Карамба, или Козья морда - Дмитрий Щеглов

– Помнишь, пацаны и Фитиль здесь сидели, может кто из них был на шухере. Надо кусты осмотреть. Вдруг там подземный ход. Слазь туда Горилла.

– Но, я же в смокинге, первый раз в жизни одел, в Думу собрался?

– Куда?

– В Думу. Хочу, чтобы моим именем улицу назвали.

– А город не хошь? Тем более, лезь.

– Почему?

– Представь, вдруг, кто тебя увидит? Пойдет по городу трепать, мол, из кустов, вылез Горилла, в черном смокинге с бабочкой. Кто ему поверит? Никто. Так, что лезь, где-то здесь платина, я нутром старого барыги чувствую.

Последний аргумент, видно убедил Гориллу и он полез через кусты обновлять смокинг. Через минуту раздался его торжествующий крик:

– Есть, нашел!

– Платину, или ход нашел? – спокойно переспросил Хват.

– Ход нашел, ход!

– А я, что говорил? Меня стреляного воробья на мякине не проведешь? – Хват тоже пробрался через кусты. Из темноты мы внимательно смотрели на них, зная, что они нас не видят. Мы сидели как в мышеловке. Единственный шанс оказаться на свободе был в руках наших противников.

– Сторожи вход, а я схожу за фонарем, – приказал Горилле Хват. Да, умнее оказался Хват, чем о нем скажешь с первого взгляда.

Горилла подошел к входу в лаз и вытащил оттуда забытую сумку Хромого.

– Смотри, Хват, что я нашел? Это же сумка Хромого, ее весь город знает, он ее у индейца выменял. И книга какая то в ней. Как он мне надоел, Хромой, ты бы только знал Хват. Он и прошлый раз с алмазом, мне всю малину испортил, и этот раз в мой карман залез.

– Да, картина начинает потихоньку проясняться, мы с тобой предок человечества, выходим на верный след… Хромой… Хромой… вот не ожидал, – что – то усиленно обдумывая произнес Хват, – и раньше говорили мне, что он умный мужик. Да теперь вопрос открытым остается, успел ли он сплавить товар? По идее, – вслух рассуждал Хват, – при собственном весе в пятьдесят килограмм, утащить гантели весом в шестьдесят килограмм он не мог, силенок не хватит. Максимум что он мог сделать, это докатить их до берега и оставить здесь на входе или в воде. А забрать их должен был кто-нибудь второй. Кто здесь с утра проплывал? – вдруг как прокурор Хват резко спросил Гориллу.

– Пацанва, втроем – Макс, Данила и девчонка, вечно втроем по городу шатаются. Они проплывали и «новый русский» на катере. Все, больше никого.

– Кто-то из них и мог увезти платину, если она еще не в подземном ходе.

– Но ребята при нас садились на камеру, и в плавках все они были, а туды по тридцать два килограмма не сунешь.

– По-твоему платину увез «новый русский»? – то ли утверждая, то ли спрашивая, смотрел на Гориллу задумавшийся Хват.

– И блондинка на катере была для отвода глаз, она все время махала мне рукой, – горестно сказал Горилла.

– Да, твой вариант смотрится убедительно, но и Фитиля с ребятами со счетов не стоит сбрасывать.

– А сумка, вот же след Хромого?

– А записка, след Фитиля и пацанов?

– Полезли в подземный ход Хват, и их там на ощупь найду, – что имел в виду Горилла, гантели или нас, мы не знали, но мы на всякий случай отползли подальше.

– Нет, Горилла, стены там плохо укреплены, обвалиться может, – с сомнением покачал головой Хват, – я пожалуй пока схожу за фонарем и заодно подумаю, а ты стереги вход.

– Вот сука, – впервые так грубо выругался, за то время, что я его знал Данила, – что будем делать?

– Полезли, пока не поздно назад.

Не зажигая свет, изучив все повороты, мы, пригнувшись, вернулись на лестницу, и, надавив на выступ на стене открыли доступ к поворотному механизму. Данила крутил колесо. Дверь медленно открылась, и мы нырнули в пристройку. Подергали ворота, они были на запоре. Все мышеловка окончательно захлопнулась. И крышка в подземный ход, ведущий к дому Хвата была открыта ровно на столько, чтобы просунуть в нее руку. Нечего было и думать, чтобы нырнуть в этот подземный ход.

– Это, ты все, успеем, успеем. Ну, нашли бы они Дионисия, ну продали бы его в какой-нибудь американский музей, большое дело. Ходят же толпы людей на Тутанхамона, и ничего, и на нашего Дионисия ходили бы, плохо, что ли? А теперь, что делать?

– У нас минут, пятнадцать, пока Хват вернется. Думай Данила.

– Жалко Насти нет, она бы точно, с ходу выход нашла.

– Ты, что еще девчонку впутывать в такой кошмар? У нас отсюда пока только один свободный выход, в люк к Хвату, но в него не пролезешь?

– Может, попробуем открыть?

