Гарем - Патриция Грассо

— А где твоя мать?

— Живет по-прежнему в замке Бэзилдон, и там мой дом.

— Твой дом там, где я, — напомнил Халид. Эстер нахмурилась, но промолчала.

— Ты полюбила графа де Белью? Отдала ему свое сердце? — Халид проницательно смотрел на нее.

— Этому Хорьку? — искренне удивилась Эстер, вызвав у Халида приступ смеха.

Эстер не понимала, что могло так развеселить сурового Халид-бека.

— Любить своего мужа совсем необязательно. — Эстер решила повторить наставления своей матушки. — От женщины требуется лишь родить наследника мужского пола и заниматься домашним хозяйством.

— Так принято и у нас в стране, — согласился Халид.

— Видишь, в чем-то мы близки. Расскажи и ты мне о своей стране.

Халид не успел ответить, потому что в шатре появился Абдулла, водрузивший на стол поднос с диковинными пирожными.

— Господин Малик прислал вам угощение. Исполнив свою миссию, хмурый Абдулла удалился. Эстер горела желанием испробовать неизвестные ей яства. Пирожные были округлые по форме, а на каждом из них красовался очищенный грецкий орех. Пальцы Эстер нацелились было на ближайшее к ней пирожное, но вовремя замерли в воздухе.

— Могу ли я?..

— Можешь, можешь, — закивал с улыбкой Халид. — Кажется, мои уроки пошли тебе на пользу. Твои манеры улучшаются на глазах.

Эстер надкусила пирожное, и на лице ее отразилось наслаждение, что, в свою очередь, доставило удовольствие мужчине, сидящему напротив нее за столом. Он наблюдал за девушкой и как будто сам вкушал восхитительную начинку из толченого миндаля, фисташек и кокосового ореха и подслащенного медом воздушного крема.

— Как называется это чудо?

— «Грудь юной девы», — последовал невозмутимый ответ Халида.

Эстер поперхнулась, а он улыбнулся лукаво.

— А на самом деле? — Эстер подумала, что он ее разыгрывает. Впрочем, ей было приятно видеть его в шутливом настроении и улыбающимся.

Принца красила улыбка, жаль только, что нечасто она появлялась у него на губах.

— Пирожное так и называется «Грудь девы», потому что…

— Не надо, не объясняй, — прервала его Эстер.

— Рабы не отдают приказов господам. — Халид погрозил ей пальцем. — Ты неисправима.

— Я извиняюсь, — весело произнесла Эстер и отправила в рот второе пирожное.

Слуга Халида внес и поставил перед ней сосуд с теплой водой, а также крохотную тарелочку с какими-то зелеными побегами.

Пока Эстер мыла руки, Халид пожевал зелень и предложил ей сделать то же самое.

— Мята освежит твое дыхание.

Эстер охотно последовала его примеру. Вкус мяты ей не понравился, но она мудро поступила, оставив свое мнение при себе.

— Где ты заработал этот шрам? — решилась спросить она. — На войне?

Ее опрометчивый вопрос мгновенно нарушил непринужденную атмосферу. Лицо Халида исказилось, шрам побелел, что явно выдавало злобу, буквально душившую его. Любезный, улыбчивый принц вновь превратился в свирепого Султанского Пса.

Он уставился на неосторожную девицу с ненавистью, а она, словно завороженная этой метаморфозой, не посмела отвести глаз.

— Твой Хорек наградил меня этим уродством. — Он демонстративно провел по шраму пальцем.

— О боже! — только и могла произнести Эстер.

— Золотых дел мастер явился, — доложил Абдулла, просунув голову за занавеску.

Халид молча поднялся и вышел. Эстер проводила его взглядом. Где и когда могли встретиться Халид и ее жених на ратном поле?

Французы и оттоманские турки считались в некотором роде союзниками. Их долгое время объединяла общая ненависть к испанцам. Несколько минут недоумевающая Эстер пребывала в одиночестве, затем Халид возвратился в шатер.

Он не присел обратно на подушки, а остался стоять, неподвижный как статуя, разглядывая пленницу и насильно разжигая в себе злобу против нее.

Вид его был настолько грозным, что Эстер опустила глаза и сжалась от страха. Если она будет изображать покорность и молчать, гнев его, вероятно, понемногу утихнет, и он оставит ее в покое. Она рассчитывала, что умелое притворство выручит ее и на этот раз.

Халиду она напомнила настороженного маленького зверька. Он ощутил свою власть над этой беззащитной девушкой.

— Смотри на меня, — приказал Халид. Взгляд Эстер скользнул сначала по его черным сапогам из мягкой кожи, попирающим ковер, потом по длинным стройным ногам в шароварах из тонкой ткани, задержался на смутно поблескивающем предмете, который он держал в левой руке, и с нарастающей робостью поднялся еще выше, пока не уперся в его, словно из камня вырезанное, лицо, рассеченное шрамом.

— Встань, — произнес он, подавая ей правую руку. — У меня есть для тебя подарок.

— Подарок? — недоверчиво переспросила Эстер. С улыбкой удивления она оперлась на его руку и встала с подушек.

— Взгляни, — он показал ей изящного плетения золотой браслет.

Эстер вытянула левую руку. Халид обвил браслетом ее запястье, крохотным ключиком, прикрепленным к золотой цепочке, запер замочек, а цепочку, продев через голову, поместил у себя вокруг шеи.

Эстер растерянно наблюдала за его странными действиями.

От своего кушака Халид отделил длинную золотую цепь из более массивных звеньев. Она подозрительно смахивала на поводок для собаки.

Эстер отпрянула с возгласом:

— Что ты делаешь?

— Обеспечиваю себе спокойный сон, — ответил Халид, соединяя браслет с поводком.

— Нет! — Эстер успела боднуть принца в подбородок и отбежать в глубь шатра.

Халид настиг ее там и сжал в могучих руках, готовый в ярости вытрясти душу из тела красавицы.

— Ну-ка, Дикий Цветок, умерь свою прыть! Прыти у Эстер хватило на то, чтобы, изловчившись, ударить его коленкой в живот и проскользнуть мимо, пока он, согнувшись от боли, сыпал проклятиями.

У выхода из шатра она вдруг резко остановилась и взглянула на разъяренного турка. Тот надвигался на нее. Жажда расправы так и полыхала в его взоре.

— Я не пытаюсь убежать, — сказала в свое оправдание Эстер, и слезы потекли из ее глаз. — Я только не хочу… я не могу быть привязанной как собака.

Она нагнулась, схватила подушку и швырнула ее в принца.

Он отбил в сторону метательный снаряд. Она, рыдая, схватила еще подушку. Тогда Халид со звериным рычанием прыгнул на нее, сбил с ног и навалился сверху.

Эстер завизжала как сумасшедшая и попыталась расцарапать ему лицо. Халид легко завладел ее руками, завел их ей за голову и тяжестью своей пригвоздил к ковру.

Эстер сражалась как бешеная. В отчаянных попытках сбросить его с себя она прибегала к самым разным уловкам, взбрыкивала, изгибалась, выворачивалась. Настоящее безумие овладело ею.