Бастион: Хрустальный плен - Владимир Атомный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё же мои ожидания были смяты, перевёрнуты и отброшены на обочину, будто бронированный состав промчал, подымая пыль и увлекая за собой. Я не мог ожидать столь сильного резонанса в среде любителей комиксов – уже сейчас к истории примеряют регалии лучшей и недостижимой, а другие авторы размышляют в канве попыток взять что-нибудь себе, но без воровства. И всё же следует подождать, пока выйдет хотя бы том.
Взгляд отыскал цифры времени – удивительно, уже почти семь, а Вероники нет. Я оглядел опустевший стакан. Непривычно есть в одиночку. Обычно мы семьёй, осенённые лучами восходящего солнца. Но сейчас папа и дядь Вадо заняты разговором, мама же начала больше спать. Думаю, надо пойти разбудить председателя – может не успеть собраться в школу.
“Тук-тук” издала дверь, а я следом подкрепляю:
– Вероника! – затем ещё пару стуков. – Вероника! Сейчас семь утра, ты успеешь?
Двери у нас добротные, потому можно спокойно беседовать в голос и даже музыку слушать, когда кто-то спит. Вот и сейчас, голос девушки услышал лишь краем.
– Что-что?! – переспросил тут же и погромче.
–…оже… ай…– услышал я, но уже лучше.
Приоткрыл дверь и в щёлочку:
– Прости, не расслышал. Что ты сказала?
– Можешь зайти, Матус! – раздался уже ясно слышимый голос Вероники, щедро сдобренный смехом.
Я смело ввалился, прекрасно понимая, что если бы гостья была не готова к встрече, то не разрешила бы. И обомлел. Вероника ещё в постели, с разметавшимися волосами и лишь чуть приподнялась, подложив подушку между собой и спинкой кровати. Гостевая комната, полная пастельной палитры, хорошо освещена лампами. Здесь даже находиться мягко, словно обёрнут в махровый халат. Девушка открыто и тепло улыбается, сонными чертами и беспокойным океаном волос вписываясь в обстановку. Я окунаюсь в это благолепие образов всем сознанием, подкрепленое ещё и ароматом роз, щедро напитавшим собой всё.
– Прошу прощения… – вымолвил я.
– Всё нормально, Матус, – улыбнулась девушка, но я воспылал благодарностью ибо понимаю, что нормально это для меня. Людей, а уж тем более парней из них, коим бы Вероника разрешила войти – нет. Глаза впитывают восхитительный образ, норовя сорваться в откровенное разглядывание и лишь струна воли всегда на страже морали. Вид таких страстей достоин, ведь под тонким покрывалом виден контур прекрасного тела Вероники, созданного мыслью Творца.
– Как спалось? – нашёлся я.
– Небывало хорошо, даже трудно вспомнить когда столь же прекрасно! – сообщила она, чуть нараспев.
– Надо же! Я рад, но всё же пора вставать, – покаялся я.
– Знаешь, после такого отдыха я неделю могу спать, – призналась гостья, заворочавшись.
Быстро смекнул, что надо выйти и направился к двери. Тут же интересуюсь:
– Тебе из напитков чего налить?
Оборачиваюсь на ответ и мозг вспыхнул от увиденного, а с ним и лицо. Вероника села на краешек кровати и чёрный, с синим отливом пеньюар, опалил великолепием. Уверен, даже сама вещь бы впечатлила, увидь её где-нибудь – гладкая, переливающаяся, она струится словно выполнена из новейшего композитного материала по нано-технологии. Вот только надетая Вероникой – вне критериев совершенства, образ меня словно вытолкнул за дверь, а шорохом листьев послышалось:
– Чай, можно зелёный.
Тяжело взять себя в руки, вернуть мысли, мечущиеся чайками над водой. Папа что-то спросил и вынужден был повторить, я ответил невпопад. Но минуты проходят размеренно, и спокойствие к моменту появления Вероники вернулось. Сверху послышались шаги мамы и вот, в начале восьмого, все собрались в гостиной. Мы с мамой чуть подшустрили и стол украсился угощениями. Когда ставил стакан с чаем для Вероники, она удивлённо подняла бровь.
– Чёрный?
Я слегка подвис, словно перегоняя гигабайты информации и вдруг понял, что вместе зелёного, налил чёрный. Догадка, почему это случилось, видимо пришла в головы одновременно и мы, смутившись, поспешили опустить тему.
Беседа бежит вольно, даже легко, как девичий туесок. Мы с радостью обсуждаем последние новости города и школы, приправляя всё вкусной закуской. Вадо вскоре достал пульт от авто и отправил сигнал на прогрев, я же спохватился надеть форму – Вероника-то уже блистает своей.
Спустя немного времени настала пора прощаться. Родители, к вящей радости узнали, что дочь Георга ещё погостит и просто пожелали успехов на день. Ощущая глубокое тепло, сильное душевное волнение, сажусь в салон. В традиционно открытые окна влетает прохладный, ветер. Его аромат прекрасен и свеж, а голубое, слегка подёрнутое осенней дымкой небо, мелькает меж домов и крон деревьев.
– Может, – мягко вернула сознание, председатель, – сходишь сегодня в Трисмегист?
– Конечно! – охотно согласился я. – Просто всё некогда было.
– Риля пишет, что атмосфера там слегка напряжённая, – сообщила председатель, а я сразу вспомнил новенького. – Дело в Журавле. Он начал совершать ошибки, со слов Гаврилы, из-за конфликтов со Стрижом.
Я удивлённо воззрился на магистра и отвечаю, пока за окном проплывают дома.
– Погоди, они же друзья?!
– Я не знаю всего, Матус, потому прошу взять ситуацию под наблюдение, – мягко сообщила девушка.
– Конечно! Сделаю всё как надо.
Глава 10
Занятия уже начались, а мысли всё возвращаются к ситуации. После слов председателя, я не на шутку взволнован. Причина, скорее всего, в Журавле. Понаблюдаю пока за ребятами сегодня и не буду ничего говорить.
Знания хорошо расположились в голове и добавили новых граней в общее понимание мира и себя. На переменах мы часто обсуждаем изученное, помимо развлекательных вещей. Сапа сидит на уроках с любопытной для меня серьёзностью, а когда сон таки добивается успехов и взгляд друга теряет осмысленность, он встряхивается и вновь вникает в суть занятия. Зато перемена – его отдушина, здесь друг принимается за обсуждение сетевых игр с таких жаром, что у многих глаза загораются с интересом.
После окончания учёбы уточнил у Вероники когда она собирается возвращаться и двинул в клуб. Настроение прекрасное, вокруг желтеет осень, а запах сухих листьев приятно вдыхать.
Вот и наша тяжёлая дверь в окружении кустов. Клубная комната мне
