессионалов жертвы не издают ни звука. Морф был бы рад проигнорировать ночную возню в зале эльфа. Не может. То, чем занимается эльф, не исключает нападения. Именно любительского. Смесь вздоха и рычания вырвалась из его глотки. Рука с силой запустила кинжал в стену.

— Незачем портить стены моего дома, — эльф, уже одетый, подпирал собой косяк, — не хочешь выпить? — он сделал приглашающий жест. Олар задумался. К чему бы намечающаяся откровенность? За шестнадцать циклов морф изучил привычки соседа. И довольно неплохо. Виарниэлен редко и мало рассказывал о себе. Казалось, следящие знали о нем больше, чем он сам. Вдохи откровенности стоили дорого. Умственные усилия, затраченные на вытягивание информации, не стоили результата. Изредка морф задумывался о пытках: будут ли они более эффективны? Вопрос уже длительное время висел без ответа. Они ведь партнеры.

Олар согласился. Настороженно. Мужчины спустились в обеденную залу. Эльф хлопнул в ладоши, зажигая тусклый свет. Лучше бы он этого не делал. В морфе снова вспыхнула, погасшая было злость.

— Я просил, чтобы ты не одевался при мне так?! — он грохнул кулаком по столу. На эльфе были его любимые хэ и шелковая рубашка нараспашку. Черного цвета.

— Сожитель…, - приторно сахарно сказал эльф, растягивая гласные. Он одел первое, что подвернулось под руку. Без всякой пошлой мысли. Но если есть повод, почему бы и не подразнить морфа? Закостенелость взглядов выводит из себя.

— Перестань! — он знал, что это маска. Удобная, позволяющая многое скрыть, но все равно тошнило. Даже спустя столько циклов. Несмотря на всем известный в Оранж-но-Ари его статус постоянного любовника Виарниэлена. Что было заблуждением. Морф вживался в образ для публики, но наедине требовал не посягать на его убеждения. Каждый такой выпад со стороны эльфа задевал его самолюбие. Больно. Очень. А если вспомнить о профессиональной гордости?

Шестнадцать циклов назад он фактически предложил себя эльфу. Преподнес на блюдечке. Один Создатель знает, как ему далось это решение! Так обмануться! Убийца осознал настоящее положение дел не сразу. Несколько восходов не понимал, почему, будучи допущенным в дом, не занял место в хозяйской постели. Несколько восходов изображал то, о чем имел слабое представление. Страсть мужчины к мужчине, но эльф оставался холоден. Первоначально вспыхнувший интерес угас. Без причины и без объяснений. Высокий почувствовал фальшь? От бездарного исполнения у и самого морфа скрипели зубы.

Олар с радостью сменил бы личину. Скопировал бы настоящего мужеложца, но не факт, что новая личность привлекла бы внимание Виарниэлена. И не прельстила бы. Об этом он сознался с приставленным к его горлу кинжалу. В тот момент спасти Высокого от разъяренного изменчивого могла только правда. Морф поневоле восхитился изворотливости ума эльфа. Как сделать свою частную жизнь недоступной для других? Сделать так, чтобы никто не хотел войти в нее по своей воле. Самое лучше средство.

Виарниэлен налил драконий огонь в стаканы. По выбранному напитку можно было понять: разговор будет серьезный. Или он просто хочет надраться. Оба варианта равновероятны. Один стакан проделал стремительный путь по отполированной столешнице. Точно в подставленные руки морфа. Мужчина посмотрел на эльфа, словно спрашивая: «А ты уверен в выборе?»

Драконий огонь придает смелости и развязывает язык. Высокий страшится? Что такого пугающего он скрывает? Его биография на первый взгляд чиста, как снег, выпадающий на землях морфов. В отличие от всех остальных, чьи маски скрывают прогнившую сущность, маска Высокого выставляла пороки, присущие различным расам, напоказ. Размахивала ими везде и всегда, привлекая внимание к персоне эльфа. Забавно. Его не любили, но приглашали. Его презирали, но исполняли капризы. Словно благодарили за великолепно исполняемую роль самой паршивой овцы в шелудивом стаде. Если бы не он, кто-то другой вынужден был бы стать ею. Всеми презираемой, отторгнутой обществом. К слову сказать, ему даже пытались подражать. Некоторые называли его поведение правильным. Свободным от проржавевших устоев. Еще боялись, как и любого, обладающего силой. Немалой.

Выродки. Это было недалеко от истины. Многие смешанные города населяли падшие уроженцы других земель. Бежавшие от себя или к чему-то. Изгнанники, на чью голову и прочие части тела обрушился гнев сильных мира сего. Все без разбору: виновные и не очень. Одним словом неудачники. Дурная кровь сказалась на потомках. Умножилась. В мисселиумы по-прежнему стремились далеко не образцовые представители рас. Кипящие внутри жителей страсти постоянно выплескивались, заражая встречающиеся чистые души семенами порока.

Одна порция — один глоток, обжигающий горло. Рецепторы мгновенно потеряли чувствительность. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы дать необходимую передышку и почувствовать эффект напитка. В голове моментально все стало кристально ясным. Каждая мысль обрела форму и сверкала бритвенно острыми гранями. Решения, даже самые подсознательные, обрели логичное обоснование. То же можно было прочесть во взгляде Виарниэлена.

— Неизбежность… — туманно начал он, — она преследует меня в последнее время, — если судить по первым словам одним глотком не обойдется.

— И? — приподнял бровь убийца. Он хотел услышать продолжение.

— Как бы тебе объяснить…как будто что-то уже произошло, — эльф повертел в руках пустой стакан и наморщил лоб. Не выходило у него складного рассказа.

— Виарниэлен, что-то где-то происходит постоянно. Ты знаешь это не хуже меня. Так в чем же дело? — морф отказывался понимать эти сентенции. Эльф впервые выглядел таким потерянным. Маг разума не может понять причинно следственную связь своего состояния? Невозможно! Кому, как не им, знать все тонкости души существа, тем более самого себя. Понимать все надежды и чаяния, страхи и безрассудства. А тут… Высокий потерялся на извилистых тропках своих умозаключений. «Неужели Виарниэлена настигла болезнь, присущая только этой категории магов — сон разума[51]?»