Опер. Начало (СИ) - МСК Алекс

– Артем, а ты чего не с девочками?

– Да, как тебе сказать. Есть просто у меня краля. Ммм, девушка. Настоящая русская баба. Такая и коня на скаку и в избу горящую. А если приложится по спине, так позвоночник в трусы вывалится. А сиськи знаешь какие – в руки не помещаются. А жопа… Да и любит она меня и я ее наверное. Вся моя, все 100 кг живого веса.

– Братка, а как ты с ней, ты же худой, как глист? В тебе даже 50 не будет – подколол я Артема.

– Главное, что моей Алене Борисовне нравится. Остальное херня все.

– Ну тут ты сам барин, твое – значит твое. Свадьба будет? Или поматросишь и бросишь?

– Раньше хотел слинять, так как знал, что с такой моей жизнью, семью не получится сделать. А сейчас получится все. Ты после того, как в себя пришел – поменялся. Идеи сыплются, как из рога изобилия. И добрее стал – не стараешься всех закопать. Человечнее может. Не замечал я за эти двое суток дикого безумного взгляда у тебя. Куда поедем «Леший»?

– Вика покажет. Девочка, садись на переднее сиденье.

Я открыл заднюю дверцу и вкинул на задний диван свое тело. А оказывается я еще тот маньяк был. Надо будет потом аккуратно пораспрашивать, что я из себя до ранения представлял.

Мы выехали за ворота лагеря и поехали в сторону гостиницы «Волга».

– Мы от гостиницы недалеко живем, это Ольги квартира. Так что, мне сарафан одеть, Леня?

– Да одень сарафан.

К дому, в котором жила Виктория, мы подъехали за 15 минут.

– Иди переодевайся, мы тебя тут ждем.

– Артем, а где тут ближайшая опорка?

– Не понял, а зачем?

– Заявление о изнасиловании писать будем.

– А кто изнасиловал?

– Как, кто Артем? Ты изнасиловал, при том не один, а в составе группе лиц. И сейчас идешь писать чистосердечное признание. Ты же в курсе, что когда сам признаешься, тогда срок меньше?

– Я никого не насиловал – возмутился Артем, – у меня есть с кем сексом заниматься, мне эти чушки нужны – как корове второе вымя!

– Точно? А тогда кто изнасиловал?

– «Леший», я тебя не понимаю, – начал закипать Артем – Кто изнасиловал, кого изнасиловали, я тут при чем?

– Все. все. Молчу Артем. Тут дело какое, дружище. Ты знаешь, почему в меня стреляли? Нет? Потому что я свидетель изнасилования был. 2 бугая насиловали школьницу. Я попытался им помешать – вот и получил пулю. Я все вспомнил, Артем.

Артем посмотрел на меня недоверчиво: «Так «Слон» же другое рассказывал, что он тебя нашел уже раненым, довез тебя до доктора.»

– Так вот Артем, эти 2 урода были «Фрол» и «Слон», а девочку что они насиловали была Вика. Мать у Вики бухает, ей она не нужна совсем, Прибилась к девкам, а там ее и на счетчик поставили, вот и отрабатывает долг, как умеет.

– Вот твари. Давай братве скажем, они же этих уродов порвут. Конченные утырки, им что баб мало по этой жизни, которые так дают? Вика же малолетка, ей же 18 даже нет.

– Не будем мы их рвать, пусть суд разберется. А мы сейчас поедем писать заявление в опорку. Завтра заявление уже будет у следаков. Может завтра и произойдет задержание насильников и заключение под стражу.

Вика выпорхнула из подъезда. Красивый белый сарафан подчеркивал точеную фигурку девушки. Она смыла вызывающий макияж. Это были 2 разных человека: Вика которая шалава, и вот эта девочка. Она и сейчас привлекает взгляды мужчин, а что будет через пару лет? Если останется на панели, то красоту быстро пройдет. Проститутки быстро стареют. Но это лишь ее дело, я предложу помощь – а дальше как хочет. Согласится – пойдет учиться, помогу поступить. Нет – пускай дальше телом торгует.

Артем проводил взглядом Вику. Когда она села в машину, он улыбнувшись сказал: «Смотри, Леня, к нам в машину какая девушка красивая села. А ты не знаешь, куда делать размалеванная обезьяна?»

Вика надулась и стала похожа на маленького ребенка, у которого отобрали игрушку. И если буквально, прямо сейчас не отдадут – то будет истерика со слезами и топотанием ножками по полу.

