Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Большую часть дня они упражнялись в ритуальных стойках. Некоторые из них оказались абсолютно незнакомыми Корландрилю, их невозможно было выполнить без поддержки доспеха. Он овладел ими без усилий, быстро приспосабливаясь к каждой новой задаче. Постепенно стойки стали сменяться все быстрее, темп Кенайната возрастал с каждым раундом тренировки.

Экзарх говорил редко — только для того, чтобы закрепить то, чему научил, помогая воинам по-новому взглянуть на путь Жалящих Скорпионов.

— Мы наносим удар, находясь в равновесии, а не как акробаты-Баньши, размахивая руками и пронзительно вопя. Сила — в движении, уверенный удар со смертоносной плавностью, сила — из равновесия.

Во время упражнений Корландриль по-прежнему ощущал жар изнутри. Он стал мысленно видеть врага, бесформенного и призрачного, которого потрошил и обезглавливал, наносил встречный удар и уклонялся. Глаза его воображаемого противника горели красным огнем, но в остальном он был лишен характерных черт, это было безымянное обобщение всех, кто причинил ему зло, образ, созданный его гневом и страхами. Нанося удары этому видению, Корландриль становился все сильнее, осознавая, что в состоянии уничтожить то, что раньше пыталось уничтожить его.

Воодушевленный, Корландриль был отчасти разочарован, когда Кенайнат дал им знак остановиться, они приняли положение покоя: опустили голову, свели ладони вместе перед лицом, слегка расставили ноги.

Корландриль постоял так некоторое время, ожидая нового указания. По звукам шагов он понял, что остальные вернулись к своим стойкам для доспехов, и сделал то же самое. Кенайнат ушел, не сказав ни слова.

Повторив в обратном порядке те же циклы движений, что использовались для надевания доспехов, аспектные воины сняли свою броню. Избавляясь от одного компонента за другим, Корландриль чувствовал, что и на душе, и телу становилось все легче и легче. Хотя во время занятия у него и не было ощущения особой напряженности, он осознал, что действовал тогда в состоянии обостренного восприятия. Сейчас, когда он расслабился, цвета казались ему бледнее, а звуки — приглушенными.

— Добро пожаловать в Храм Смертельной Тени, — сказала Элиссанадрин, протягивая руку в приветствии. На ней был облегающий бело-кремовый комбинезон с перламутровым отливом. В ответ Корландриль прикоснулся рукой к ее ладони.

— Позволь познакомить тебя с собратьями по оружию, — она, слегка повернувшись, сделала жест в сторону остальных воинов.

— Это Архулеш, — продолжила она, указывая на воина, чуть уступавшего ростом Корландрилю, его длинные черные волосы были заплетены в косы и перевязаны узкими темно-красными лентами.

— Приветствую, Корландриль, — произнес Архулеш с кривой усмешкой. — Я бы рад был познакомиться с тобой пораньше, но Кенайнат строго блюдет установленный порядок. Должен признать, мне очень понравилась твоя скульптура «Мятеж небес». Верно ли я уловил легкую насмешку над Кхаином в твоих работах?

Бывший художник нахмурился. Он очень смутно помнил скульптуры, которые создал. Они хранились где-то в уголке его памяти, но он словно потерял карту и не мог отыскать их.

— О, Кенайнат окончательно втянул тебя сюда, — сказал Архулеш, приподняв бровь. Он повернулся к остальным. — Осторожно, у нас тут настоящий фанат! Интересно, от чего или от кого ты прячешься, Корландриль.

— Тссс, Арху, — вмешалась Элиссанадрин, пренебрежительно махнув рукой. — Ты же знаешь, мы не говорим о своей прежней жизни, если не хотим.

Архулеш, извиняясь, кивнул Корландрилю, который заметил в его жесте легкий оттенок сарказма. Элиссанадрин повела его, взяв под локоть, к следующему Жалящему Скорпиону. Этот эльдар с гребнем из совершенно белых волос на голове, с серьезным выражением на худощавом лице дотошно ухаживал за своими доспехами, стирая шелковой тканью крапинки и пятнышки с их поверхности.

— Кстати, о молчании. Это Бехарет.

Это имя поразило Корландриля — оно означало «Душа на ветру», и его давали тем, о личности которых было ничего не известно, обычно — чужестранцам. Также это был эвфемизм для тех, кто умер без защиты путеводного камня и чьи души попали в лапы Той, Что Жаждет.

— Он не говорит или не может говорить, — пояснила Элиссанадрин. — Кенайнат привел его к нам с этим именем, и никто из них не рассказал нам ничего другого. Пусть тебя не вводит в заблуждение его молчание, он — искусный воин. — Она сделала неловкую паузу. — Я обязана ему жизнью.

