Запомните нас живыми - Борис Подопригора

Более многочисленная и опасная категория шахидов – это заложники и мнимые или не мнимые должники. В основном те, кто «провинился» перед моджахедами, главным образом сотрудничая с федеральными властями. Возвращение похищенного брата или отца оговаривается актом возмездия «собакам». Многие из этой группы ничем не отличаются от мирных, имеют легализующие их документы. Живут и ждут команды. Кстати, именно такие террористы выступили исполнителями теракта у Дома правительства. Сколько таких потенциальных шахидов ходит по чеченской земле, сказать невозможно. Но регулярно приписываемые федералам похищения мирных чеченцев весьма часто имеют отношение к их последующему террористическому будущему. Те из чеченцев, кто знает правду, молчат. Боятся повторить судьбу несчастных – похищенных и «свободно живущих» заложников. Под должниками понимают и реально растративших чужие деньги (в условиях разбитой Чечни это может быть 5 тысяч рублей), и должников мнимых, отягощенных, однако, перспективой заложничества. Случай осени 2002 года. В относительно благополучную семью, проживающую на севере республики, приходит гонец: «Ваш сын в Красноярске задолжал три тысячи долларов». Никакие документы, доказательства не приводятся. Зато возникает альтернатива – либо плати баксы, либо откупись соседом (найди, подставь, купи – делай, что хочешь!), но нужен исполнитель теракта. Тогда – обошлось. Нашелся «красноярец», к тому же авторитетный… Но, скажем прямо, это ведь случайность…

Теперь о женщинах, ставших главными фигурантами летних терактов в Москве 2002 года. Понятно, что среди них есть те, кто от первых двух категорий отличается лишь полом. Но в своем классическом виде эта категория самая опасная: и осторожны, и непримиримы. Начнем с того, что никак не идеализируемый федерал обыскивать женщину все же не станет. Порой даже вопреки приказу: слишком легко сойти за домогателя с последующим митингом местной «общественности» на тему: «Федерал насилует» при публичном «раскрытии» подробностей. Скорее всего, это принимают к сведению организаторы терактов, по крайней мере в самой Чечне. На эту категорию мстительниц и распространяется адаптированная местными условиями формула мести. Как правило, подбирается целая группа девчонок из одного тейпа, чтобы выстроить круговую поруку. Все к тому же должны быть мотивированы гибелью родственников. Это нулевой цикл. Найти этих девчонок, увы, пока нетрудно. Десять лет чеченского лихолетья разбросали сирот кого по высоконравственным родственникам, кого – по всяким… Затем над участницами «исламских чтений», «активом жен-дочерей шахидов» или названными как-нибудь еще группами молодых женщин проводятся целенаправленные сеансы глумления, попросту – коллективные изнасилования. Вначале – для «закаливания воли». Потом, потому что «он не насильник, а моджахед». На третьем этапе жертве объявляют, что случившееся уже нанесло непоправимый урон «столь уважаемому тейпу». И смыть позор можно, только если «послушаешь старших братьев». «Братья» готовы простить, но за «подвиг во имя Аллаха». Существуют веские основания предположить, что основу бараевской группировки на Дубровке составляли женщины такого рода.

Разумеется, это уже клиника. Требующая всесторонней психологической реабилитации жертв социальных потрясений. Для справки: англичанка – жертва семейного насилия имеет право на двухнедельную помощь стоимостью 1800 долларов, не считая, при необходимости, полного пансиона.

А пока – рабочий блокнот. Отсюда – телеграфный стиль и нередактируемые подробности… Шахид лежит на бетонном полу КПЗ райотдела милиции, на каждый вопрос приподнимается на локтях. Нет, не избитый, только со ссадиной на скуле. С парализованными ногами. Ухоженный, интеллигентного вида, даже холеный, в белой, чуть ли не свадебной рубашке с расшитой кружевами грудью, черных вельветовых – явно парадных – брюках, модных остроносых туфлях. Очень похож на субтильного, запомнившегося по телеэкрану помощника убитой питерской депутатки…

Он ищет сочувствия: поймите, не ВЫ победили, Я не смог… Час назад его серую «Волгу» – с ручным приводом – отсек от колонны ВВ замыкавший ее бронетранспортер. Остановили за сотню метров до привала, где планировали отдохнуть-оправиться более сотни солдат-дембелей. Показалось подозрительным, что «Волга», долгое время преследовавшая федералов, не обогнала медленно ползущую колонну по другой дороге. Да и машина – с неизвестным регионом на номерном знаке: откуда? Вот и решили проверить. Когда спрыгнувший с брони федерал приблизился к «Волге», ее водитель пытался соединить какие-то провода. Но как-то лениво. То ли не смог – все-таки наполовину обездвиженный, то ли… Раскрыли багажник: более 60 килограммов взрывчатки. Без слов… Ох, и пили же дембеля в тот вечер!