– Горилла, не смог открыть, еще и верстак надо сдвинуть, нет, думай Данила.

– Макс, не будет Хват вручную крутить домкрат, у него должен быть там рубильник или кнопка включения. Попробуй, посвети.

Фонарик тонким лучом осветил внутренность подземного хода Хвата. Она была отделана вагонкой. На стене виднелось две кнопки, красная и белая. Данила нашел на полу палку и сунул ее в щель.

– На какую давить, на белую? Белая должна выдавливать вверх, красная вниз. Так везде принято.

– А если ты ошибешься, и люк закроется, что тогда, – спросил я Данилу, – не забывай, это ведь Хват делал, а у него как у Иуды, все не как у людей.

Ошибиться, значит наверняка попасться в руки бандитов, да не где-нибудь, а в подземелье. Ничего себе, перспектива. У Данилы не поднималась рука, невзначай захлопнуть перед собой последнюю лазейку. А мы еще не знали, куда она ведет. Может быть, в конце подземного хода Хвата стоит железная дверь с пудовым или кодовым замком.

– Дави красную, – я взял на себя ответственность за наши жизни.

Данила надавил и точно, домкрат стал поднимать крышку люка. Мы облегченно вздохнули. Ура. Когда крышка достаточно поднялась, мы нырнули в чужой подземный ход. Бог ты мой, что это было. Мы попали в отлично устроенное бомбоубежище, обитое вагонкой и имеющее неприкосновенный продовольственный запас на случай войны, как минимум, термоядерной. Это был не подземный ход, а настоящий тоннель, пол его был устлан красной ковровой дорожкой. Сбоку стоял диван, холодильник, телевизор, на стенах не хватало только нескольких картин, но их заменяли противогазы. На полках были расставлены консервированные продукты. Хват в своем подземелье мог пережить еще одну перестройку. Данила открыл холодильник. Он был пуст, если не считать огромную коробку из под торта, аккуратно перевязанную красной лентой.

– Мог бы и колбаски положить, – вздохнул Данила, рассматривая пустые полки.

– Знал бы Хват, что мы тут появимся, он бы тебе с крысиным ядом колбаски оставил.

– А торт не отравлен? – вытаскивая, коробку с тортом из холодильника спросил Данила.

– Не отвлекайся, – одернул я его, – у нас мало времени.

Подземный ход Хвата, выкопанный во весь рост, быстро привел нас к закрытой сейфовой двери. Мы стояли перед ней озадаченные и подавленные.

– Дать козлиную морду, может, поможет? – спросил Данила. И тут же сдав на свалку шаманские заклания и соглашаясь со здравым смыслом, пробормотал: – Нет, такую дверь козьей мордой не откроешь, надо шифр знать.

Сбоку двери был расположен цифровой пульт, с несколькими кнопками, от которого шел толстый электрический шнур к бронированной двери. Данила пересчитал кнопки.

– Ерунда, их всего шесть штук. Я пока пойду банки с полок пособираю а ты открывай.

– Да ты знаешь, сколько вариантов придется перебирать? – я был возмущен беспечностью приятеля.

– Шестью шесть, тридцать шесть, – успокоил он меня. – перебери с одного до тридцати шести, и я думаю мы попадем в дом или гараж к Хвату.

– А миллион без единицы не хочешь? – не согласился я с математической логикой приятеля.

Данила не слушал меня. Он развязал коробку из под торта и приподнял крышку. Такой красоты я никогда не видел. На нас смотрел огромный торт выполненный, как точная копия храма Василия Блаженного. Небольшая оградка вокруг храма была выложена шоколадной решеткой. Бисквитные стены непроизвольно вызывали слюну. А глазурованные купола чего стоили? И такое чудо и в рот?

– Ты не открыл еще дверь? – нагрузившись различными банками, стоял за моей спиной Данила.

– Что я тебе компьютер, миллион вариантов перебрать за десять секунд, – давай лучше подумаем, что это за число из шести цифр.

– Я тебе за минуту сейчас открою. – складывая рядом с дверью реквизированные съестные припасы, сказал Данила, – если на каждую комбинацию тратить по три секунды, уйдет…, уйдет… тридцать шесть умноженной на три…получается сто восемь секунд. Меньше двух минут. Десять раз успеем смыться.

Из него получился бы в древности хороший грабитель: викинг, конквистадор или на худой случай разбойник из муромских лесов. Он стал набирать на пульте цифры с единицы до тридцати шести. Когда дверь ни на одну из них не открылась, он растерянно посмотрел на меня.

– И дальше до девятьсот девяносто девяти тысяч девятьсот девяносто девяти можешь набирать, пока не щелкнет, – с досадой произнес я, – три секунды умножаешь на миллион без единицы, будет три миллиона без трех секунд. Три миллиона секунд раздели на шестьдесят, будет пятьдесят тысяч минут. Раздели их снова на шестьдесят будет приблизительно восемьсот часом или тридцать два дня. Тридцати двух дней у нас нет, так, что мы срочно должны догадаться, что это за число.