Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков

– Не знаешь, что это может быть?

– Покажи, – потребовал онталар, ласково отстраняя в сторону исходящего любопытством Вира.

– Вот, взгляни, – Тэйд протянул другу склянку.

– Первый раз вижу. Где ты её взял?

– Сын кузнеца сказал, что велено передать.

– Кем велено?

– Не знаю, когда я начал расспрашивать, он тут же убежал.

– Тогда выкинь.

– Шутишь?

– Хм… – Саима нахмурился. – Может, это Билу передал?

…Билу, как оказалось позже, удивился не меньше их:

– Тэннар Великий! – воскликнул он, откупоривая склянку и высыпая содержимое на ладонь.

По реакции северянина было понятно, что ни к склянке, ни к её содержимому он не имеет никакого отношения. Но у Тэйда сложилось такое впечатление, что, несмотря на удивление, Билу прекрасно знал, что это за зёрнышки оказались у него на ладони, но то ли из вредности, то ли поднимая планку собственной значимости, не спешил открывать этого.

Как бы то ни было, северянин, тут же опровергая его мысли, выдал:

– Водяной или Кейнэйский орех. Откуда?

– Что-что? – переспросил Саима.

– Кейнэйский орех, он же – зерно чемирты, – повторил Билу, – ценнейшая, я вам скажу, вещица. Одно, два, три, и ещё четвертушечка, – сосчитал он, закидывая овальные, нежно-зелёного цвета зёрнышки обратно в склянку. – Три и довесок, – подытожил он, не спеша класть четвертушку обратно. Он поводил ею под носом, медленно и глубоко втягивая воздух, после чего сообщил: – Отменного качества орешки. Откуда скажите у вас денег столько?

– Какие деньги, скажи лучше, что с этим добром делать? – Саима на лету подхватил рвавшегося на стол Вира и бережно опустил зверька на пол.

– Это чудесные зёрнышки, они…

– Думаю, они сделают нас необычайно сильными, – со смешком предположил Тэйд. – Я слышал нечто подобное от Хабуа.

– Ага. Почти угадал… Надеюсь, вы знаете о Слёзах Тармали?

– Это они? – Саима закашлялся.

– Нет, это лишь их не магический аналог.

– Это как?

– Элементарно: зёрна чемирты останавливают время…

– Я догадался, можешь объяснить, как?

– Кейнэйский Водяной орех замедляет течение времени, – северянин покрутил перед лицом Саимы скрюченными пальцами, будто вращая в ладонях невидимый шарик, – или, если хотите, убыстряет ваши рефлексы и восприятие настолько, что кажется, будто весь остальной мир вокруг остановился.

Саима между тем обнаружил на тумбочке бутыль с вином и налил себе щедрую порцию:

– Чего-чего?

Билу скривил губы в снисходительной усмешке, явно довольный произведённым эффектом:

– Тоже мне, ученик Высшего сиурта, образованный в будущем, онталар.

– То, что ты говоришь, мне и так известно, но как такое возможно без магии? – фыркнул Саима.

– Странные вы, честное слово. Ты, получается, готов воспринять любую нелепицу, будь она отмечена печатью магии. Или, по-твоему, огонь, не сорвавшийся с кончиков пальцев, – не огонь? – северянин ухмыльнулся, подчёркивая абсурдность сказанного. – Или, может…

– Ну хватит, хватит – я понял, – Саима отставил кружку. Некоторое время он молчал, напряжённо размышляя над словами Билу. Результатом же его серьёзных мыслительных усилий стало раздражённое:

– Дай-ка сюда пузырёк!

– Надолго они время останавливают? – спросил молчавший всё это время Тэйд.

– Вот это правильный вопрос, поздравляю, – ненатурально возликовал молодой цейлер. – Всё зависит от качества обработки. Вот взять, к примеру, муху: что для человека один удар сердца, то семь для этой простой с виду насекомины, если бы оно у неё было… Так понятнее?

– Ну, где-то как-то в чём-то… О мухах я слышал, но не думал, что такое возможно провернуть с людьми, – Саима поднёс пузырёк к глазам и со всем тщанием принялся разглядывать его драгоценное содержимое.

– Ну почему же, если такое возможно вообще, не суть важно, с мухами или со слонами, тогда то, что это может происходить с людьми, выглядит вполне логичным допущением, вам не кажется? Главное – запомните: в «приостановленном времени», за редким исключением, вы не можете воздействовать на происходящее в настоящем.

– Это почему? – разочарованно хмыкнул онталар.

Билу улыбнулся:

– Чего не знаю, того не знаю. Но, согласись, если бы под действием Кейнэйского ореха можно было влиять на «застывшую» действительность, мир был бы далеко не таким, как мы его знаем! Не исключаю, что это магическая защита, или что-то подобное.

– Сомневаюсь я, – недоверчиво произнёс Тэйд.

