Журнал «Вокруг Света» №01 за 1990 год - Вокруг Света

— Скажите,— все-таки решилась я задать старику еще один вопрос,— почему тантрики живут на кладбище?

 — Садхака обязан совершить ряд ритуалов на восьми различных кладбищах. Он должен постичь, осознать ту грань, что отделяет жизнь от смерти. Здесь лучше медитировать (так западная литература называет йогические приемы) на Махадеви (Великую богиню) и десять ее воплощений: Кали, Тару, Содаси, Бхайрави, Бхубанешвари, Чиннамасту, Камалу, Багаламукхи, Дхумавати и Матанги. Тара — второе воплощение Махадеви, поэтому здесь, в Тарапитхе, что значит «святое место богини Тары», в определенные дни собираются тантрики и садхаки со всех концов Индии. Настоящих тантриков сегодня тут мало.

Садхака в своем тантрическом обучении проходит и через практику «оживления» трупа, который выкапывают из могилы. Труп может быть любого пола, но обязательно из низкой касты, желательно убитый молнией, или умерший от укуса змеи, или утопленник, а лучше всего воин, убитый в бою. Нельзя брать труп человека, умершего от эпидемии, болезни, двухлетнего мальчика, прокаженного, слишком старого. Труп должен пролежать в земле после смерти не более семи дней. Как сообщают письменные и многочисленные устные описания этого страшного ритуала, садхака садится на грудь трупа, а гуру в это время произносит нужные мантры и оживляет мертвое тело. По свидетельствам очевидцев, труп начинает подниматься и открывает глаза, взгляд его лишен осмысленности. Двигаясь как манекен или кукла, он стремится уйти от садхаки. После окончания ритуала труп или расчленяют, или сжигают, чтобы никто другой им не воспользовался. Некоторым смельчакам, как мне рассказали бенгальцы, удалось в результате этой процедуры обрести ясновидение.

О таком ритуале в Тибете писала известная французская путешественница, тибетолог Александра Давид-Неэль. Многочисленные свидетельства этого обряда рассыпаны по многим книгам, посвященным шаманству. Можно вспомнить практику «зомби» на Гаити и оживление умерших в Бенине …

— И труп на самом деле поднимается? — затаив дыхание, торопливо произнесла я.

— Поднимается. Даже может возникнуть борьба. Поэтому желательно брать труп женщины или слабого мужчины. Садхака должен быть сильнее трупа.

Так что же я все-таки увидела бы удивительного, если бы осталась на кладбище в Тарапитхе на три месяца, как мне предлагал пожилой садхака? Честно говоря, не знаю. Знакомые индийцы не смогли ответить определенно на этот вопрос. Может быть, я упустила возможность убедиться, как писал наш замечательный поэт К. Бальмонт в стихотворении «Индийский мотив», что «жизнь с восторгами и блеском заблужденья есть сновидение иного сновиденья»?

Н. Рукавишникова, индолог Рампурхат — Тарапитх

Иная Индия

Комментирует С. Серебряный, кандидат филологических наук,

научный сотрудник Института мировой литературы имени А. М. Горького АН СССР

В былые времена важным, а то и единственным источником сведений о далеких странах были рассказы и записки путешественников. Их сообщения могли быть более или менее достоверными, основанными на личных впечатлениях или на рассказах других людей, но, за неимением лучшего, современникам зачастую приходилось строить свои представления о неизвестных краях и народах на этом не вполне надежном фундаменте. В наши дни рассказам путешественников-индивидуалов трудно составить конкуренцию индустрии средств массовой информации, с одной стороны, и индустрии научных исследований, с другой. И тем не менее, даже теперь любознательный путешественник порой может увидеть и услышать такое, о чем не поведают ни радио, ни телевидение и о чем еще толком не ведают даже ученые-специалисты.

Наша Земля стала чем-то вроде большой коммунальной квартиры, и ее жильцы уже довольно неплохо познакомились друг с другом: ведь в коммунальной квартире трудно иметь секреты от соседей. Но есть в этой квартире и такие темные углы, закоулки, чуланы и антресоли, куда хозяева неохотно пускают посторонних, да и сами не очень любят заглядывать. В один из таких заповедных закоулков Индии удалось заглянуть Н. Ф. Рукавишниковой. Впрочем, и она сама, и те, с кем она там встретилась, вряд ли согласятся с моим сравнением. Им бы, пожалуй, больше понравилось сравнение с каморкой папы Карло, где за пылью и паутиной скрывается заветная дверь, выход в счастливый мир. Только бы найти золотой ключик!

