Наследница дворянского гнезда - Марина Серова

Подозрение на воздушную эмболию у патологоанатома появилось чисто на уровне интуиции. Дело в том, что диагностируется она довольно сложно, до сих пор нет четкой методики выявления пузырьков воздуха в кровотоках, и только в полостях сердца, тоже с применением специальной методики, можно выявить воздушные эмболы.

Абрам Семенович старался говорить на понятном мне языке, но иногда все-таки углублялся в тонкости своей профессии. И хотя его рассказ занял достаточно много времени, я не считала, что потеряла его даром.

– Как мог попасть воздух в сердце? – напрямик спросила я, когда он сделал небольшую паузу.

– Чаще всего это происходит при ранениях, ошибке хирурга, неправильных манипуляциях при введении лекарства внутривенно, – прямо глядя мне в глаза, ответил он.

– Лепнин не был ранен? Ему не делали операцию?

– Нарушений кожных покровов я не обнаружил.

– Сколько необходимо ввести воздуха при внутривенной инъекции для того, чтобы возникла воздушная эмболия?

– По-разному, все зависит от скорости введения. От нескольких кубиков до ста пятидесяти миллилитров.

– То есть обычная ошибка медсестры исключается? Невозможно незаметно ввести пациенту даже один кубик воздуха. Я права?

– Абсолютно, если эта медсестра не слепая.

– Как скоро наступает смерть? – не отставала от него я.

– Быстро, в течение минуты. Внезапный приступ удушья, кашель, посинение верхней половины туловища, чувство стеснения в груди, и спустя несколько секунд человек мертв.

– Вы считаете, что его убили?

– Уверен.

– И так прямо написали?

– Написал! – приосанился отставной патологоанатом.

– Что было дальше?

А дальше были грубые просьбы каких-то типов, встретивших его в подъезде. Только теперь я заметила на лице Абрама Семеновича следы желтоватого синяка. На следующий день какой-то добрый человек, позвонивший ему по телефону, растолковал ему, что если он немедленно не исправит написанное, то сам ляжет на стол морга.

– Только не подумайте, что я уволился и уехал из-за того, что испугался этих подонков. Просто стало противно. Отдохну немного, устроюсь на другое место. Меня уже ждут. Профессионалов моего класса в городе больше нет.

– Почему вы не заявили в милицию?

– Не успел. После того, как на меня напали в подъезде, собрался было, но узнал, что тело кремировали. Так что мои слова уже никто подтвердить не сможет. Представил лицо сержанта в приемном отделении, вопросы типа: зачем вам это надо… Тошно стало. Вы меня осуждаете?

– Вы подтвердите свое заключение, если это будет надо? – суховато ответила я.

– Конечно, – засуетился он, – затевать дело, бороться я не стал, а вот помочь – с удовольствием. Даже не сомневайтесь.

– И не испугаетесь, если вам опять угрожать будут?

– Я живу с моей Иришкой. Я прошел все круги ада. Страшнее в жизни уже ничего быть не может, – отшутился он.

– А сейчас сможете коротко записать ваш рассказ?

– А, давайте, – махнул рукой он, – мало ли, что в жизни произойти может. А так хоть правда наружу выйдет.

Он сел писать, я прошлась по саду, чтобы не мешать. Кроме письменного рассказа, у меня была запись на диктофоне, так что подстраховалась я по полной программе.

– Абрам Семенович, – сказала я на прощание, – если вы мне понадобитесь, я вас найду. Только больше никому не давайте свои координаты, пожалуйста. Вы – единственный свидетель убийства очень хорошего человека. Вас могут найти. Кто еще знает о местонахождении вашей дачи?

– Никто, – шкодливо усмехнулся он, – эта дача не моя. Моя – рядом, через два участка, развалюшка фанерная. Просто хозяева этой на три года уехали за границу, а меня присматривать попросили, если что. Вот я и воспользовался их предложением.

– Отлично. Если я вам понадоблюсь, мой номер должен был сохраниться в вашем мобильнике.

Итак, эмболия. Очень удобный и безотказный способ отправления на тот свет неугодных. Кто мог сделать укол Лепнину? Умер он ночью, с момента попадания воздуха в вену до момента смерти прошло около минуты. Сосед Лепнина не просыпался ночью, значит, Матвей Васильевич добровольно позволил себе сделать укол. Вывод: его делала или медсестра, или женщина в медицинской униформе. «Шерше ля фам» – как сказал бы мой Ариша.

