Давайте танцевать! - Дэвид Вебер

Хонор задумчиво посмотрела на мужчину, называемого "Открывашка". До сих пор, Открывашка не сказал ни одного слова, и если бы она знала немного меньше о генетических рабах, Хонор была бы склонна списать его со счетов как человека, у которого были совершенные мускулы и очень мало мозгов. Она признала основной генотип - одна из моделей для тяжелого труда "Рабсилы" - и она знала, что некоторые из этих линий действительно были разработаны, чтобы быть столь непонятливыми, как они могли выглядеть, так как почти все они были предназначены для ограниченного "срока службы". Никто не собирался тратить пролонг на раба ни при каких обстоятельствах, но многие из рабов для тяжелого труда были преднамеренно генетически сконструированы для максимальной силы и прочности за счет перегруженного метаболизма, который сжигал организм за двадцать пять или тридцать стандартных лет.

Тем не менее, некоторая тяжелая работа требовала хорошо развитых технических навыков и интеллекта, и "Рабсила" также производила рабов для такого рода требований. Ее мать и дядя Жак всегда говорили, что только рабы для удовольствий были более опасны для их владельцев, чем рабы для тяжелого труда / технические помеси, и, или Хонор глубоко ошибалась, или этот "Открывашка" был таким случаем. Она признала интеллект и горький опыт - и стальную волю - в темно-карих, почти черных глазах под этими крутыми бровями, а очевидное почтение Мэтисона по отношению к нему в этот момент только укрепило ее первоначальное впечатление.

- Ладно, - ответил он теперь Мэтисону, садясь прямее и, глядя на Хонор.

- Я Франсуа-Доминик Туссен [Франсуа́-Домини́к Туссе́н-Лувертю́р (фр. François-Dominique Toussaint-Louverture; 20 мая 1743 года, поместье Бреда недалеко от Кап-Аитьена - 8 апреля 1803 года, замок Фор-де-Жу, Франция) - лидер Гаитянской революции, в результате которой Гаити стало первым независимым государством Латинской Америки. - взято из wiki], - сказал он глубоким, рокочущим голосом, идеально подходящим для его мощного телосложения и широкой груди. Он смотрел на нее мгновение, ожидая увидеть, как она свяжет его прозвище и имя, выбранное им как свободным человеком, и что-то похожее на удовлетворение мелькнуло в его глазах, когда она поджала губы и медленно кивнул.

- Причина, по которой Джон сказал, что это моя сфера компетенции, коммандер, - продолжил Туссен, - та, что я преподаватель танцев местного Баллрум.

Он по-прежнему наблюдал за выражением ее лица, теперь еще более пристально, и она поняла, почему именно. Он только что сообщил ей, что она сидит у бассейна рядом с человеком, который был командиром местной организации "прямого действия" Одюбон Баллрум. Боевой клич Баллрум - "Давайте танцевать!" - возможно, поражал некоторых людей с чувством юмора, но Хонор знала слишком много о том, как эти танцы получались в норме. И "Открывашка" только что идентифицировал себя как человек, непосредственно ответственный за каждый взрыв, поджог, убийство и другое злодеяние совершенное Баллрум в районе Сагинау. Если бы было хоть одно человеческое существо во всей Конфедерации, с которым офицер королевы не должен был вести деловой разговор, Хонор представить себе не могла, кто бы это еще мог быть. Она больше не могла притворяться, даже перед самой собой, что точно не знала, с кем она встретилась, и она была абсолютно уверена, что то, что она действительно должна была сделать, это позволить данному безумию закончиться, быстро встать и уйти.

- Это интересное признание, мистер Туссен, - вместо этого услышала она свой голос. - Значит ли это, что оно имеет прямое отношение к этой дискуссии?

- Это возможно, - ответил он тем же спокойным тоном, что и у нее. - Видите ли, Баллрум, случайно, завладел транспортным судном. Работорговым. - Его голос был спокойным, но лава, казалось, медленно кипела в смертельном терпении в глубине. - Оно имеет массу немногим более двух мегатонн, и пять стандартных месяцев назад принадлежало "Джессик Комбайн". Теперь оно принадлежит нам.

Хонор даже не захотелось спросить, что случилось с предыдущим экипажем.

- Нам удалось поставить людей на нужные человеку критические системы, - продолжил Туссен. - Я не буду притворяться, что они хотя бы отдаленно напоминают флотских офицеров и не считаю экипаж, соответствующим требованиям, или что мы действительно не нуждаемся в офицерах на мостике, но мы способны к основной астронавигации, и мы сумели сохранить рабочими двигатели и жизнеобеспечение. В этой связи, вероятно, хорошо, что оно получило так мало наворотов, поскольку для нас есть меньше вещей, которые можно сломать.

