Чужими руками - Юлия Григорьева

На противоположной стороне улицы светится зеленым светом вывеска: «Игуана». Это кафе. Совсем небольшое. Шесть столиков, стойка. Свет приглушенный, негромко играет музыка. Запах табачного дыма. Вижу свободный столик в дальнем углу. Тут же возле меня появляется приветливая девчушка-официантка. Заказываю кофе и рюмку виски.

Кафе постепенно наполняется посетителями. Две девочки-припевочки. Из тех, что называют офисным планктоном. Заскочили после работы кофейку хлебнуть да полялякать о своем, девичьем. Два молодых мужика. Сразу же задымили, достали один планшетник на двоих и, голова к голове, что-то перетирают.

А потом заходит странная девица. Ростом под метр восемьдесят, но до того тощая и сутулая, что сразу на ум приходит сравнение с оглоблей. Джинсы в обтяжку. Коротенькая курточка едва прикрывает то, что у нормальных баб называется задницей. А у нее – какая-то фига, а не задница. Даже под курткой видно, что спереди у нее так же пусто, как и сзади. На плече девицы – сумочка на длинном ремешке.

И вот это чудо, обведя взглядом зал, прямиком направляется ко мне.

– Свободно? – спрашивает.

Голос с хрипотцой, будто с бодуна девочка. Лицо – обтянутый пергаментом череп. Но весь этот ужас компенсируют немыслимой красоты глаза! Голубые. Огромные. Как у куклы Барби. И взгляд пристальный. Внимательный, как у следователя. Пронизывающий насквозь. Когда она на меня посмотрела, у меня в мозгах что-то зашевелилось. Словно она своим взглядом копается в моих мыслях, как архивариус в древних фолиантах.

– Да, конечно.

Чувствую, что боюсь этой девицы. Черт его знает почему. Первой мыслью было встать и уйти. Тем более что моя рюмка уже пуста. Но что-то заставляет меня остаться. Я беру чашечку остывающего кофе и делаю крохотный глоток.

Девица заказывает коньяк. Достает сигареты и выпускает длинную струйку дыма. После каждой затяжки подносит ко рту рюмку и смачивает коньяком губы. При этом неотрывно смотрит на меня. Притворяюсь, что не замечаю ее бесцеремонный взгляд. Но на самом деле чувствую себя очень неуютно. Делаю знак официантке, что готова рассчитаться.

– У вас проблемы! – вдруг произносит девица.

Не спросила, а именно констатировала. Видимо, действительно в моих мозгах рылась.

Растерянно моргаю. Неужели по мне видно, что у меня проблемы? Но почему тогда никто другой ни о чем не спрашивает? Уж Илларионовна-то просто обязана была поинтересоваться. Никто ни словом, ни намеком, ни взглядом не дал понять, что заметил: я не в себе. А эта видит меня впервые и вдруг заявляет такое. Хотя… Босс тоже что-то засек. Спросил же: «Ты чего сегодня смурная?»

– С чего вы взяли? – отвечаю, стараясь не смотреть на нее.

На губах девицы появляется улыбка все понимающего человека.

– Это так естественно. Радость и печаль даются людям поровну. Но человек такое существо, что хочет знать только радости. И пытается игнорировать противоположное. А надо правильно воспринимать обе стороны жизни. Потому грусть, печаль, даже отчаяние – более естественные состояния нашей сути, чем радость, восторг, блаженство. И прочая им подобная чушь. Не согласны?

– Что-то я вас не понимаю…

– Все просто! Вот у вас среди привычного благополучия возникли вдруг житейские проблемы. И вы пребываете в состоянии близком к отчаянию. Потому что не ожидали их. Не готовы к встрече с ними. Судорожно ищете выход, как избавиться от проблем, чтобы и дальше жить, не зная забот и печали. Вам комфортно только тогда, когда у вас все хорошо. И на работе, и дома. Но это же неправильно! Как раз печаль, боль, отчаяние – суть жизни.

А вовсе не примитивный животный восторг от удовлетворения естественных потребностей. Наполнение желудка, опорожнение прямой кишки, растяжение влагалища членом – вот суть так называемых земных радостей. Я не все перечислила, конечно. Еще есть увеличение матки плодом и последующее опорожнение ее в родах. Вся жизнь простых смертных – череда наполнений и опорожнений своих полостей. И сопутствующее им удовлетворение. Его обычно называют оргазмом. Не находите, что это пошло и примитивно? Что назначение человека в чем-то другом? Более возвышенном? Более значимом?

Зачем я слушаю ее бред? Понимаю, что надо встать и уйти. Тем более что официантка уже принесла счет. Но что-то меня удерживает на месте. Я даже знаю, что именно. Гипнотический взгляд девицы! Властные обертоны ее хриплого голоса! И какая-то непостижимая логика ее рассуждений.

– То, что я вам говорю, не так-то просто понять, – снова заговорила девица. – Особенно если человек не задумывался о смысле жизни, он покорно воспринимает внушенное ему по злому умыслу сильных мира сего понятие «земное предназначение».

Она фыркает. Пускает очередную струйку дыма и давит сигарету в пепельнице. Открывает сумочку, достает из нее тонкую книжицу и кладет на край стола. Наклоняется ко мне и произносит свистящим, заговорщическим шепотом:

– Запомните: мы дети космоса. Земная телесная оболочка изолирует нас от него. Смысл жизни в том, чтобы понять это. И как можно скорее вернуться в породивший нас космос.

Девица, как заправский пьяница, выплескивает в рот остатки коньяка. Со стуком ставит пустую рюмку. Бросает на стол купюру, встает и, не сказав больше ни слова, уходит.

Провожаю ее взглядом. Потом смотрю на оставленную книжку. Тонкая брошюрка. Страниц семьдесят, не больше. Черная, сверкающая глянцем обложка. На ней слепящий блик висящей под потолком лампы. Он мешает разглядеть название. Чтобы прочитать его, надо подвинуть книгу. Или подвинуться самой. Что-то мешает мне сделать и то и другое.

Смотрю на брошюрку со смешанным чувством страха, брезгливости и любопытства. Краем глаза вижу, что официантка идет к моему столику за сиротливо лежащей на нем купюрой. Мне почему-то становится не по себе от того, что эта девочка раньше меня увидит название брошюрки. Торопливо переворачиваю книжицу.

– За двоих? – спрашивает официантка, показывая на деньги.

– Нет-нет! Сейчас! Одну секунду. Сколько с меня?

Получив деньги, девушка уходит. Я снова смотрю на книжицу. Теперь мне видно, что на обложке есть фотография автора. Не удивляюсь, что на ней изображена моя недавняя соседка. Любопытство побеждает, и я пододвигаю книжицу к себе.

«Зачем мы живем? Что дает нам существование в телесной оболочке земной жизни? Есть ли смерть? Или она – всего лишь переход из несовершенного, опасного, противоречивого земного бытия в истинный мир гармонии?» Об этом и о многом другом размышляет Амрита Макта в своей книге.

О философской позиции автора красноречиво говорит псевдоним: «Амрита» в переводе с хинди означает «бессмертная», а «Макта» – «освобожденная».