Лечиться будем - Евгений Лукин

С тех пор как сызновская милиция грянулась оземь и обернулась санитарным корпусом, те жители столицы, что были одолеваемы нервными расстройствами, почему-то разлюбили пользоваться услугами «скорой помощи». Зато наловчились вызывать ее соседям и родственникам. Сначала анонимно, затем, когда официально объявили, что больной, отрицающий сам факт наличия у него какого-либо имени, тоже вполне излечим, увлечение это резко пошло на убыль.

Теперь благодетелю, пекущемуся о здоровье ближних, прежде чем сдать их психиатрам, предстояло, во-первых, поднакопить достаточное количество медкомпромата, а во-вторых, запастись справками о том, что и сам он не страдает сутяжным помешательством (оно же бред кверулянтский).

И все-таки работы санитарам хватало.

Историю, приключившуюся с Викторией Стратополох, трудно даже назвать исключительной. Все, разумеется, началось с того злосчастного кодирования накануне выборов, когда наряду с неприязнью к спиртному, наркотикам и супружеским изменам специалисты доктора Безуглова внушили бедной женщине сильнейшую приязнь к одному из кандидатов в Президенты. А теперь посудите сами: если ты свято, до самозабвения предан выдающемуся историческому лицу, и вдруг это лицо сообщает тебе с экрана телевизора, будто преданность твоя - тоже болезнь…

Значит, надо сдаваться в диспансер.

Такая психогенно травмирующая ситуация, когда причиной расстройств является сам врач, давно известна науке и даже как-то там называется.

Странная закономерность обозначается иногда в семейном быту. Допустим, супружеская пара. Оба пьют, но в меру. Но стоит одному (одной) бросить пить вообще, как вторая (второй) немедленно начинает спиваться. Примерно та же картина с куревом, да и с прочими пороками. Что-то вроде закона сообщающихся сосудов, только наоборот.

Получается, что и с супружеской четой Стратополохов произошло нечто подобное: стоило медикам объявить мужа симулянтом, как жена добровольно сдалась в диспансер.

К счастью, врач «скорой помощи» догадался оставить Павлику визитку со служебным номером.

– Да не волнуйтесь вы, - устало успокоили Артёма по телефону. - Побочные последствия кодирования - это для нас раз плюнуть. Сегодня же вечером вернем вам жену в целости и сохранности.

– Я так понимаю, это у вас уже не первый случай? - малость успокоившись, поинтересовался он.

В трубке хмыкнули.

– Триста тридцать первый! Пачками сдаются…

Ну, слава богу! Артём поблагодарил за информацию и дал отбой. Итак, сегодня вечером. Просто замечательно! А то он уже начинал опасаться, что Викторию продержат там несколько дней. Честно сказать, Стратополох успел привыкнуть к чистым полам и окнам, белоснежным занавескам, упоительному вкусу отбивных.

Надо будет цветы купить. Розу. Одну, зато большую, как кочан.

А теперь можно подумать и о собственных невзгодах… Кстати, а невзгоды ли они? Сняли с учета? Кто докажет, что сняли? В крайнем случае чуток переждать, недельку не появляться в «Прибежище»… Вот только этот вестник, этот карманный викинг… Уж не он ли, змей, работает электриком в поликлинике?..

А впрочем, пошли они все к черту! Ну, сняли, ну… Ты изменился от этого? Ты стал меньше любить то, что любил?

А, нет! Со словом «люблю» с некоторых пор следует обращаться осторожно. За него, как видим, можно и по мордам огрести, подобно Проклу Игнатьичу с Малого Передоновского переулка. Черт, а чем заменить-то? «Обожаю»? «Тащусь»?

Я тащусь по тебе, Отчизна… В смысле - с узелком за плечами?

Стратополох повеселел и, мысленно подбирая глагол за глаголом, достал наладонник.

Заверещал телефон.

– Пап, тебя! - заорал Павлик.

Артём кинулся к аппарату, напридумывав себе по пути всяческих страхов. Звонили, однако, не из диспансера, звонили из редакции.

– У тебя авторские экземпляры сборника сохранились? - хмуро полюбопытствовал завлитдиагноз. - Не все еще раздарил?

– Только авторские и были. Там тираж-то…

– Но главное, сохранились?

– А что нужно?

– Нужно четыре экземпляра.

– Зачем?

На том конце провода послышался усталый досадливый рык.

– Не по телефону, ладно? Бери, короче, четыре штуки и дуй сюда.

– Мне вечером жену из больницы забирать…

– А сейчас что, вечер? Да, действительно…

За бронированным стеклом Стратополоха уже знали в лицо.

– Пожалуйста, Артём Григорьевич… Ваш пропуск.

