Земля и небо Водопьянова - Владимир Артамонов

На базе все обрадовались. Но тут же получили радиограмму о 86-м градусе, которая отнюдь не ободряла: «Слева показалась перистая, высокая облачность». О 88-м градусе Головин уже сообщал: «Перед нами — стена облаков». А через двадцать минут: «Идем над сплошной облачностью высотой в две тысячи метров». Ни о какой посадке речи теперь быть не могло. Переданные с борта его самолета слова «Пробиться вниз не удастся. Возвращаюсь обратно» подводили итог всему разведывательному полету. Зато Головин все же пролетел над самым Северным полюсом. Но жаль было усилий всего состава экспедиции по двухнедельной подготовке здесь, на острове Рудольфа. Особенно разочаровались механики. Водопьянову пришлось их успокаивать: раз Головин на более легкой машине не рискнул садиться, боясь обледенения, то нам сам бог велел подождать.

В довершение всего туман приближался к острову Рудольфа, что в скором времени могло серьезно осложнить возвращение Головина на базу. Михаил Васильевич сел в легонький самолет У-2 и на нем отправился в местную разведку — далеко ли еще облака, надвигающиеся неприятельской армадой?

Оказалось, что они километрах в десяти. На всякий случай покружил, всмотрелся: может, покажется самолет Головина? На смену Водопьянову с той же целью летал Мазурук. По времени Головину пора уже возвращаться — бензин на исходе. И как только вышло расчетное время, с совершенно неожиданной стороны, с юго-западной, в небе показалась явно различимая точка. Отклонившись в сторону, истратив весь бензин, Головин еле прилетел обратно.

Так закончился разведполет. Вопрос о том, какова ледовая обстановка на полюсе, так и остался невыясненным. Водопьянову самому предстояло на него ответить.

Что-то подсказывало Водопьянову довериться своему чувству. В душе поднималась буря, не мог он больше сидеть и ждать у моря погоды. Ему доверили важное дело, надеются на него, а он ничего не может сделать. И в эти минуты размышлений им овладел порыв, и произошел тот случай, когда теряют смысл всякие сопоставления или тысячи вариантов, каждый из которых может быть принят и одновременно отвергнут. И на помощь приходит сильная человеческая эмоция, которой одной только под силу волшебным образом «угадать» самую суть происходящего, реально ее оценить и почувствовать и подтолкнуть человека к немыслимому, удивляющему потом всех действию. И все участвующие в недавнем поиске наилучшего решения подчиняются этой неудержимой силе. Все разом признают ее авторитет.

Водопьянов в конце концов сказал:

— Я полечу вперед, если разобьюсь, то один… А сяду, остальные пускай ко мне прилетают.

Участник этой же экспедиции летчик И. П. Мазурук вспоминал:

«Наверняка из десяти девять летчиков вернулись бы назад: свалиться в торосы, поломать машину, а значит, и сорвать задание ничего не стоило…»

Сам Водопьянов напишет об этом так: «Было решено, что пойдет одна моя машина, остальные двинутся позже по нашему сигналу».

Вот теперь настала пора испробовать тяжелым самолетам «купол» на острове Рудольфа… О ситуации, сложившейся на острове при подготовке броска на Северный полюс, расскажет очевидец событий М. И. Шевелев:

«Взлетная площадка представляла сплошную ледяную поверхность. Оказалось, что самолеты по льду не могут взлететь с полным грузом. Встал вопрос: или уменьшить груз, или что-то сделать другое, чтобы самолеты могли оторваться ото льда с полным грузом. Здесь снова помогла смекалка Михаила Васильевича. Получился «цирк» на ледяном куполе. Водопьянов предложил трактором тянуть самолет с купола под уклон, только вовремя нужно было отцепить трос, иначе под лопасти винтов мог попасть трактор… Таким вот образом помогли трогаться с места самолетам, которые, если постоят чуть-чуть, тут же примерзают к снегу. Дальше начинался обрыв. До него самолету нужно было набрать необходимую для отрыва скорость… Представляете, тяжелый четырехмоторный самолет бежит под уклон, достигает обрыва, летит… Первым, как и решено было, взлетел Водопьянов. Мы радовались успеху…»

В критической ситуации всегда отыскивается лидер. Конечно, сейчас уже без особой остроты можно воспринимать факт взлета, приледнения, высадки на Северном полюсе, а тогда… Водопьянов отправлялся не в разведывательный полет, лишь только узнать бы о погоде там. В самолете летели тринадцать человек:

сам Водопьянов, второй пилот М. С. Бабушкин, штурман И. Т. Спирин, бортрадист С. А. Иванов, бортмеханики Ф. И. Бассейн, К. И. Морозов, П. П. Петенин, начальник экспедиции О. Ю. Шмидт, начальник будущей дрейфующей станции И. Д. Папанин, гидролог и биолог П. П. Ширшов, магнитолог-астроном Е. К. Федоров, радист Э. Т. Кренкель и кинооператор Марк Трояновский. Следовало всех до одного целыми и невредимыми доставить на льдину. Сказать свое твердое слово, которого все так ждут. Показать пример товарищам-летчикам, оставшимся на острове Рудольфа, которые с волнением будут следить за его продвижением. Если бы не было риска, то, конечно, полетели бы все сразу.

История знает трагические события при попытке людей проникнуть на полюс. Например, дирижабль Нобиле в 1928 году потерпел катастрофу, погибло восемь человек из экипажа и десять человек из состава поисковых групп. Восемнадцать жертв на одну экспедицию! Погиб и принимавший участие в поиске норвежец Амундсен.

Сейчас направлялся туда советский самолет, им управлял Водопьянов.

Ранним утром, в четыре часа пятьдесят две минуты, 21 мая 1937 года флагманский самолет экспедиции, оторвавшись от ледяного купола, взял курс на Северный полюс. Это был последний, решающий и самый трудный отрезок пути. Солнце светило ярко, горизонт был свободен от облаков. Моторы работали бодро и весело… Но на этом последнем отрезке из радиатора одного из двигателей вдруг неожиданно начал вытекать антифриз. И тут проявили себя механики. Они прорезали обшивку крыла, нашли течь и при сильном морозе с ветром, обжигая руки горячей жидкостью, обматывали трещину изоляционной лентой, а вытекающий антифриз собирали тряпками, которые отжимали в ведро, чтобы насосом перекачать жидкость в мотор. Не хотели поначалу механики беспокоить сообщением об этой неисправности своего командира. Но он сам почувствовал неладное, услышал, как давал перебои левый средний мотор. И Водопьянов тоже решил не показывать виду, что это его обеспокоило. В случае чего, решил он, постарается дотянуть на трех моторах.

А механики тем временем делали свое великое дело, можно сказать, совершали подвиг — не дали все же мотору остановиться, он продолжал свою ритмичную работу, в такт всем остальным двигателям, внося лепту в общий успех дела.