Придон - Юрий Никитин

И все всюду говорят тайком и вслух, что, как только объявится герой, готовый принять престол, сразу же возьмутся за мечи и придут в его стан!

– Как всегда, – сказал он как можно спокойнее, чтобы унять гнев Придона, – идут слухи, слухи, слухи…

– Какие?

– Ну, понятно какие… Что Тулей не погиб, что убили другого, а Тулей неузнанно бродит по стране, собирает верных ему людей. Такие слухи всегда идут, как муравьи… И что, мол, едва Тулей объявится, тут же вся страна поднимется, как один человек! Это куявы-то поднимутся, представляешь?.. А те, кто не такой горячий, мудро вроде бы поправляются, дескать, не вся страна, но зато все, у кого в руках оружие, тут же встанут под его державный стяг!

Придон усмехнулся одной половинкой рта.

– Да, герои… Но как быстро умолкают, когда видят наших всадников!

– Все же Долину Иггельда надо стереть с лица земли как можно быстрее, – сказал Вяземайт. – Боюсь, что мне снова придется отбыть туда. Я думал, что, обезвредив башни, сделал достаточно… гм…

Придон оживился, сказал с восторгом:

– Знаешь, неужели мы настолько сильны, что эта небывалая победа… прошла так незамеченно? А ведь это самый страшный кошмар Артании – черные башни колдунов! А ты их так просто, так незаметно, что даже обидно. Как будто тени своей боялись.

Вяземайт покачал головой:

– Башни колдунов могли бы смести в пропасть всю нашу армию, как хозяйка сметает за порог муравьев. Просто я убедил подземный народец продырявить каменные корыта их подземных хранилищ волшебной воды. А если вода уходит, у колдунов нет силы. На самом деле все просто, как видишь… когда кто-то другой сделает. Словом, надо Долину взять как можно быстрее! И надежды этих дураков рухнут, хотя надежды-то дурацкие: Долина с места не сойдет… и даже если бы мы ее не взяли вовсе, что, понятно, дико, все равно ничем помочь не сможет равнинной Куявии!

Придон кивнул, глаза заблестели мрачным огнем.

– Надо взять, – сказал он жестко. – Тогда утихнут слухи и про скрывшегося Тулея. Сейчас дурачье может думать, что он в этой самой Долине… а потом, увы, если Долина будет взята… когда будет взята!.. языки втянут в задницы.

Вяземайт поднялся, обнял, от ладоней волхва в тело Придона потек сухой жар, воспламеняющий кровь и убирающий усталость.

– Языки без костей, – сказал он почти беззлобно, – не понимают, что в Долину Иггельда Тулей мог бы попасть только на драконе, а он их ненавидел похлеще нас, артан! И не помогал пастухам драконов никогда… Ладно, Придон. Не знаю, суждено ли нам еще скакать по Степи на быстрых конях?.. Что-то плохое у меня предчувствие. Ну, ладно, держись.

Он еще раз крепко обнял, Придон ощутил тот же прилив жара, успел увидеть, как Вяземайт повернулся к двери, однако исчез раньше, чем коснулся дверной ручки.

Они сидели рядом, их плечи почти касались, но он страшился придвинуться ближе и в самом деле коснуться. С неподвижным лицом, обращенным в сторону стола, он косил глазом, видел румянец на ее щеке. Ее крупные глаза были то прикрыты длинными копьями ресниц, густыми и слегка загнутыми на кончиках, то вдруг сверкали, как самые яркие звезды.

Аснерд тоже посматривал на Итанию с любовью и беспокойством. В огромном дворце, лишенная материнской ласки, она жила чуть ли не сиротой, жизнь мчалась мимо, а тут вдруг засияла, как драгоценный камень, на который упал луч солнца. Когда ее увидели год назад, она была еще прелестным подростком. Даже в тот первый раз, когда они захватили ее с Куябой вместе, как любит говорить Придон, она все еще оставалась подростком. Но за месяц, пока искали ее и нашли в Черном Утесе, она преобразилась из подростка в молодую девушку, созданную для любви.

Слуги, оставшиеся с прошлых времен, оскорбительно равнодушно подавали на стол. Раньше артане свирепели и хватались за ножи, но им кое-как втолковали, что именно так и надо в высших домах, здесь не выказывают раболепие, его требуют только мелкие люди, а сильные в поклонах слуг не нуждаются.

Придон хватал с блюда все, что перед ним ставили, ел быстро и с удовольствием. Аснерд откровенно смаковал роскошные блюда, прищуривался, закатывал глаза, чмокал, похваливал. Придон хмурился, с этого и начинается потеря артанскости, когда распускаешь тугой пояс, когда превыше всего ценишь уют, удобства, сладкую еду и доступных женщин.

– Что там нового по Долине Иггельда? – спросил он.

Аснерд помрачнел, буркнул:

– Пока ничего нового нет.

– Я же велел через каждые три дня гонца!

– Ничего нового, – повторил Аснерд. – Бьются о стену. Теряют людей. Я им послал катапульты, но эти дурни выставили их чересчур близко. На стене тоже катапульты, даже на гору ухитрились втащить… Или на драконе завезли?

– Разбили?

– Я новые послал, – поспешно сказал Аснерд. – Те они поставили лучше!.. Правда, на ночь оставили на том же месте…

Придон насторожился.

– Неужели куявы осмелились на вылазку?

– Нет-нет, – успокоил Аснерд. – Они другую подлость удумали! Запомнили место, а ночью подняли драконов и в темноте сбросили на то место тяжелые камни. Все катапульты – вдрызг… Конечно, я послал им еще, у нас этого добра хватает. Теперь на ночь перетаскивают под навес!

Итания слушала жадно, ее щеки раскраснелись, а глаза блестели. Придон покосился на нее, спросил хмуро:

– А днем не бросают камни?

Аснерд покачал головой:

– Эх, Придон… ты и не замечаешь, что возле тебя уже нет Меривоя и Франка? Они ж от тебя не отходили!

Придон огляделся, на лице мелькнула виноватость.

– Верно. А куда делись? Я их давно уже отослал в горы. Со стороны Иггельда пробовали драконами и днем, так наши стрелки троих драконов прострелили сразу, как уток!.. Можно сказать, насквозь. С тех пор с той стороны только ночами.

Придон сказал торопливо:

– Да-да, ты прав. Здесь им делать было нечего, только бы томились. Значит, стену скоро разрушат?

– Или перелезут, – ответил Аснерд успокаивающе, – как перелезли здесь, в Куябе. Неважно, но Долина падет скоро. Я туда на всякий случай вслед за Мекленом отправил и Щецина.

Придон вздохнул:

– Ты предупредил, чтобы с Иггельдом обращались как с почетным пленником? А драконов…

Он бросил быстрый взгляд на Итанию, прикусил язык. Аснерд кивнул, поманил пальцем одного из слуг, сказал преувеличенно громко:

– Подать раков! Я говорил, чтобы приготовили раков?.. Говорил!.. Простых речных раков, но самых крупных. Чтоб даже панцири зеленые, понял? Давай неси быстрее, я жду!

Слуги метнулись к дверям, теряя многолетнюю выдержку, тут же вплыл главный повар с огромным подносом впереди себя, на подносе пламенели грудой огромных рубинов свежесваренные раки. И запах от них пошел свежий, пряный, нежный, томный, словно и не раки, которых дерут из нор простолюдины в простолюдинных реках, а дивные заморские лакомства, купленные за слитки золота.