Рокоссовский - Владислав Кардашов

– Их очень трудно будет собрать, – тихо добавил комиссар, – лучше бы отложить до утра.

Тем не менее в два часа ночи полк выступил. Вместе с командирами отправился и Рокоссовский. Командование полка имело основание откладывать до утра выступление; красноармейцы действительно были очень усталыми, почти каждые две-три версты просили привала. Несмотря на сильный мороз, они тут же на дороге ложились, засыпали, и поднять их вновь было очень трудно.

Все же к 8 часам утра батальоны полка вступили в Щегловск, но белых уже не застали. Узнав от жителей, что хвост обоза белогвардейцев вышел из Щегловска только несколько минут назад, комиссар дивизии выслал конную разведку для того, чтобы создать хоть видимость преследования: посылать пехоту не представлялось больше возможным. Спустя полчаса стала слышна ружейная и пулеметная стрельба, а через час конники пригнали в город около 300 отбитых у неприятеля подвод.

В это же время командованию полка стало известно, что в начинающейся в 17 верстах от города на восток тайге имеется только одна трактовая дорога, что в 7 верстах от начала тайги есть маленькая деревушка переселенцев, не нанесенная на карту, и что к этой деревушке ведет еще одна проселочная дорога через деревню, расположенную к югу от Щегловска.

Решение комиссара дивизии было быстрым: один батальон полка, менее уставший, посадили на подводы и направили по этой свободной от неприятеля дороге. Вместе с батальоном отправился и Рокоссовский, соскучившийся по делу.

Лошади у батальона оказались свежими, и через несколько часов он уже достиг лесной деревушки. Передние подводы с бойцами, среди которых был и Рокоссовский, остановились, поднявшись на бугор, и все взгляды обратились к черной ленте колчаковского обоза, тянувшейся в нескольких сотнях метров от них.

Удиравшие остатки колчаковской армии, все на подводах, головной своей частью подошли к выходу из тайги в степь, в то время как хвост обоза еще только втягивался в тайгу. Двигался обоз очень медленно, и, чтобы как-то ускорить движение, телеги были построены в три ряда, так как ширина трактовой дороги позволяла это. Но свернуть в сторону было невозможно, поскольку все вокруг утопало в рыхлом трехметровом снегу.

Снег не позволял развернуться и красноармейскому батальону, а уж атаковать по снежной целине и вовсе было немыслимо. Поэтому командир батальона ограничился приказанием открыть огонь из пулемета, находившегося на передней подводе.

Нескольких очередей из «льюиса» было достаточно, чтобы среди колчаковцев поднялась страшная паника. С быстротой молнии она передалась в голову колонны и, естественно, вызвала стремление ехать быстрее. Как выяснилось позднее, перед самым выходом из тайги протянулся огромный глубокий овраг. Под напором задних подвод в него стали падать передние, и вскоре дорога оказалась загроможденной. Расчистить ее у колчаковцев уже не было сил. Спасая свою жизнь, всякий, кто еще мог, рубил постромки или распрягал лошадей, садился верхом и удирал. Но даже и это удавалось далеко не всем.

Весь обоз, в котором впоследствии насчитали около 10 тысяч подвод, застрял в тайге и достался красным. Чего только здесь не было! Артиллерийские орудия, пулеметы, винтовки, телефонно-телеграфное имущество – все смешалось в одну многоверстную кучу вместе с продовольствием, гражданским скарбом и вещами самих белогвардейцев. Саперный батальон дивизии работал целые сутки только над тем, чтобы разбросать по сторонам подводы среднего ряда и дать возможность продвинуться вперед нашим частам.

К декабрю 1919 года, за истекшие с начала его военной жизни пять с половиной лет, Константину Рокоссовскому пришлось быть свидетелем многих тяжелых сцен. Но никогда в своей долгой и богатой военными событиями жизни он не мог забыть страшную дорогу посреди этого кладбища 3-й колчаковской армии в заваленном снегом сибирском лесу, дорогу, по которой он ехал на следующий день. Навстречу Рокоссовскому брели группами полузамерзшие колчаковские солдаты, направлявшиеся в ближайшие деревни. Их никто не останавливал.

Когда тайга кончилась, в степи стали попадаться тысячи истощенных, голодных лошадей, которых бросили удиравшие белогвардейцы, после того как им посчастливилось захватить у крестьян свежих лошадей. Напуганные рассказами белогвардейцев, крестьяне, опасаясь, что красные будут их преследовать, не брали этих лошадей.

