Черная кровь ноября - Ашира Хаан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не думала об этом в детстве, только радовалась, что перед новым годом есть ее собственный праздник, когда мама делает торт и дарит какой-нибудь маленький, но очень желанный подарок – разноцветные резинки для волос или дурацкого лизуна, которого обычно не покупают. А вот в Новый год – подарок большой, настоящий. На два в одном месяце, да еще перед праздниками, денег обычно не хватало.
Когда выросла, Кристина узнала о том, что это день зимнего солнцестояния. День черного колдовства и безраздельной власти темных сил. Иногда ей казалось, что и она сама проклята, нечестива и темна, но потом переходный возраст кончился, и Кристина усвоила истину хороших бедных девочек – праздник и свет мы делаем себе сами.
Сегодня у нее должен был быть самый главный праздник! Наконец-то совершеннолетие! Мама говорила, что свои восемнадцать отмечала с отцом в настоящем ресторане с белыми скатертями, хрусталем и живой музыкой. Пришлось прихватить булавками бабушкино старое платье, но отец ее все еще влезал в свадебный костюм, и день получился торжественным и запоминающимся. У Кристины будет праздник попроще – вечеринка с друзьями, но тоже ничего.
Если бы не…
Она как раз разворачивала мамин подарок – японский ежедневник, о котором и мечтать не смела. Пухлая книжка с кармашками, календарем, смешными котиками, вылизывающими лапки на страницах и закладках. Там было не меньше десятка разделов – полезных и не очень. И он был безумно, безумно красивым. И Кристина ответила на звонок, все еще светясь от счастья.
– Кристиночка, ты меня прости, пожалуйста! – раздался в телефоне хнычущий голос Вари. – Я совсем забыла, что мама мне подарила выходные в Волене, даже не подумала! Я так люблю кататься с гор, Кристиночка, и она обидится, если я просру столько денег! Давай перенесем вечеринку, а?
– Варь, да не беспокойся ты так! Действительно, что мы, в другой день не отметим? – Кристина ощущала укол обиды совсем недолго.
– Ты самая лучшая и терпеливая подруга! Я тебе потом все-все расскажу! – завизжала Варя и отключилась.
Ну вот. Кристина отложила телефон. Теперь можно никуда не торопиться. А маме она уже сказала, что пойдет к Варе вечером. Если сказать, что Варя все отменила, опять начнется – она, конечно, твоя старинная подружка, но вы уже взрослые и разное материальное положение рано или поздно… Бррр. Мама считала, что Варя свысока относится к Кристине, хотя это было совершенно не так.
В кино, может, пойти? Сделать себе такой подарок. Никогда еще одна в кино не ходила, будет первый поступок в роли взрослой. И пива купить, вот! Можно даже не пить, Кристине вообще алкоголь не нравился, но теперь она имела право, и надо им было воспользоваться!
День рожденья потихоньку выруливал во что-то приличное.
Она как раз выбирала между джинсами – тепло, удобно, привычно и тем шерстяным белым платьем – красиво, празднично, неудобно, да еще и колготки искать, когда телефон запиликал.
– Да! – Кристина даже не посмотрела на имя звонящего, заранее готовясь к поздравлениям многочисленных родственников, которые обзванивали всех трижды в год – на день рожденья, новый год и гендерные праздники. Ну или чтобы позвать на похороны кого-нибудь из семейства.
– Раз уж я, пользуясь случаем, подглядел твой день рожденья, то было бы неприлично не поздравить, – мурлыкнул телефон голосом Алексея.
Кристина даже растерялась.
С момента в офисе НКО она с ним больше не общалась, и даже о судьбе своих документов стеснялась спросить.
– Спасибо? – благодарность получилась какой-то неуверенной. Вообще-то трудно было забыть ощущение ловушки там, в кабинете. И странное отношение. И какие-то слишком мутные намеки, которые ей не нравились, но сформулировать, что не так, она не могла.
– Как будешь отмечать? – Алексей будто не заметил странной благодарности.
– Думала с подругой, но она не смогла. Так что, наверное, погуляю и в кино схожу, – честно призналась Кристина, не увидев в этом вреда.
– Серьезно, будешь в день рожденья скучать одна? В свое совершеннолетие?
В его удивлении было что-то неприятное. Кристина ощутила ту же самую пустоту, что всегда, когда мама говорила, что Варя относится к ней как к младшей глупой сестренке.
– Нет, мы в другой день устроим вечеринку!.. Я не одна!
Но звучало это как оправдание.
– Кристина… – голос Алексея стал мягче, тише. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Конечно, я и не думал, что у тебя нет друзей. Просто мне кажется, что этот особенный день должен быть каким-то торжественным…
Кристина чуть не всхлипнула. Она тоже так думала. Но если у ее мамы был отец, дедушка Кристины, то у нее самой не было никого. Папе она оказалась не нужна, когда ей исполнилось три года. И она до сих пор не могла понять, что могла сделать не так. Может быть, слишком громко плакала, когда была еще младенцем? И он просто устал? А было бы здорово, появись папа в ее день рождения. Он же должен помнить, что у него где-то есть дочь? Хоть на один день. Просто… познакомиться.
– Кристин? – позвал Алексей.
– Да? Ой, все в порядке, просто задумалась. Спасибо, извините… то есть…
– Я, наверное, сейчас устрою нам обоим неловкий момент, но что, если… – Алексей замешкался. – Послушай, мне несложно, и я правда был бы рад, если бы тебе было приятно принять мое приглашение. В ресторан. За мой счет, разумеется. Просто выпьем шампанского, съедим именинный торт, свечки задуешь.
– Я… – на какую-то совершенно безумную секунду Кристине показалось, что она рассказала про отца вслух.
Потом – еще на секунду – что Алексей и есть ее отец.
Голова закружилась, мир вздрогнул, и золотые нити зазвенели высоко и чисто. Она снова их увидела!
Алексей издал какой-то странный сдавленный звук.
Может быть то, что она вновь видит нити, ведущие к Богу – это хороший знак?
– Хорошо, я согласна! – ответила Кристина, и от предвкушения вновь закружилась голова.
23. Ирн
Последний луч заката коснулся вершины календарного камня, зажегся на его вершине – и сквозь каменные ворота Стоунхенджа пролегла золотая дорога!
Золотые нити натянулись и зазвенели, потревоженные открытым впервые за много сотен лет проходом в священную рощу Айны.
Где-то там, далеко, сокрытое во тьме, гулко стукнулось сердце Ирна, откликаясь на холодную боль внутри его груди. Врата в священную рощу открывались, и он стоял перед