– Так девочки-мальчики. Посмеялись и хватит. Артем, сходи погуляй пожалуйста, мне тут с Викой перетереть чуток надо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После того как Артем отошел на 10 метров, я посмотрел Вике и в глаза и спросил:

– Вика, сейчас серьезный к тебе вопрос. С твоей блядской работой ты подвергалась насилию? Отвечай спокойно, никого не боясь. От твоего ответа зависит как мы поступим дальше. Вика посмотрела мне в глаза, и я почувствовал в темноте салона машины, как у нее на глазах выступили слезы.

– Да, Леня. Меня насиловали – заплакала девушка – Я не могла отдать долг, который взяла. Таким образом забрали половину. Вторую половину я отдаю, обслуживая клиентов…

– Ты сможешь рассказать милиционерам, а потом следователю, как и что было, только место назвать другое, что я тебя попытался защитить, в меня выстрелили и ты подумала, что я умер? Сможешь описать то, что ты чувствовала. Я понимаю, что это больно, но это надо для дела. Обещаю – если ты сейчас скажешь «Да», то больше ты не вернешься на эту работу. Ты сможешь жить как захочешь. Сможешь завести семью, ребенка. Не придется обслуживать никого. Твое решение.

– Я все сделаю, как ты скажешь.

– Вот и договорились. Про наш разговор никому не говори.

– Артем, – позвал я, – Поехали в опорник.

Сейчас мы напишем заявление – размышлял я, – А уже завтра Вику вызовут к следователю. Если она опишет свои эмоции, расскажет как было, вспомнив настоящее изнасилование – надо чтоб следователя зацепила боль этой девочки. Тогда можно будет попробовать сыграть на эмоциях. Использовать Вику надо в темную. Если бы она назвала имена – то могла в любой момент проколоться. А так не видела кто это. Чтоб человек мог врать, не заметно для окружающих – он должен верить в то что говорит. Ложь должна стать для самого лжеца правдой, тогда ни один менталлист, физиономист, полиграф не смогут указать, что человек врет.

Доехав до опорного пункта милиции, мы с Викой вышли.

– Пойдем девочка, я тебе обещаю – потерпи немного и скоро этот кошмар закончится.

В опорном пункте милиции были 2 сержанта и капитан. Капитан скорее всего участковый.

– Вечер добрый, товарищи милиционеры. У нас беда случилась, не могли бы вы помочь.

– Что произошло? – спросил капитан. Он не довольно поправил фуражку. – Произошло изнасилование – сказал я, а Вика заплакала во весь голос.

Женский плач – для многих мужчин психологическое оружие, которое заставляет мужчину сделать все, только лишь бы женщина не плакала. В наше время цинизм человека поднялся на такую высоту, что слезы не у кого не вызывают жалости. Даже боль и смерть человека не вызывает никакого чувства, кроме как достать телефон и записать видео. Хайпануться на чужом горе или боли.

Хорошо, что мы в 90х, когда у людей еще было сострадание. Капитан снял с плеч китель и накрыл им Вику.

– Не плачь, девочка – гладил он ее по плечу, мы обязательно найдем этих подонков. – Ты знаешь их? Сможешь описать?

Вика, продолжая плакать, отрицательно закачала головой.

– А где это было и когда?

Хлюпая носом, и делая резкие глубокие вдохи, Вика ответила: «Тут не далеко! А было это в конце мая» и Вика снова заплакала.

– Долго ты к нам шла, девочка» – задумчиво сказал капитан – А почему раньше не пришла?

– Потому что за меня заступился Леня, а в него выстрелили. Он упал и не поднимался. Я подумала, что его убили и очень испугалась. Мне один из них сказал молчать, иначе меня найдут и убьют. Я и молчала, пока меня не нашел Леня. Вот он меня и привел.

– Леонид? А Вы почему не пришли?

– Я был в коме капитан, только 2 дня назад пришел в себя. Только я бы хотел, чтоб меня нигде не было по вашим бумагам. Я не буду давать показания. Если Вы будете настаивать – я всегда могу сослаться на амнезию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ну это реально висяк, при том Вы на нас его вешаете.

– Капитан, скажи своим людям, чтоб приняли у девочки заявление, помогли написать, а мы с тобой прогуляемся.

Выйдя на улицу, капитан достал сигареты и закурил. Жадно затянулся и выпустил струйкой сизый дым.