Глава 7

Видимо, есть Бог на свете. По крайней мере, мои коварные планы по поводу невозвращения в больницу потерпели фиаско. Теперь я просто обязана была устроиться туда санитаркой и уже на месте произвести разведку боем. Зачем я искала человека, сделавшего смертельный укол Лепнину? Он мог указать мне на местонахождение заказчиков, которыми, судя по всему, являлись Ирина и Даниэль. Я все-таки рассчитывала на то, что это одна из медсестер соблазнилась на гонорар и поработала киллером. Медсестру вычислить было легче. Если же сама Ирина ночью проникла в больницу, то найти ее этим путем было практически невозможно.

Хотя я чертовски устала, я рассчитывала попасть в больницу до окончания рабочего дня. В таком случае приступить к работе можно было бы уже завтра с утра. Ничего, что приеду без документов. Образ взбалмошной девицы я создать сумела, а старшая медсестра предлагала мне оформить все задним числом и немедленно приступить к работе. Я ворвалась в ее кабинет без стука, плюхнулась на стул и заявила:

– Я согласная. Давайте халат и швабру.

– Честно говоря, не думала, что вернешься, – с удивлением посмотрела она на меня, – документы привезли?

– Нет, маманя паспорт на прописку отнесла, у дедушки меня прописать хочет, а то он уже старенький.

– Отнесла паспорт и ничего тебе не сказала? – заподозрила неладное женщина.

– Сказала, конечно. Я и заявление сама писала, и бланки всякие заполняла. Только забыла. За всеми этими хлопотами… Так берете, или мне к конкурентам бежать? В хирургическое отделение?

– Беру, беру, не суетись, – поморщилась медсестра, – только как без документов-то…

– А вы мне для ректора расписку напишите. А оформите все тем числом, когда паспорт из прописки вернется.

– Может, ты хотя бы номер его помнишь? – предприняла она последнюю попытку. – На основании трудовой книжки и страхового свидетельства мы могли бы… хотя надо с фотографией. У тебя права есть?

– Ни прав, ни трудовой книжки. Я тунеядка, нигде никогда не работала. Поэтому и прошусь не медсестрой, а санитаркой, ею работать легче, опыта не требуется.

Все так же продолжая морщиться, бедняга согласилась на мое весьма сомнительное предложений. До чего довели российское здравоохранение! Приступать к работе я действительно должна была завтра.

– Покажите мое рабочее место, – полная трудового энтузиазма, потребовала я, – и халат со шваброй выдайте. Хлорка у вас россыпью или в разбавленном виде?

Воспоминание о хлорке вовремя всплыло из глубин детства. Я лежала в больнице с воспалением легких и навсегда запомнила стоящие в туалете на подоконнике две омерзительно пахнущие литровые банки: одна с белым комковатым порошком, другая с мутной осадочной жидкостью. «Хлор разбавленный» и «Хлор порошковый» гласили сделанные красным лаком надписи на банках. Медсестра посмотрела на меня, как на дурочку, но ничего не сказала. Кажется, я немного переиграла и могу лишиться новообретенной работы с возможностью приобретения трудовой книжки.

– Завтра, все завтра, – утомленно простонала она, – иди домой. На сегодня рабочий день окончен.

Ну, домой, так домой. Я тоже устала. Сегодня я могла похвастаться кое-какими результатами, и если я сумею найти человека, сделавшего укол, считай, половина дела будет сделана. Даже если это не Ирина, а наемная медсестра, все равно она явилась убийцей Лепнина. И именно ее, как первый трофей, я с удовольствием преподнесу на блюдечке с голубой каемочкой Марте. Кстати, она говорит, что знакома с русской классикой. Интересно, является ли Марта поклонницей Ильфа и Петрова?

Вечер дома прошел восхитительно. Алина отсутствовала, Ариша пребывал в великолепном расположении духа, мы заказали ужин на дом. Вечера еще были прохладными, поэтому дед развел огонь в камине. Не знаю, что бы сделала с людьми, которые посмели бы поднять руку на моего Аристарха Владиленовича.

Я лениво перемешивала металлической кочережкой угли в камине, когда вдруг внезапная мысль посетила мою уставшую голову. Я бросила кочергу и хлопнула себя ладонью по лбу: как я могла забыть! Сверяясь с записью на листочке, набрала номер на мобильном телефоне. Мне ответил недовольный мужской голос.

– Виктор Конышев? – осведомилась я.

– Ну, – отвечающий человек явно что-то пережевывал.

– Я из страхового общества, провожу опрос. Вы лежали в токсикологическом отделении городской больницы с пятого по пятнадцатое сего месяца?

– Лежал. А чего надо-то?

– Хочу узнать, есть ли у вас какие-нибудь жалобы на обслуживание. У вас же имеется медицинская страховка?