Нуреев: его жизнь - Диана Солвей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С началом съемок в конце 1981 года совпало завершение связи Рудольфа с Робертом Трейси. То прекращаясь, то вновь оживая, она никогда не была моногамной. Нуреев с Трейси регулярно наведывались вдвоем в бани Сент-Маркс в Нью-Йорке, и Рудольф продолжал свои активные поиски новых сексуальных партнеров. Но летом 1981 года, на гастролях в Каракасе, Нуреев обвинил Трейси в том, что тот увел у него красивого венесуэльского юношу, вызвавшего его интерес. На самом деле этот юноша только подвез Роберта к его отелю после вечеринки. Рудольф в это не поверил, и когда Трейси вернулся в их апартаменты, заехал другу в глаз. Перепугавшийся Роберт провел ночь в соседней комнате. Вскоре они помирились, но уже через неделю, в Вероне, их приподнятое настроение улетучилось. Рудольф обвинил Трейси в том, что опоздал по его милости в класс. Но подлинной причиной всех их ссор была власть: Рудольф обладал ею, а Роберт – нет. И, как Трейси признался одному из приятелей, его возмущало то, что все смотрели на него «как на мальчика на побегушках при Рудольфе». Он также ревновал Нуреева к его новому увлечению – итальянскому танцовщику. В итоге Трейси ушел, правда, недалеко: у него уже начался роман с итальянской графиней Джованной Августой, богатой поклонницей Рудольфа, с которой он познакомился в Риме. Нуреев посчитал экс-любовника неблагодарным. Ведь он разучил с Трейси партию Голубой птицы в своей постановке «Спящей красавицы», и Роберт должен был ее впервые станцевать через неделю после их разрыва с балетом Венской государственной оперы. Расставшись с Нуреевым, Трейси лишился столь редкой возможности.
Прошло восемь месяцев, прежде чем эти двое снова заговорили друг с другом. По предложению их общей приятельницы Виолетт Верди, Роберт встретился с Рудольфом во время его гастролей с труппой Бостонского балета в Теннесси. Во время той встречи Нуреев пригласил Трейси танцевать летом в его «Манфреде», вместе с балетом Цюриха. Роберт согласился и вскоре присоединился к Рудольфу в Лондоне. Они остановились на квартире у Гослингов, но… в разных спальнях. Они оба поняли без слов: их сексуальная связь закончена. На отдых в Грецию на яхте Ниархоса они тоже отплыли в разных каютах. Но доверия Рудольфа Роберт не утратил. Нуреев позволил ему снова переселиться в «Дакоту». И там Трейси прожил еще десять лет, присматривая за квартирой Рудольфа и исполняя роль его личного секретаря, ведающего приглашениями и приемом гостей. По словам Джейми Уайета, «их отношения были переменчивыми. В один день Рудольф мог ужасно обращаться с ним, в другой – кричать на него. Но Роберт был очень полезен ему; он все организовывал и отлично справлялся со своим делом».
21 мая 1982 года в лондонской клинике умер от рака Найджел Гослинг. Рудольф, выступавший в Чикаго с Бостонским балетом, незамедлительно вылетел в Лондон – поддержать Мод. Он даже пришел на похороны Найджела – единственные, которые он почтил своим присутствием. «Когда умирал кто-нибудь из близких ему людей, он всегда уезжал, – рассказывал Шарль Жюд. – Он боялся близости смерти». 72-летний Гослинг болел давно, но Рудольф привык полагаться на его дружбу и советы, и глубоко скорбел об утрате. «Это все равно, что потерять отца, даже больше, – признался он Руди ван Данцигу. – Но, пока жива Мод, у меня будет дом».
Не прошло и года, как в нью-йоркской больнице оказался при смерти Баланчин; его сразил недуг, который лишь позднее диагностировали как редкую болезнь Кройцфельдта – Якоба, ассоциируемую с коровьим бешенством. А тогда друзья хореографа сознавали только одно: его разум стремительно деградировал. Несмотря на свой страх перед больницами, Нуреев в январе 1983 года навестил Баланчина, принеся ему икру и бутылку «Шато д’Икем». Сопровождал его их общий друг, художник Рубен Тер-Арутюнян. Баланчин, хоть и тяжело больной, так обрадовался подаркам Рудольфа, что протянул к нему руки в попытке обнять. Он позабыл английский и перешел на родной язык. Рудольф надеялся, что Баланчин захочет передать несколько своих балетов Кировскому театру, но его предложение было встречено с полным равнодушием. «Когда я умру, все исчезнет со мной», – ответил хореограф. В другой день врач, зашедший в палату Баланчина, застал Нуреева, заливающегося слезами на коленях у его постели. Рудольф мечтал, что Баланчин заменит ему отца, но тот всегда отказывался от этой роли. И до самого конца не переставал его разочаровывать.
Двумя годами ранее Рудольф предложил включить в программу фестиваля Чайковского, организованного «Нью-Йорк сити балле», своего доработанного «Манфреда». К участию в фестивале пригласили многих хореографов, и Рудольфу не терпелось узнать мнение о его работе Баланчина и Кирстейна. «Линкольн видел “Манфреда”? Что он сказал?» – допытывался он у Джейми Уайета. Увы, посмотрев балет по видео, Баланчин сразу же его отверг. Узнав о его решении, Рудольф расплакался.
Но к тому времени он уже практически убедил труппу Цюрихского балета поставить «Манфреда». Под руководством Патрисии Нири этот коллектив стал верным спутником труппы Баланчина, и Рудольф надеялся, что тот еще раз посмотрит «Манфреда» и изменит свое мнение. В декабре 1981 года, через шесть месяцев после фестиваля Чайковского, Баланчин прибыл в Цюрих. И выказал неудовольствие, узнав, что «его труппа» (каковой он считал балет Цюриха) танцует «Манфреда». «Я не хочу его смотреть, – заявил он Нири. – Это же не хореография, верно?» Для танцовщиков он стал вызовом, сказала Нири: «И они были бы очень рады, если бы вы посмотрели, что у них получилось. Ведь вы наш консультант по художественным вопросам». «Я не советовал вам браться за этот балет», – парировал Баланчин. Но в конечном итоге он был «удивлен тем, как много в нем стало хорошего танца и какую напряженную работу пришлось проделать каждому, – вспоминала Нири. – Он сказал: «Неплохо, но чересчур много па».
Однако от сговорчивости Баланчина не осталось и следа уже в следующем октябре, когда Нири сообщила ему, что «их» труппа решила дебютировать в Амстердаме с нуреевскими «Манфредом» и «Дон Кихотом», при участии во всех спектаклях самого Рудольфа. «Это похоже на проституцию», – резанул Баланчин.
Хореограф умер через шесть месяцев, в субботу 30 апреля 1983 года. В день его похорон балет Цюриха открыл свой гастрольный сезон в Нью-Йорке