По этой страшной дороге Константин Рокоссовский торопился к своему дивизиону. Догнал он его в начале 20-х чисел декабря, когда вновь завязались ожесточенные бои. Отступавшие до этого без боя колчаковские войска, поспешно уйдя из Томска, получили надежду да то, что им удастся хоть немного отдохнуть от преследования, казалось, неутомимых войск 5-й армии. Дело в том, что под станцией Тайга красноармейские части 27-й и 30-я дивизий настигли, в конце концов, интервентов, которым до тех пор удавалось бежать впереди колчаковских войск.

Чехословацкие, польские и румынские легионеры, за несколько месяцев до этого отведенные колчаковским командованием в тыл, охраняя Сибирскую жедезнодорожную магистраль, вели жестокую, кровавую, но безуспешную борьбу с сибирскими партизанами, стремившимися прервать движение по ней. Вынужденные, спасаясь от Красной Армии, бежать, они, по сути дела, захватили железную дорогу в свои руки и не позволяли колчаковским войскам воспользоваться ею. Интервенты спешили как можно быстрее уйти на восток с награбленным имуществом, в эшелонах они везли с собою все, что могло уместиться в вагонах: мебель, экипажи, станки, зеркала, огромные запасы продовольствия, обмундирования, мануфактуры в т. п. В ленте их бесконечных эшелонов затерялся и Колчак со своим поездом и двумя эшелонами с золотым запасом России, захваченным чехами в 1918 году в Казани.

Константин Рокоссовский догнал свой дивизион как раз вовремя: в конце декабря 1919 года – начале января 1920 года предстояли ренштельные бои с интервентами и колчаковцами. Удирать интервентам так быстро, как хотелось бы, все же не удавалось. Пропускная способность сибирской железной дороги была очень ограниченной, да к тому же паровозы подолгу простаивали из-за отсутствия топлива. Это позволило красным войскам, по пятам преследовавшим отступающих пешим порядком по Сибирскому тракту колчаковцев, наконец настичь интервентов.

Свой дивизион Рокоссовский вновь повел в бой под станцией Тайга. Драться кавалеристам на этот раз пришлось с польскими легионерами. Оказавшиеся в арьергарде эшелонов интервентов, польские легионеры приняли полки 27-й и 30-й дивизий за партизан (бойцы дивизий были вынуждены спасаясь от холода, одеться кто во что горазд), смело дали бой и жестоко поплатились за это.

По всем правилам военного искусства они были атакованы и разбиты. Красная пехота, не обращая внимания на сильный огонь противника, ворвалась на станцию, кавалеристы обошли ее с севера, а нетерпеливо ожидавшие освободителей рабочие железнодорожного депо станции Тайга, подняв восстание, ударили по интервентам с тыла и тем довершили их разгром. Впоследствии один из польских легионеров так описывал это сражение: «Начался такой бой, какого польские отряды в Сибири еще никогда не видели. Как из-под земли вырастали колонны регулярных большевистских отрядов и партизан. Одновременно рабечие атаковали из центра огромной станнии, сосредоточившись в железнодорожном депо, складах и мастерских».

Польский мемуарист ничего не пишет о потерях легионеров в этом сражении, а они были огромны. На месте боя осталось до 4 тысяч человек. Стоял лютый мороз, раненые, которые не моглии идти сами, немедленно замерзали. Потеряв 2 бронепоезда и более 20 орудий, легионеры бежали и с этого момента уже ве ввязывались в столкновения с частями Красной Армии.

30-я дивизия, которой командовал теперь А. Я. Лапин, пополнив в Томске и Тайге свои ряды добровольцами, продолжала преследование противника, не давая ему передышки. Одновременно сибирские партизаны висели над тылом колчаковских войск. На пути отступления белогвардейцы по-прежнему оставляли тысячи больных и обмороженных солдат. Эпидемия тифа продолжала косить как колчаковцев, так и красноармейцев. Но ряды Красной Армии быстро пополнялись вливавшимися в части сибирскими добровольцами.

Паровозов и вагонов у 30-й дивизии было теперь более чем достаточно, и перегон за перегоном бойцы Делали в эшелонах. В том случае, если путь был разрушен, садились в сани и, понукая трофейных лошадей, мчались до уцелевшей станции. Где с боем, где мирно добывали новый подвижной состав и опять рвались дальше. Таким образом, более чем 300-верстное расстояние от станции Тайга до Ачинска части 30-й дивизии сделали за 6 дней и здесь вновь настигли основные силы колчаковцев.

Нужно сказать, однако, что многочисленные попытки 30-й дивизии прорваться через кордон арьергардов белых были неудачны; для прикрытия своих отступающих войск колчаковское командование назначало наиболее крепкие и боеспособные части. Обойти отходящие группы колчаковцев и проникнуть в промежутки между колоннами не позволял глубокий снег. Движение даже самых мелких отрядов возможно было только по немногочисленным дорогам в полосе шириной не более 50 километров вдоль железной дороги, сплошь прикрытым к тому же арьергардами белых.