Боль - Ольга Богуславская

Тем временем у Бориса Култашева снова дала о себе знать старая задумка — отделиться. А что? С весны, когда банда совершила свое первое преступление, прошло полгода. Нигде не было ни одной осечки, все шло без сучка, без задоринки. Мало того, бесперебойное поступление "заказов" означало, что банда приобрела авторитет. Култашев вправе был приписать львиную долю славы и успеха своему семейному положению. Не приходилось сомневаться в том, что непривычное для простых смертных сочетание обстоятельств — руководитель банды, он же зять заместителя министра внутренних дел — создавало вокруг банды своеобразный ореол. Да, Култашев имел веские основания поднять вопрос о суверенитете.

А тут подоспело очередное дело по возвращению долга. Култашев запросил за "работу" 75 миллионов рублей, то есть половину от общей суммы. А сам принял решение убить заимодавцев — Бакуна, Кушнира и Грайфа. И поручил он это убийство Топоркову, полагая, что тот ему не откажет, поскольку и сам был должником — не вернул ему, Култашеву, взятые ранее на приобретение машины 3 миллиона рублей. Треть гонорара предстояло получить Топоркову, а остальные деньги Култашев решил взять себе. Правда, Топорков не должен был чувствовать себя обиженным, так как за каждого убитого Култашев обещал ему ещё по 10 миллионов рублей. Что не устроило Топоркова и почему он побежал к Малышеву, не знаю. Может, в банде была железная дисциплина? Так или иначе, но Малышев узнал о предательстве Култашева, и на конспиративной квартире собрался большой совет.

Позиция Малышева была неуязвима. Он считал, что дерзость Култашева объясняется тем, что и тесть, и все члены семьи знали, чем он промышляет, и значит, в любой момент тесть мог принять меры к ликвидации банды. Малышев, надо полагать, не сомневался в том, что Култашев выйдет сухим из воды, тесть не позволит выносить сор из избы, и значит, надеяться им всем нужно только на самих себя. Оставалось одно: убить Култашева, Перевощикова и всех домочадцев.

Восьмого октября Малышев собрал будущих участников расправы — Пешкова, Вершинина, Гришаева, Краснова (интересно, он был в милицейской форме?), Топоркова и общего знакомого Жарухина. Ну, выпили, покушали и перешли к делу. Руководство "операцией" Малышев ввиду её значительности взял на себя.

Весь день они выслеживали Култашева, следуя за ним по пятам по всему городу. Судьба распорядилась так, что в этот день Култашеву были оказаны двойные почести — ведь и милиция, узнав о готовящемся убийстве трех коммерсантов, тоже с утра до поздней ночи "пасла" Култашева. Но он ничего не заметил.

Около трех часов ночи Малышев, Гришаев, Пешков и Вершинин, пьяные, подъехали к дому на Восточной улице. Вершинин был оставлен для наблюдения. Малышев, Пешков и Гришаев поднялись к квартире. Бандит Александр Викторович Гришаев, 1972 года рождения, — десантник, входил в состав войск ООН в бывшей Югославии. Короче, миротворец.

Пешков ударом ноги выбил дверь.

В спящих Пешков разрядил автомат, а Малышев и Гришаев стреляли из пистолета.

Пешков был арестован через несколько часов после налета. Он назвал имена сообщников. Был объявлен розыск Малышева, Гришаева и Вершинина.

Вершинин был взят под стражу на 12-й день после убийства. Он показал, куда выбросили пистолет и автомат, из которых расстреляли семью Николая Перевощикова. Вскоре были арестованы Телятников и Фассахов.

А у Топоркова просто сдали нервы. Он сам явился к Данилову с повинной, но с ним случился приступ скромности — он представился как статист на вторых ролях банды Малышева. Однако именно ему выпало на долю сообщить следствию об убийстве Костина и неудачном покушении на Вышенского. Также явился с повинной к прокурору Удмуртии и Жарухин.

Малышева и Гришаева разыскивали ещё несколько месяцев.

А вдовец Борис Култашев и его телохранитель Салихов были взяты под стражу за хранение оружия.

В книге Сергея Юрского "Чернов" есть такие строчки: "Людям тесно на земле не потому, что их много, а потому, что они бесконечно раздувают миражи своих потребностей и желаний… Все дело в одном проклятом слове "победа". Есть только одна победа, к которой стоит стремиться, — победа над своим стремлением победить других".

