Россия в Центральной Азии. Бухарский эмират и Хивинское ханство при власти императоров и большевиков. 1865–1924 - Сеймур Беккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отчасти чтобы защитить политику правительства, Лоуренс в сентябре 1867 года предложил разделить Центральную Азию на английскую и русскую сферы влияния. Таким образом, Британия могла бы без опасений относиться к расширению влияния России в Бухаре и Коканде и даже приветствовать «цивилизационный эффект» такого влияния. Несмотря на то что Норткот отверг предложение Лоуренса, как бесполезное, а премьер-министр лорд Дерби сомневался, можно ли полагаться на какое-либо взаимопонимание с Россией, вице-король вернулся к своему предложению в ноябре 1868 года, после окончательной победы России над Бухарой и получения агрессивного меморандума Роулинсона, который Норткот переслал в Калькутту. 4 января 1869 года правительство Индии официально отвергло предложения Роулинсона, предпочтя им «некоторое ясное взаимопонимание» с Россией, с помощью которого последней «можно было дать понять в твердой, но вежливой форме, что ей не разрешат вмешиваться в дела Афганистана или какого-либо другого государства, граничащего с нами». Гладстон, первый министерский срок которого начался в декабре 1868 года, поддержал Лоуренса авторитетом британского правительства и утвердил его политику. Однако вместо того, чтобы настаивать на разделении Центральной Азии на сферы влияния, министр иностранных дел в правительстве Гладстона граф Кларендон в феврале 1869 года предложил русскому послу в Лондоне барону Ф.И. Бруннову определить «нейтральную территорию» между владениями России и Британии. Князь Горчаков поддержал эту идею (которая впервые была предложена британцам в 1844 году его предшественником графом Нессельроде) и предложил на роль такой «независимой зоны» Афганистан, заявив, что Россия рассматривает эту страну «как находящуюся полностью за пределами сферы, внутри которой России может потребоваться распространить свое влияние». Именно так Горчакову представлялась нейтральная зона за пределами русской сферы влияния.
Лондон, конечно, не мог согласиться на нейтральный статус Афганистана. В апреле 1869 года под давлением индийского правительства (здесь и далее под «индийским правительством» автор подразумевает англо-индийскую администрацию. – Пер.) Кларендон отверг предложение Горчакова и предложил, «чтобы верхний Оксус (Амударья), находящийся южнее Бухары, стал пограничной линией, которую не могли бы пересекать военные силы ни одной из двух держав». Это выглядело как возвращение к первоначальному предложению Лоуренса о разграничении сфер влияния, но Кларендон все еще мыслил в терминах нейтральной зоны. Он указал, что эта линия по верхней Амударье «предположительно пройдет по большому участку пустынной земли, ранее отмеченному на карте как владение хана Хивы, находящемуся между Афганистаном и территорией, которой уже овладела Россия». России разрешалось бы переходить Амударью в случае необходимости проведения карательной экспедиции против Хивы, но только при условии, что после этого она снова отойдет на правый берег реки. Таким образом, две разные концепции – концепция нейтральной зоны и концепция демаркации сфер влияния – оказались смешаны друг с другом. Кларендон думал о нейтральной зоне между Гиндукушем, который он считал северной границей Афганистана, и Амударьей, но в то же время предполагал, что эта река будет «пограничной линией» между британской и русской сферами влияния. Министры иностранных дел встретились 2 сентября в Гейдельберге, но не добились прогресса. Когда Кларендон повторил свое предложение, указывая, что Амударья – это «наиболее предпочтительная демаркационная линия для обозначения нейтральной территории между русскими и британскими владениями», Горчаков возразил, снова предложив нейтральный статус всего Афганистана.
Тем временем граф Мэйо, который в 1869 году стал преемником Лоуренса, продолжал из Калькутты настаивать на разделении Центральной Азии на зоны влияния. 3 июня он предложил, чтобы вместо нейтральной зоны между Индией и Россией был обозначен «широкий пояс независимых государств». Афганистан, Кашгар и Калат вошли бы в британскую сферу влияния; Хива, Бухара и Коканд стали бы такой же сферой для России. Две великие державы были бы связаны между собой «взаимными обязательствами невмешательства» в сферы влияния друг друга. Чтобы подтолкнуть переговоры к соглашению на этой основе, Мэйо отправил Т. Дугласа Форсайта через Лондон в Петербург, куда Форсайт прибыл в октябре.
Форсайт успешно направил переговоры на обсуждение британской и российской ответственности за поддержание мира на двух сторонах от Амударьи в соответствии с их сферами влияния. Еще 2 июня Горчаков просил Британию использовать свое влияние на Кабул для предотвращения его возможного нападения на Бухару, на что Лондон впоследствии согласился. 1 ноября Милютин и Стремоухов приняли контрпредложение Форсайта, что «Россия должна употребить все свое влияние, чтобы удержать Бухару от нападения на афганские территории», тогда как Британия использует свое влияние, чтобы не допустить нападения Афганистана на Бухару. Чтобы установить границы российской власти внутри ее сферы влияния, Милютин и Стремоухов поинтересовались, будет ли оккупация Бухары русскими, если таковая потребуется, «рассматриваться как нарушение взаимных договоренностей между Россией и Англией». Форсайт выразил свое личное мнение, что «до тех пор, пока будет сохраняться целостность Афганистана, не будет возникать никаких возражений против наказания, или даже – если это, действительно, потребуется – оккупации этой страны в целом или ее части». Таким образом, Россия, а также, очевидно, и Британия будут иметь полную свободу действий внутри своей сферы влияния. Лондон не стал опровергать интерпретацию Форсайта, а Мэйо выразил глубокое удовлетворение работой своего заместителя. 5 ноября император согласился с Форсайтом, что Россия и Британия, которых Милютин и Стремоухов именовали «патронами», или «протекторами», Бухары и Афганистана соответственно, должны удерживать своих клиентов от агрессии. Однако Александр II закрепил путаницу, сообщив Форсайту, что одобряет концепцию «нейтральной зоны».
На самом деле концепции нейтральной зоны и сфер влияния были бы совместимы при наличии нейтральной зоны между сферами влияния. Однако в ноябре 1869 года Лондон и Калькутта исключили возможность создания нейтральной зоны. Убедившись, что эмир Шир-Али уверенно контролирует афганский Туркестан до самой Амударьи, они отказались от первоначальной идеи Кларендона и объявили Амударью северной границей Афганистана, как это было в последние годы правления Дост Мухаммада. В феврале 1870 года британский посол в Петербурге сэр Эндрю Бьюкенен предложил Горчакову и Стремоухову, чтобы Россия последовала политике, похожей на политику Калькутты, по созданию на русской границе «ряда находящихся под ее влиянием, но не подчиненных, или нейтральных, государств». Когда в ноябре 1872 года русский товарищ министра иностранных дел Вестман снова вернулся к идее нейтральной зоны, преемник Бьюкенена лорд Август Лофтус ответил: «Термин „нейтральная зона“… относится только к независимым государствам, расположенным между [южной] границей Афганистана и границей России, и