Он, скорее, разговорчив. Возможно, от непрошедшего шока. Хотя, может, и уколотый: характерная бессвязность речи. Родился в одном из райцентров горной Чечни. После десятилетки учился в автодорожном техникуме. Не ваххабит, хотя и служил механиком в дудаевском ополчении, где этих исламских фундаменталистов было в преизбытке. А брат, по его словам, федеральный милиционер, погиб за федералов: вместе с Алхановым, главным чеченским ментом, позднее ставшим президентом республики (между двумя Кадыровыми, отцом и сыном), защищал от боевиков грозненский вокзал.

В 1999-м попал под обстрел. Обезножил. Родственники набрали долгов. Не вылечился, а деньги ушли. А потом пришли «ребята с гор» во главе с бывшим учителем физкультуры («я его с бородой не узнал»): отдавай долг. Да и за вскормленного семьей героя-федерала надо бы рассчитаться. Или тобой, или всей семьей, сам же моджахед – понимаешь? Проклятый чеченский разлом: задолжал 3 тысячи зеленых, плюс – брат. Впрочем, половину суммы принесли из тут же обысканного дома – мать отдала. Вторую половину, по словам шахида, обещали принести после… Сейчас она стоит на коленях перед райотделом, плачет и маленькими кулачками в такт своим стенаниям бьет по бетонному крыльцу, выкрикивая на редкость правильно по-русски: «Пожалейте, он не виноват. Тридцать лет, завуч. Клянусь Аллахом, он страховку получил. Старший сын – орден Мужества».

Угнанную из Астрахани «Волгу» с ручным управлением ему вручили вместе с задатком. Объяснили задачу: вклиниться в колонну между двумя «Уралами». Показали, что нужно делать потом. Проводили до ближайшей колонны – мало ли их ежедневно бороздят Чечню. Намекнули, что в этой колонне едет Сам: кто – не сказали, то ли Путин, то ли Кадыров… Из-за пыли не смог обогнать. А затем – «этот катратник правада вырвал и павалил на зэмлю, “сука” – крычал»… Тот чеченский день закруглила выданная в эфир фраза: «Обстановка сложная, но контролируемая».

Мстители

Ныне врачующий где-то в Америке хирург Бачаев ампутировал у Басаева полуоторванную ногу. Бачаев был из тех, кто оказывает помощь любому… Но с басаевцами дальше в горы не пошел – другой тейп. С Басаевым ушел Хамзат. Но Чечня живет по законам куначества. Кунак – это прежде всего родственник. К ним относятся и соседи-односельчане. Все собратья по роду-тейпу – тоже кунаки, но подальше. Кстати, когда чеченец говорит «братья», он имеет в виду свой род или из уважения причисляет к нему собеседника – на время беседы.

А пока алероевцы Хамзата с беноевцами Басаева шли вместе по направлению Сержень-Юрта. Несмотря на промозглый в этих краях декабрь, погода стояла ясная и солнечная. Впереди маячил набирающий крутизну лысый, почти бесснежный склон. Шли молча, постоянно поглядывая на небо. Только бы не заметили с воздуха… Несколько раз дозорные улавливали какой-то гул. Тогда все замирали, искали укрытие. Нет, просто воздух в тот день был каким-то звенящим и гулким. Беда для уходивших в горы боевиков пришла с вершины. Когда передовой отряд растянулся на последнем перед перевалом склоне, оттуда ударил снайпер. Или даже несколько. Первым потери понес Хамзат. Его люди бросились оттаскивать мертвых собратьев. Чуть отстававшие басаевцы прийти им на помощь особенно не спешили. Хамзат пытался кого-то выслать для перехвата стрелявших, но от Басаева последовала команда: «Отходить!» Спрятаться было негде: весь склон для снайпера был как на ладони. А он, невидимый, бил зло и метко. После четвертого упавшего хамзатовца наступила очередь отряда Басаева: первым схватился за горло его носильщик. Потом молча уткнулся в снег радист, недолго искавший противника в прицел своей снайперской винтовки. Кто-то из басаевцев крикнул Хамзату: «Всех убитых и раненых стаскивать назад, вниз!» Но сам не столько принялся спасать хамзатовского раненого, сколько за ним укрылся. Очередная пуля добила хамзатовца. Басаев, скатывающийся уже без носилок, что-то кричал. Но здесь уже каждый был за себя или за свой тейп. Вот и другой беноевец укрылся за раненым моджахедом хамзатовского отряда. А двух своих, сраженных снайперской пулей, басаевцы-беноевцы стаскивали бережно – заслоняя собой. Наверное, что-то заметил и снайпер. По понятным только ему признакам, он методично добивал тех, кто к нему оказывался ближе. Ближе были алероевцы, своими телами, как щитами, прикрывавшие беноевцев. Когда спустились на километр, оказалось, что Хамзат потерял девять моджахедов, Басаев – четырех. Остановились. Тяжело дышали. Кто-то из басаевцев клял спецназ, но в это что-то не верилось. В этих горах могли быть только свои. Тогда и прозвучали имена никому не подчинявшихся русских мстителей – Палыч и Полина… Хамзат от Басаева ушел, простившись как моджахед с моджахедом, талиб с талибом. Их многое связало и столько же развело.