Мёртвое - Том Пиччирилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама говорила, но не издавала ни звука. Его взгляд ни на чем не остановился, когда он спросил:
– Где папа?
Оказывается, все этого от него и ждали.
Папа внезапно встал позади него, твердой, но нежной рукой массируя шею – совсем как это делала мама, когда Джейкоб страдал от адских ночей мигрени. Верхушки деревьев качались вокруг. На мгновение в картину вторгся солнечный свет – прошлое не переставало прорываться в настоящее. Посмотрев вниз, он увидел в саду мать с потным лицом и сильно загорелыми руками; рядом с ней была свалена куча выполотых сорняков. Ветви закачались. Отец пытался сказать ему что-то этим прикосновением, но Джейкоб продолжал задаваться вопросом, какого черта никто из мертвых не может прямо, без обиняков, заявить ему, в чем для них заключается его роль.
Он развернулся, отчаянно желая обнять родителя, выразив тем самым все, что ему хотелось сказать последние десять лет.
Папа, ты должен выслушать…
Но нет, он этого не сделал; никто из них этого не сделал, особенно сейчас, когда он смотрел в пепельное лицо своего отца, изборожденное морщинами; в выражении этого лица оказалось слишком много всего, что можно было разглядеть, и в то же время недостаточно. Невозможно было объяснить, что значит жить в тени Омута, быть живым и все же идти по стопам мертвых. Джейкоб стал заикаться, звуки без смысла сходили с его губ, и отцовские пальцы, успокаивая, впились в основание его шеи чуть глубже. Плачущее нечто в лесу вновь попыталось воззвать к нему, на сей раз крича чуть ли не в самое ухо, но оберегающая рука отца на мгновение удержала его. Возобладал другой вид безумия.
Боковым зрением Джейкоб заметил какое-то движение. Он повернулся и увидел, как лицо Джозефа начало подрагивать, мускул за мускулом, раскачиваясь взад-вперед, набирая обороты. Каждый нерв заплясал, и на щеках проступил тик, свидетельствующий о крайнем возбуждении. С последним рывком голова брата сорвалась со стрелки, приземлилась у ног Джейкоба и покатилась, волоча за собой кровоточащий пищевод. Лужи на крыше натекли настолько глубокие, что Джозефу пришлось говорить, набрав в рот воды. Его голос звучал как бурчание водопроводного крана, но то был вполне счастливый кран:
– Ого, компания? У нас гости, Джейкоб? Черт, как же мне нравится эта рыжая сучка – отпадная у нее фигура. Вот уж спасибо! Услужил! – Брат был полон искренности, произнеся это «спасибо» одними губами, и Джейкоб содрогнулся от отвращения.
Компания?
Он проснулся, вскочив в постели – ноздри горели, ноги запутались в простынях, – и отхаркнул воду с металлическим привкусом, которой вполне мог захлебнуться во сне. Всем телом подался к прикроватной тумбочке, ухватился за нее, дабы не рухнуть на пол. Дождь продолжал хлестать снаружи, заливая ему лицо. Он был так близко; какой-то ответ маячил в пределах досягаемости. Его отец прикасался к нему.
Рыжая?
– Господи. – Джейкоб встал, чтобы закрыть окно, и с трудом разглядел машину, припаркованную на краю подъездной дорожки. Кого, черт дери, принесла нелегкая? Какие новые лица вступили в игру? Неужели репортеры снова нашли его? Кого еще мог привлечь этот дом?
Джейкоб Омут выбежал из своей комнаты и, добравшись до лестницы, услышал, как кто-то настойчиво стучится к нему в дверь.
Глава 12
Джейкоб открыл дверь и взглянул на темное, заболоченное крыльцо, уловив лишь слабый отблеск лунного света в двух парах глаз – он так и не спустился в подвал поднять рубильники, – и сразу увидел «фигуру», столь приглянувшуюся Джозефу. За мгновение до того, как вспышка молнии продемонстрировала красоту Лизы, он понял, что это была она – эти огненные волосы, почти светящиеся в темноте, трудно было забыть.
В ярком свете он увидел и другую женщину, стоящую справа от дверного проема, и понял, что черепаха с крыльца тоже смотрела на нее, – но понятия не имел, что это значит на самом деле, хотя эта незнакомка явно была важна. Неужели Вейкли послал их забрать его из Стоунтроу – его, слишком напуганного, чтобы вернуться одному? Как так вышло, что Элизабет сумела достучаться до него во сне?
Дверь была открыта уже четыре или пять секунд, его рука все еще дрожала на ручке, а гостьи промокли до нитки. Он не знал, как сказать им, чтобы они убирались отсюда, бежали, не оглядываясь, – ведь лес оживал, тайные мелодии звучали снаружи в ночи, любовные шепоты так и множились. Разум твердил, что этих двоих требуется прогнать, но где взять доходчивый повод? Боже.
И он начал было:
– Это может прозвучать немного безумно, но я думаю, что вам…
Дамы терпеливо ждали, откидывая мокрые волосы с глаз, замерзая на веранде. Лиза открыла рот, чтобы что-то сказать, перебить его и объяснить, что, черт возьми, они забыли здесь, но все, что он мог слышать сейчас, – резкий треск вдалеке, треск ломающегося дерева и катящихся камней. Его отец выбрал остров для строительства, потому что на нем было так легко разорвать связи с остальной цивилизацией. «Уединение» и «изоляция» выступали здесь куда более весомыми понятиями, чем где-либо еще в округе. Джейкоб сжал руки в кулаки и упер их в бедра, зная, что мост к Стоунтроу только что рухнул или был перекрыт.
– Привет, Джейкоб, – произнесла Лиза. – Послушай, я знаю, что мне нужно кое-что объяснить, но, надеюсь, мы тебя не напугали. Мне позарез нужно в туалет. Не возражаешь, если мы войдем?
Джозефу нравились рыжие. Боже.
Он улыбнулся и попытался убрать дрожь из своего голоса, но у него это не очень хорошо получилось.
– Привет, Лиза. Рад видеть тебя. Заходи внутрь, пока не подхватила пневмонию. Это твоя подруга? Очень приятно.
Лиза сделала первый ход. Другого пути не было, особенно если учесть тот факт, что ей вообще не следовало здесь быть, не следовало даже знать, где находится Джейкоб Омут. Она вошла внутрь, как если бы это была самая естественная ситуация в мире, обняла его и погладила его спину медленным круговым движением, только сейчас поняв, что на самом деле они с Кэти могут славно влипнуть. Оставалось надеяться, что Джейкоб не вызовет по их души полицию. Она представила Кэти и увидела, как ее лучшая подруга
