Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин

— Уилл, ты гений, — я вытащила ещё больше дневников в стопку между нами, и мы принялись за работу.

Часы утекали прочь, Уилл принёс ещё чаю, и мы перекусили яблочным пирогом, не отрываясь от своей задачи. Примерно к полудню я нашла то, что мы искали.

— Вот оно! — я подвинулась к Уиллу, чтобы он тоже мог посмотреть. Это единственное упоминание имени Дюранта, которое нам удалось обнаружить. — Он создал в своём доме огромную обсерваторию, — я просмотрела описание линз, пока не нашла одно предложение, которое подтвердило всё.

Я послала краткую благодарственную молитву призраку Саймона Прикета за его неумолимое внимание к деталям. Я показала на нужные слова и подождала, когда Уилл их прочтёт.

«Хотя корабли Литейного завода легко получили доступ в Кале, настоящим испытанием стала доставка линз в Ардр2 и окончательная их установка в Pensée».

Глава 10

— Значит, Кале, — сказал Уилл, собирая дневники и без разбора ставя их на полки. — Мы можем поехать на поезде в Дувр, а там пересечь канал.

Я остановила его, положив ладонь на его предплечье.

— Не всё так просто. Сейчас Рождество. Проход через канал будет безнадёжно забит людьми, которые на Новый год отправились в Париж, да и погода непредсказуема. Мы не можем рисковать и застрять в Дувре на неделю. У нас есть всего шесть дней до тех пор, когда мы должны будем присутствовать на клятве, — такое ощущение, что обстоятельства складывались против меня, а я тщетно боролась с ними, как кораблик с прибоем.

С одной стороны, именно на эту связь я надеялась — улика, которая может привести меня к деду. С другой стороны, прошли годы с тех пор, как мой дед уехал в Кале. Морис Дюрант мог ещё быть жив, но вполне вероятно, что он скончался. Возможно, в Кале мы найдём лишь призраков.

И всё же время было на исходе. Если я не выясню, что скрывает мужчина в заводной маске, до того, как «Медуза» пересечёт Атлантику, последствия будут плачевными.

Но последствия будут в любом случае. Мы ни за что не доберёмся обратно в Лондон вовремя, чтобы принести клятву.

Что значило для меня моё ученичество? Я никогда не ожидала, что меня примут в Академию. Это научило меня таким вещам, которые я никогда бы в себе не узнала — сила, выносливость и храбрость.

Я не хотела отказываться от этого, но закрывая глаза, я могла думать лишь о тех тихих моментах, когда я в детстве клала голову на грудь дедушки и слушала рокотание его голоса, пока он что-то напевал. Это мой дом.

Не стены, не часы или богатство, не парадные удобства среднего класса. Моим домом была моя семья.

Я должна найти своего деда. Если бы это меня похитили и удерживали против моей воли, он бы ни перед чем не остановился, чтобы найти меня. И я сделаю то же самое. Я решила, что сделаю это, и доведу дело до конца. Любые сильные стороны или таланты, которые у меня имелись, в этом пригодятся, но если мне придётся заплатить какую-то цену, она никогда не будет столь высока, чтобы перевесить жизнь моего деда. Он всегда будет для меня дороже.

— Значит, так тому и быть, — сказала я себе, окончательно уверившись в выбранном курсе. — Я его найду, — прошептала я. У меня не было другого выбора.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, — Уилл поднял ещё несколько дневников и поставил на полку.

Его слова достигли моего сердца, и мне показалось, что оно рухнуло на пол.

— Уилл, ты не должен ехать со мной.

— Разумеется, я поеду с тобой, — он встал и предложил мне руку. Я приняла его ладонь и позволила ему притянуть меня к себе. — Ты всё ещё беспокоишься по поводу своей репутации?

— Я беспокоюсь из-за своей репутации только потому, что любой скандал послужит поводом исключить меня из Академии. Если мы не добьёмся успеха, то всё это станет незначительным, поскольку мы не сможем принести Клятву. А в остальном я прихожу к выводу, что мне уже безразлично, что люди подумают о моём моральном облике. Они всё равно будут предполагать худшее, — я сделала глубокий вдох. Озвучивание этой мысли вслух даровало некую свободу. — Они не знают меня, и они не знают правду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А я знаю, — убеждённо сказал Уилл. — Не порочь себя такими разговорами.