– Проверяй. Ты даже не представляешь, насколько это редкая и дорогая вещь, – Билу взял склянку из рук онталара. – Так откуда, говоришь, вы её взяли?

– Ты не поверишь, Лу – сын кузнеца – сказал, что велено передать нам. Мы думали, что это от тебя.

– Удивительно. Цена одному такому орешку – с полсотни полновесных имперских рэлов. Но дело даже не в золоте – найти их в Кетарии не так-то просто – за любые деньги.

– Так это же целое состояние, – Тэйд опустился на край кровати.

«Интересно, кто этот таинственный благодетель, – подумал он, – не кузнец же, в самом деле».

– Вот нам привалило, а, Саима?

– А я о чём! – согласился с ним Билу. – Кто-то подарил вам почти две сотни. Зёрна достаточно большие, на вашем месте я поделил бы каждое частей на десять и разделил между собой. Наступит время, а оно обязательно наступит – воспользуетесь, а нет – продадите. У вас их с руками оторвут. Только не за пятьдесят отдавайте а за пятьсот. Каждое.

– На десять, говоришь, частей поделить? – Саима задумчиво повертел склянку. – Резонно.

– Один такой орешек часов на семь – восемь, может и поболе. Это я так, навскидку. Пробовать надо, по-хорошему.

– Ты шутишь?

– Была охота! Говорю ж, проверяйте, если словам моим веры для вас нет, – с намёком на обиду взвился Билу. Он взял лютню (разговор происходил в его комнате). Покрутил колки, тонко подстраивая. Запел:

Ой, мама-мама, что ты сразу не сказала.Мой кораблик уплывает, волны бьются о борта.Что теперь прикажешь делать? Опоздал, да не у дел я.В травке на холме лежу, на море синее гляжу.Ой, мама-мама, что ж ты сразу не смекнула.Да, своею болтовнёю, моё счастье отпугнула.Что теперь прикажешь делать? Опоздал, да не у дел я.А кораблик-то плывёт, ветер буйный парус рвёт.

– А что, Билу, поедешь с нами в Триимви? – предложил Тэйд, когда он закончил петь.

Северянин взял несколько аккордов явно минорного содержания.

– Ой, не могу я, мама-мама, надо мне в Сулуз уехать, – ответил он нараспев. – А потом я в Тэнтраг хотел и на Рокоду ещё посмотреть, если свезёт, конечно.

– Обширные у тебя планы, – Саима подошёл к занавешенному окну, отвёл рукой шторку. – Погодка, гляньте-ка, будто по заказу. Может, обойдётся пока без тебя столица? Погостишь у нас недельку – другую и езжай в свои Рокоды с Тэнтрагами.

– Ждут меня в Сулузе, мама-мама, ждут, ой, не могут жить без Бил-л-л-у-у-у, – он попытался взять недосягаемую для него ноту и, сорвавшись на хрип, закашлялся.

– Кто? Никак зазнобу завёл?

Билу отложил лютню:

– Нет, кхе-кхе. Мастер ждёт. Ученик я странствующий, говорил же – забыл, что ли? На то и бир-хорат12 у меня орденский имеется.

– Да ладно? Чего? – Саима прилип к окну. – Не может быть! – выкрикнул он.

– Может-может, – всё ещё думая, что разговор идёт о нём, настаивал Билу.

– Да ты-то… Там… Там Крэч! – Саима кинулся к выходу.

Тэйд подлетел к окну:

– Где? – он перескочил через протянутые ноги северянина и кинулся следом за другом.

Билу с выражением полного безразличия на лице взял лютню, откашлялся и пропел:

Ой, мама-мама, что ты сразу не сказала.Уплывает мой кораблик, так судьба узлы связала.Что теперь прикажешь делать? Опоздал, да не у дел я.Вольным воздухом дышал, оплошал, так оплошал.

Поставив точку, он приглушил резонирующие струны хлопком ладони, поднялся, оглядел комнату и собранные в дорогу вещи:

– Хорошо с вами, ребятки, а без вас всё одно лучше.

Крэча поймать им не удалось. На том месте, где Саима якобы увидел неуловимого феа, стоял лишь одинокий ослик. Он радостно оскалился им, демонстрируя крепкие зубы, и продолжил жевать сено и думать о чём-то на своём ослином языке.

«Ломает, поди, голову, с чего это два его собрата по разуму носятся как угорелые по двору?» – соображал Тэйд, пытаясь восстановить дыхание. Взмокший Саима показался из-за угла сарая и плёлся теперь к трактиру, сопровождаемый пристальным взглядом недоумевавшего парнокопытного.

– Может, тебе почудилось?

Саима на это лишь пожал плечами да шмыгнул носом.

– Пойдём по кружечке, что ли, опрокинем с горя?

– Я и на зуб чего-нибудь положить не против.

– Ага, есть такое.

– Я сперва наверх – рубаху переодену.