Встав, Бехарет протянул в приветствии правую руку ладонью вертикально к Корландрилю — жест равенства, который редко использовался в обществе Алайтока, обычно так приветствовали гостей с других миров-кораблей. Корландриль поднял левую руку в зеркальном отражении этого жеста, показывая свое доверие, и воин в знак благодарности на мгновение прикрыл глаза. Его черные глаза весело сверкнули, и Корландриль почувствовал, что его тянет к таинственному эльдару, несмотря на его иноземные манеры.

— Митраинн, — сказала Элиссанадрин, кивая в сторону последнего из четверки. Он был уже в почтенном возрасте, возможно, лет пятисот или даже больше, у него были остроконечные брови и орлиный нос.

— Зови меня Мин, — предложил он, вызвав смешок Корландриля. Это прозвище — из мифов о Вауле, и обозначало оно слабое звено в цепи, которой бог-кузнец был прикован к своей наковальне.

— Приятно познакомиться… Мин, — сказал Корландриль, прикоснувшись ладонью к ладони старшего эльдара. Не сочти за дерзость, но я думал, что Путь Воина больше подходит тем, у кого жизненного опыта поменьше.

— Ты имеешь в виду, что я слишком стар для того, чтобы подкрадываться и носиться тут с вами! — заявил Мин с усмешкой. Он стукнул рукой по своей груди. — В моей груди все еще бьется сердце юноши.

— К тому же у него разум младенца, — добавила Элиссанадрин, закатывая глаза. — Молчание Бехарета он компенсирует своей громкостью. Я все еще думаю, что в нем есть что-то от эльдара с Бьель-Тана, несмотря на все его заверения, что он — чистокровный житель Алайтока.

— Ты, конечно, можешь это говорить, Лисса, но ты все еще должна поймать меня в болоте.

В ответ на это маловразумительное заявление Элиссанадрин нехотя кивнула, поджав губы. Увидев замешательство Корландриля, она улыбнулась.

— Когда овладеешь искусством боевых стоек, присоединишься к нам в охоте. Мы выходим в окрестности храма и пытаемся подкрасться незаметно друг к другу. Для Жалящего Скорпиона скрытность важна так же, как и сила.

Корландриль кивнул, показывая, что понимает это.

— А долго ли еще ждать, пока я к вам присоединюсь, как думаете?

— А долго ли живет звезда? — усмехнулся Архулеш из-за спины Корландриля. — У Кенайната — железные причуды. Может, это случится завтра, а может, не случится еще два или три года.

— Два или три года? — Корландриль был ошеломлен. — Но до сих пор — я уверен — у меня все гораздо быстрее получалось.

— Железные причуды, помни, железные причуды, — повторил Архулеш, слегка пожимая плечами.

— А это случится прежде, чем я получу свою боевую маску, или после того?

— Никто не скажет, когда ты найдешь свою боевую маску, — сказал Мин. — У одних она никогда не появляется, и они уходят отсюда, так и не ступив в самом деле на Путь. Другие носят ее с самого начала.

Бехарет подошел к Корландрилю и пристально, изучающе, посмотрел ему в глаза. Затем он поднял большой и указательный пальцы, между которыми оказался небольшой промежуток. Было ясно, что он имеет в виду: это случится скоро. Затем Бехарет предостерегающим жестом воздел указательный палец.

— Он прав, — сказала Элиссанадрин. — Тебе не следует гнаться за своей боевой маской, пока ты не будешь готов снять ее.

— Я не вполне уверен, что понимаю, что такое боевая маска, — признался Корландриль. — Я имею в виду, Кенайнат не дал нам надеть сегодня наши шлемы. Не понимаю связи.

Архулеш резко рассмеялся, но его лицо оставалось серьезным.

— Боевая маска — это не вещь, а состояние ума. Ты близко подошел к этому, иначе тебя здесь не было бы. Ты поймешь, когда это произойдет. Мы не можем тебе сказать, как это будет, потому что у каждого это по-своему.

— Просто знай, что все мы прошли через это, — добавил Мин. Он положил руку на плечо Корландрилю. Тот ощутил некоторую неловкость от такого фамильярного жеста — ведь они только что познакомились. Он подавил сильное желание отпрянуть, но Мин, должно быть, почувствовал его реакцию и убрал руку. — Когда она появится, у тебя возникнет чувство общности с нами, и мое прикосновение не будет таким нежеланным.

— Я не хотел оби…

— Мы не извиняемся друг перед другом, — вмешалась Элиссанадрин. — Знай, что здесь все прощается — есть на тебе маска или нет. Прошлое — это прошлое, будущее будет таким, каким оно будет, а мы разделяем только настоящее. Быть может, сожаление удерживает тебя, и ты пока не открыл свою маску. Оставь его позади, ему не место в твоей душе. Для тебя как воина сожаление так же смертельно опасно, как и клинок.