Барин-Шабарин 5 - Денис Старый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А средства — ещё заработаем.
— Почту за честь, Ваше Императорское Величество, с превеликой гордостью принимаю ваше приглашение. Будет чем на склоне лет похвастать перед внуками, что пил чай со столь великим человеком, как вы, — сказал я, вызвав усмешку у самодержца.
— И всё же вы хитрец. Еще и льстец, — улыбался император. — Показали мне всё это, рассказали, подарили… В чём же ваша просьба? Часто аудиенции ими и заканчиваются. Не поверю, что вы об этом не думали.
— Отчего же, Ваше Величество, думал, — сказал я и подошёл к большому чемодану с выдвижной ручкой, на колёсиках.
Конечно же, я не мог не подарить государю и коллекцию чемоданов, а также презентовать её императорскому величеству серию дамских сумочек, от известного пока в узких кругах бренда «Две Лизы». Набора, правда, пришлось дарить два. Решать уже государю, кому он мог бы передать часть моих подарков. Может быть, это будет невестка Мария Александровна, или любовница — тайная, но о которой все знают, Варвара Нелидова.
Но важно было другое: в самом большом чемодане у меня находился макет пушки. Это была уменьшенная копия того самого орудия, которое я представлял флотским офицерам в Севастополе. Изделие выполнено от и до, в точности, как «взрослая» пушка.
— Вот, Ваше Величество. Сие есть уменьшенная копия артиллерийского орудия, которое мной и директором Луганского завода господином Фелькнером изобретено, — сказал я, извлекая обеими руками из чемодана пушку.
— Еще один подарок для внуков? — спросил император, не без интереса посматривая на изделие, которое я поставил на землю.
— Нет, ваше величество, но, безусловно, их императорские высочества могут оценить эту пушечку. Однако стрелять из нее не стоит, а вот из такой же, но в двадцать раз больше — вполне, — сказал я.
Николай Павлович был человеком, скорее, военным, по крайней мере, он разбирался в оружии, а уж тем более в артиллерии. Так что его величество сразу смог оценить и новый лафет, и защитный щиток на орудии, позволяющий заряжающему не опасаться быть подстреленным, а спокойно работать, выцеливать врага.
— Все орудия казнозарядные, используется снаряд унитарного типа. Орудие нарезное, дальность выстрела в два с половиной раза дальше, чем у иных полевых орудий, состоящих на вооружении русской императорской армии, — презентовал я макет пушки, описывая тактико-технические характеристики нового орудия. — Главный недостаток — дороговизна. Но иметь возможность поражать врага на расстоянии, когда он этого даже не ожидает — залог будущих русских побед.
— За чем стало дело? — деловито спросил Император, вместе с тем я прочувствовал некоторые нотки раздражения. — И производили бы такие орудия у себя. Армия порядка требует, особой организации.
Кажется, я всё-таки немного переоценил его сдержанность. Пока я собирал информацию о характере и чаяниях русского самодержца, мне указывали на то, что государь в последнее время сильно раздражён сведениями, приходящими из Европы, о том, что там чуть ли не ежемесячно принимают на вооружение и новые пушки, и новые ружья, и гранаты.
Государь было повелел, чтобы что-то похожее принималось и в России, однако, поступило невероятное количество заявок на единичное производство многих видов вооружения. Зачастую это были старые образцы в новой оболочке, оттого и раздражался он после каждого доклада. Потому до сих закупалось оружие у Бельгии, искались возможности даже договориться со Швецией.
Вот и теперь он раздражался. Нельзя было сказать, что-то орудие, которое я показывал императору, действительно хорошее. Чтобы превосходство орудия понял император, необходимы не только испытания в его высочайшем присутствии, но также и мнение экспертов, старых генералов — а те живут прошлыми войнами. И вот эти старые генералы и запорят мне все. С чем-то похожим я уже столкнулся в Севастополе и не думаю, что в Петербурге какая-нибудь комиссия начнёт петь хвалебные оды принципиально новому оружию, способному изменить всю картину войны. Не готовы генералы на склоне своих лет и службы осознать, что большую часть, чему они учились, что они применяли, о чем учили других — все это в прошлом.
— С пушками будет вам. Штуцеров достаточно. Я теперь понимаю, о чем вы хотели бы поговорить. Я дам свое слово на проверку ваших орудий, но влиять на армию не стану. Если всё так, как вы говорите, то командование армией само придет ко мне и станет просить дать заказ. А пока оцените красоту Гатчинского парка! Он мне даже больше нравится, чем парк в Царском селе или в Петергофе. Вас ко мне позовут, — неожиданно император потерял всякий интерес к моим подаркам и направился в сторону генерал-майора.
Я оставался один. Ходить и смотреть парк у меня не было особого желания, но выбора не оставалось — ведь это было не просто предложение. Ни слова здесь не произносил просто так — кроме, может, той фразы о внуках. Так что я старался не удаляться от дворца и той беседки, где меня покинул государь, чтобы можно было меня быстро найти.
Меня пригласили не на обед, а лишь только на чаепитие, и до него ещё не меньше часа. Но ведь император со мной проговорил на двадцать минут больше отмеренной аудиенции, а также пригласил-таки на чай и этого предложения не отменил даже в порыве раздражения — это такой успех, о котором будут судачить даже и при дворе. Оставалось только понять, будет ли мне какая с этого выгода или, напротив, я получу каких-нибудь недоброжелателей и завистников. Ведь история знает, как только одним лишь словом, взглядом возвеличивались люди, если только это слово и взгляд самодержца.
Я, конечно, не был одинок в парке. Тут гуляли и другие люди, кавалеры с дамами, да и отдельно кавалеры или дамы. Правда, женщины не ходили в одиночестве, а всё парами, или тройками. И чем большая группа женщин была, тем моложе они выглядели. Как только император ушел во дворец, дам и господ стало больше. И многие так и норовили бросить взгляд на меня. Хотелось в какой-то момент покрутить им всем фиги. Я даже представил — на, на! Ну а что? Подошел бы кто, познакомились, поговорили бы. Так нет же, зыркают все и обходят по большой дуге.
— Действительный статский советник Алексей Петрович Шабарин, сударь, Вас ожидают, будьте любезны, проследуйте за мной!