— Ты считаешь, что это меня порочит? — спросила я, ощутив укол в глубине своего сердца.

— Нет, — ответил Уилл. — Не в моих глазах. Но жить с презрением непросто. Поверь мне. Я-то знаю.

Уилл заплатил ужасную цену за то, что в его венах текла цыганская кровь. Теперь, когда он начал новую жизнь, я не хотела лишать его этого.

— Ты должен присутствовать на принесении клятвы. Если я лишусь положения ученицы, то это станет жертвой, которую я принесу ради своего деда. Ты же не связан такой верностью, — я положила другую ладонь на его сердце, оставив между нами небольшое расстояние, но упиваясь единением наших ладоней. — Я не могу допустить, чтобы ты пожертвовал всем, что обрёл.

Уилл поднёс обе мои руки к своему сердцу и прижал тёплые ладони к моим в оберегающем жесте. Я уставилась на наши переплетённые пальцы.

— Нет, я связан верностью, — сказал он. — Я не позволю тебе в одиночку столкнуться с убийцей. Мы начали это вместе, и мы закончим это вместе.

— Я читала твои письма. Я прекрасно вижу твои желания — дом, семья, безопасность. Именно это тебе даёт Литейный завод. Этого ты всегда хотел, — я не могла посмотреть ему в глаза. Я боялась, что это разобьёт мне сердце. Уилл заправил локон моих волос за ухо.

— Я хотел, чтобы у меня была возможность обеспечить нам будущее. Теперь я знаю, что мы способны на это, хоть с Орденом, хоть без него, — кончики его пальцев скользнули по моему уху. — Я уже не мальчик с конюшни, который еле-еле может прочесть вывеску. А ты уже не та девушка без гроша, которая когда-то вошла в ворота Рэтфорда.

— Я по-прежнему без гроша, — возразила я. Мужчина в заводной маске об этом позаботился. Что же касается мнимого состояния Уитлоков, то мне ещё предстояло найти подтверждения тому, реально ли оно.

— Ты отлично управляешь магазином, а из меня выйдет достойный кузнец, — Уилл мягко улыбнулся. — Если будущее будет к нам благосклонно, то сообща мы справимся.

Я помнила, как озвучила ему такой же аргумент на далёком болоте. Тот момент казался таким далёким. Меня пьянили приключения и все те чувства, которые я считала любовью.

Теперь я знала намного больше. Я посмотрела на Уилла, и моё сердце разрывалось, но не из-за моей судьбы, а из-за него.

— Я не могу просить тебя об этом. И не стану, — впервые я знала, что наши чувства друг к другу были не просто эгоистичной и детской влюблённостью. Я не могла разрушать то, что он построил. Он значил для меня всё на свете.

— Это мой выбор, — сказал Уилл. — Я с тобой до конца. Всегда.

— Ох, Уилл, — я прильнула к нему. Он обнял меня, и я растеряла все слова. Мое сердце было потеряно. Его объятия были нежными, в его руках я чувствовала себя защищённой и лелеемой. Он опустил лоб к моему лбу, и мы обнимали друг друга в тихом уединении моей мастерской.

— Значит, два билета до Дувра? — спросил он.

Я покачала головой.

— Если бы только существовал более быстрый способ добраться до Франции. Я бы всё отдала за дирижабль Альбрехта.

— Какая жалость, что ты утопила его в озере, — произнёс Уилл.

— Это не моя вина! — запротестовала я. — И всё же у нас было бы больше шансов добраться до Кале и вернуться к Клятве, если бы у нас имелся свой транспорт для пересечения канала. Мы бы к ночи были уже в Кале.

Уилл нахмурил брови, и его черты обрели задумчивое выражение. Он взглянул на дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Возможно, есть один способ, но нам нужно отправиться в доки.

— Ты знаешь корабль, который может совершить переход? — моё сердце окрылилось надеждой. Мы сможем отправиться в Pensée и вернуться до Нового года.

— Не корабль, нет, — ответил Уилл. — Но если слухи правдивы, то, возможно, есть кое-что получше.