Могила для двоих

Анна Галактионовна Бочарова не плачет, потому что не может. Это не художественный образ, а медицинский факт. За пятьдесят с лишним лет ни разу не смогла заплакать. Все слезы этой женщины сгорели в июне 1942 года, в день, когда на её глазах убили отца и брата. Архивная справка № 728, выданная партийным архивом Смоленского обкома партии 15 июля 1974 года: "Фроленков Галактион Осипович (отец Анны Галактионовны. — О.Б.), 1903 года рождения. Уроженец села Великополье Знаменского района, по учетным данным личного состава партизанского отряда "Смерть фашизму", значился рядовым с ноября 1941 года по 18 июня 1942 года. Схвачен немцами при выполнении задания и казнен".

В морге, поглядев на крошечную старушку, спросили: "А вы в обморок не упадете?" Вопрос был не праздный. Не всякая мать в силах смотреть на изувеченного сына. Но эта женщина была разведчицей и давно разучилась бояться. Посмотрела на своего убитого Сашу и пошла потихоньку. Что у матери внутри, снаружи не видно. И в милицию, и в прокуратуру, и в суд пришла при всех своих военных наградах. Да что с того, если ноги не держат. Еле сумела подняться, когда сказали: "Встать, суд идет…"

Вечером 3 июля 1995 года Владимир Бочаров приехал к матери, у которой жил после развода, однако домой попасть сразу он не смог. Брат не открывал дверь. Дело обычное, брат спьяну мог уснуть по дороге к двери, однако домой-то через окошко не попадешь, восьмой этаж, а время около полуночи. Мать на даче. И Бочаров продолжал стучать и звонить в дверь.

Наконец Александр Бочаров появился на пороге, и, надо думать, Владимир сказал ему крепкое слово. Однако ни драки, ни криков соседи по лестничной клетке не слышали, братья вошли в квартиру, и стало тихо.

Лист дела 48, показания соседа Коняшкина Валерия Егоровича, живущего на той же лестничной площадке: "В 00 часов 20 минут я услышал стук в дверь (дверь Бочаровых. — О.Б.) Ни драки, ни намека на драку не было. Через 15–20 минут после того, как они зашли, услышал, как снова хлопнула дверь их квартиры".

Братьев Бочаровых хорошо знают все соседи. Старший, Саша, пил и даже успел побывать в ЛТП. Мать говорит, что, вернувшись из этого богоугодного заведения, он несколько месяцев не брал в рот ни капли, а потом, когда взялся за старое, пил не так свирепо. Его выпивки обычно сопровождались уличными драками или как минимум ссорами, и вся семья от этого, конечно, устала.

Александру Бочарову было 40 лет, а его брату Володе — 34 года. Владимир недавно пережил развод, и нельзя сказать, чтобы развод этот сделал его веселым и счастливым. Его жена вышла замуж за другого, при этом будучи матерью четырех детей: старшей дочке 12 лет, а младшему сыну — 6. Чтобы больше не возвращаться к этой семейной драме, скажу сразу, что не всякий сидящий в тюрьме бедолага может похвастаться тем, что покинувшая его жена напишет в суд специальное послание, чтобы наилучшим образом охарактеризовать бывшего мужа. В нашем случае случилось именно так.

Володя работал водителем, а Александр некоторое время нигде не работал, поскольку с ним случилась история, в результате которой герои, как правило, оказываются на кладбище, и только редкие счастливчики — в больнице. Александр вызвался помочь приятелю, у которого захлопнулась входная дверь, а в квартире осталась парализованная мать. Он залез на балкон 4-го этажа, но не удержался и упал.

Он курил, двигался и вообще был, как говорится, полон жизни, когда за ним приехала "скорая". Месяца четыре он провел в больнице, поскольку был травмирован позвоночник. Вернулся домой, озадаченный жизнью. Надо работать, а где и кем — после такой травмы? И тут на помощь ему пришел Володя, работавший водителем в АОЗТ "Консерватория". Володя работал на МАЗе и устроил брата экспедитором — тот должен был нагружать и разгружать его многотонную машину. Однако, как мы знаем, делать этого он не мог, и всю эту работу делал за него Владимир. Ему было жалко непутевого брата, и, как мог, он ограждал его от неприятностей, связанных с его слабостью.

Трудно сказать, благотворно ли влияла на Александра опека брата, потому что, скорей всего, он принадлежал к той породе людей, которая любую помощь воспринимает как должное. Видимо, Владимир привычно тянул лямку, кормил четырех детей, овдовевшую мать и непутевого брата. Мать, всю войну партизанившая на оккупированной немцами территории, на старости лет почти ослепла и наполовину оглохла. Александр был признан её поводырем, она получала крошечную пенсию и кое-как сводила концы с концами. И она, и муж полжизни проработали на АЗЛК, а вторую половину — на заводе "Сатурн". Фотография Анны Галактионовны до недавнего времени украшала стенд ветеранов; в тех самых орденах, в каких на Доску почета фотографировалась, она пошла и в суд.