Индия — страна многообразной и многоликой культуры. То, что европейцы обозначили словом «индуизм»,— это множество различных религиозно-философских систем, верований и традиций, имеющих, конечно, немало общих элементов, но порой расходящихся не меньше, чем, например, три родственные друг другу «авраамитские» религии — иудаизм, христианство и ислам. В большинстве индийских вероучений высшей целью человека считается выход за пределы бытия, прекращение бесконечной череды рождений и смертей. Но пути достижения этой цели предлагаются разные. Наиболее обычный — путь праведной жизни, который рано или поздно, через некое число рождений, приведет к желанной «свободе», «мокше». Но для тех, кто спешит, кто не хочет «быть, как все», кто готов героическими усилиями уже вот в этой жизни добиться высшей цели,— для таких есть особые пути. И некоторые из них описаны в специальных трактатах, которые называются «тантрами» (отсюда и европейское слово «тантризм»). «Тантры»— тексты эзотерические, то есть раскрывающие свой смысл только посвященному. Язык их большей частью нарочито темен и загадочен. Содержание тантр должно было передаваться от учителя к ученику, в доверительном личном общении. В одном из тантрических текстов говорится: «Глупец, одержимый жадностью, который берется за дело, просмотрев какую-нибудь книгу, но не получив наставлений из уст учителя, непременно погибнет». Методы и ритуалы, практиковавшиеся тантриками, нередко расходились с представлениями их соотечественников о должном и приличном — и это была еще одна причина скрытности тантриков, их стремления отгородиться от «ортодоксального» общества.

Индийские идеологи нового времени, такие, например, как Свами Вивекананда, М. К. Ганди или С. Радхакришнан, стремившиеся модернизировать индуизм и представить его остальному миру в наиболее благоприятном свете, предпочитали обходить молчанием столь «неприличное» явление, как тантризм, или истолковывать его исключительно в «духовном» плане. Западные индологи вплоть до сравнительно недавнего времени тоже, как правило, относились к тантризму со смесью страха и отвращения. В нашей стране до сих пор тантризмом практически никто из ученых-индологов не занимался.

Читателей, пожалуй, в первую очередь занимает вопрос: следует ли считать достоверным рассказ тантрика об «оживлении трупов»? Откровенно скажу: не знаю. В некоторых тантрических текстах действительно упоминаются и в общих чертах описываются ритуалы под названием «шавасадхана» (буквально: «трупосвершение», «трупоовладение»), но ни я сам, ни кто-либо из знакомых мне коллег-индологов не занимался специально изучением этих текстов и конкретно описаниями данных ритуалов. Неизвестно мне и о каких-либо «полевых» исследованиях подобных ритуалов. Если они, эти ритуалы, действительно совершаются, то, несомненно, в большой тайне. Однако я не исключаю возможности, что речь идет не о реальных манипуляциях с реальными мертвыми телами, а о каких-либо воображаемых, символических действиях с воображаемыми телами, что также, вероятно, может привести человека в экстраординарное состояние... Но, пока у меня нет более достоверной информации, я предпочитаю воздержаться от дальнейших комментариев.

Забытый рейс

Ночной вызов в Генштаб был неожиданным. Только вчера, под вечер, после трехмесячных полетов на ледовой разведке и проводки транспортных караванов в Баренцевом и Карском морях мы вернулись в Москву.

Бросив якорь нашей «летающей лодки» «ГСТ-7» на Химкинском водохранилище, где базировались гидросамолеты Полярной авиации, мы радовались не столько предстоящему отдыху, сколько замене выработавших все свои ресурсы моторов на новые и установке вооружения, необходимого при встрече с врагом.

На все это дали неделю, ибо ледоколы с караванами нуждались в нашей помощи.

В Генштабе, куда нас привезли с И. Черевичным в ту дождливую осеннюю ночь 1941 года, разговор был краток. По заданию Государственного Комитета Обороны нам предстояло срочно доставить в США военную миссию для изучения и отбора боевой техники, которая по ленд-лизу передавалась Советскому Союзу.

Начальником миссии был назначен Герой Советского Союза Михаил Громов.

Предполагаемый маршрут полета поразил нас своей неожиданностью. Нашей «летающей лодке» предстояло лететь из Москвы над Польшей, Германией, Англией на Исландию, Гренландию, Канаду в США с базированием в городе Сиэтле. Никто из советских летчиков по такому маршруту не летал. К тому же до Англии предстояло лететь над территорией, полностью контролируемой врагом.