Хонор коротко кивнула в понимании, и он пожал плечами.

- По понятным причинам, мы не держим его здесь в Сагинау. На самом деле, оно в... другой звездной системе, скажем так. Там нет ничего что стоит развивать, и мы сумели сколотить там наше собственное поселение. В данное время этот корабль совершенно безоружен, так что даже если бы мы имели что-то вроде обученного экипажа, нет никакого способа, чтобы мы смогли использовать его против Казимира как своего рода вспомогательный крейсер. Но, - он выглядел очень спокойно в ее глазах, - в той же неназванной звездной системе на борту поселения нам удалось собрать почти тысячу двести опытных бойцов. Бойцов, которые имеют скафандры... и оружие. Мы не морские пехотинцы, коммандер, но у нас есть чертовски хорошая мотивация, которую мы получаем, когда приходит время танцевать.

Хонор глубоко вздохнула и откинулась в кресле. Сейчас она зашла слишком далеко в глубокую, темную воду, и это было даже отдаленно не смешно. Одна вещь - получать информацию от кого-то такого, как Баллрум. Куда ни шло предложение действовать в соответствии с этой информацией во имя Звездного Королевства. И все же как бы плохо эти действия, несомненно, не были бы расценены, с точки зрения ее начальства, они могли быть по крайней мере, возможно, оправданны. И совсем другое дело, когда офицер Королевского Флота Мантикоры на самом деле оперативно способствует тому, что, несомненно, будет осуждено как "неспровоцированный теракт" самим губернатором сектора, с которым ей было приказано координировать свою деятельность здесь в Силезии. На самом деле, это было бы своего рода "совсем другим делом", которое приведет к межзвездному инциденту, накалу дипломатических отношений, требованиям о возмещении ущерба, и катастрофическому окончанию карьеры офицера.

Но без "танцоров" Туссена, у нее не будет сил, чтобы сделать что-нибудь с этой базой.

Это было так просто. Если она устроит налет на Казимир с поддержкой Баллрум, ее карьера почти наверняка закончится. Ей может быть разрешат уйти в отставку, но намного более вероятно то, что это приведет к чрезвычайно грязному военно-полевому суду. Вероятно, она проведет время в тюрьме, учитывая официальный - и, честно говоря, заслуженный - ярлык Баллрум: "террористы". Она никогда не сомневалась в том, что большинство на Флоте поймут, даже одобрят, но это утверждение будет слабым утешением после того, как упадет топор.

Она знала это. И в течение двух или трех ударов сердца она робела от перспективы будущего, которое увидела, открывающимся перед ней. Тем не менее, она есть то, что есть, и как она сказала Мэтисону в "Чез Фьямметте", она - дочь своей матери. Она знала, что именно Алисон Харрингтон сделала бы на ее месте, если бы имела подготовку, возможности и ресурсы. И она знала, даже более ясно, чем это, что сделал бы в ее положении отец, потому что, когда-то давно, он был там.

Но в конце концов, дело не в том, что подумали или почувствовали бы ее родители о том, что они могли бы сделать, а в том, что она может сделать. Водоворот чувств, состоящий из ее любви к Флоту и глубокой, удовлетворяющей радости, которую она нашла в своей профессии, встретился в ней с чувством долга перед ее королевой и краеугольным камнем ее собственных принципов. Она смотрела холодным взглядом на мучительную потерю карьеры, на уверенность, что мужчины и женщины, которых она уважала, осудят ее за спорную позицию, зная, что будут разрушительные последствия для внешней политики, которую ей было приказано поддерживать и вспомнила то, что много лет назад в Академии сказал ей Рауль Курвуазье.

- В конце концов, - сказал он, - наступает момент, когда офицер королевы должен принять решение. Не выполнять приказы, не искать совета и помощи, не перекладывать ответственность на кого-то другого - решить. Сделать выбор. Принять цену и последствия в полном знании того, что люди, которые не были там, собираются судить его за это, не особо интересуясь, справедливо ли это. Вот истинная мера офицера - человеческого существа. Правильно или неправильно, популярно или непопулярно, он должен знать, где долг, моральная ответственность и ответственность по закону встречают честь мундира и присягу, которую он принес своему монарху и своему королевству. Когда это время наступит, офицер, достойный своего мундира, своей присяги и своего монарха, примет трудное решение, с полным осознанием его последствий, потому что, если он не сделает этого, он не достоин всего этого... и себя.