Достигнув нужного этажа, он миновал приемную и, войдя без стука в кабинет завлитдиагноза, застал того за работой. Мощный башенный лоб клонился над бумагами жуткого вида - с гербами и печатями.

– Держи, - сказал Артём, бросая на стол четыре бледные тоненькие книжицы.

– Угу… - отозвался владелец кабинета, не поднимая головы. - Как точно называется? - Внимательно прочел оттиснутое на обложке и внес от руки в одну из бумаг. - А ты давай садись, пиши. Вот компьютер. Или предпочитаешь наладонник?

– Что писать?

– Пиши, какой ты хороший… Какую замечательную книжку опубликовал…

– Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?

Завлитдиагноз издал знакомый рычащий вздох, уже звучавший недавно по телефону, и, откинувшись на спинку кресла, уставил на Стратополоха страдальческие, больные от усталости глаза.

– Что происходит… - ворчливо повторил он. - Выдвигаем тебя на безугловскую премию, вот что происходит.

Артём неуверенно хихикнул.

– За это? - Взял со стола одну из книжиц, осмотрел, хмыкнул, пожал плечами.

Завлитдиагноз заскрипел, закряхтел, приподнялся и, сердито отобрав полиграфическое изделие, сложил все четыре экземпляра стопкой, бережно обровнял края.

– Нет, я бы, конечно, мог и сам, - проворчал он. - Просто время поджимает. И так уже из-за тебя срок подачи заявлений передвинули.

– Заявлений - на госпремию?!

– Пиши давай!

«А не бред ли это галлюцинаторный? - с неожиданным интересом подумал Артём. - Ну-ка, как там в словаре?.. Начальная стадия (трема) соответствует картине бредового настроения… основные признаки - тревожность, растерянность… Правильно, так оно, помнится, и было… Потом стадия апофении, то есть собственно бредовая… измененное осознание окружающего… все происходящее вокруг ставится больным в связь с его личностью… Самое забавное, что совпадает…

Тогда с манией величия вас, Артём Григорьевич!

– Ну и долго ты так стоять будешь? - Завлитдиагноз выбрался из-за стола, уступая место за монитором.

Стратополох малость опомнился.

– Стоп! - скомандовал он то ли себе, то ли хозяину кабинета. - Ты сказал «выдвигаем». Кто выдвигает?

– Мы.

– Почему - вы?

– Но ты же у нас теперь сотрудничаешь…

Узкое, чуть запрокинутое лицо литератора внезапно стало надменным, цинично усмехнулось. С ядовитой улыбкой на устах Стратополох обогнул стол, пролез за клавиатуру и начал:

«Сборник стихов «Умножение скорби», принадлежащий перу неизлечимого патриопата Артёма Стратополоха и созданный не иначе как во время весеннего обострения…»

И так далее, и тому подобное - все в том же духе.

– Готово, - с язвительной кротостью известил он минут через десять, уступая место перед экраном.

Завлитдиагноз вникал в написанное долго и одышливо.

«Нет… - завороженно следя за ним, думал Артём. - Тогда уж проще предположить, что это не у меня, а у него крыша поехала. Звонок сверху - не более чем вербальная галлюцинация, а прочее - ее последствия. И тоже, в общем-то, все совпадает. При бреде воздействия больные утверждают, будто исполняли чужую волю…»

– Эх… - сказал наконец завлитдиагноз. Поправил в двух местах запятые и дал команду распечатать.

Из принтера полез листок с текстом.

– Погоди, - обомлел Артём. - Ты что делаешь?

– Вывожу, - последовал горестный ответ.

На глазах остолбеневшего Стратополоха завлитдиагноз присоединил листок к официальным бумагам и, сложив все в красивую кожаную папку, двинулся к двери.

– Стой! - хрипло выдохнул в спину ему Артём. - Дай перепишу…

Только не надо, не надо изрыгать страшных слов об измене идеалам, принципам и тому подобному! Вы знаете вообще, что такое государственная премия имени доктора Безуглова? Нет? Ну вот и молчите тогда!

И вообще: предлагали вам когда-нибудь настоящую, должным образом приготовленную чечевичную похлебку? Вот вы ее попробуйте сначала, а потом уже кичитесь своим первородством!

Тем не менее, оставшись в одиночестве, Артём Стратополох ощутил до конца, насколько он подвержен так называемой сенситивности. Повышенная чувствительность, ранимость, неуверенность в себе, преувеличенная совестливость, склонность к сомнениям, застревание на своих переживаниях - все это до последнего пунктика ой пережил в полной мере, болтаясь по обширному пустому кабинету завлитдиагноза.

Потом внимание его приковал лежащий на краю стола листок бумаги с пометкой красным карандашом в верхнем левом углу: «В номер!!! Срочно!!!»