Современный российский детектив - Анна Майская

«Гелика» вы ему подарили. Теперь ещё ему втолкуйте, что в такой праздничный день скандал из-за какой-то железяки поднимать не надо.

Повисла пауза. Обдумывали, старательно не глядя друг на друга.

– Может, всё-таки скажешь? – решился Высокий.

Дёмин посмотрел на него долгим-долгим взглядом. Так что Высокий даже сильно смутился.

– На твоём месте я бы на этом не настаивал, – ответил, наконец, Илья.

Что он имел ввиду, никто и не понял. Но и уточнять благоразумно не стали.

Скандал в конце концов замяли. Колян со счастливым видом бродил вокруг «Мерседеса» и, похоже, уже не печалился по поводу утерянной цепи. Вообще – все были довольны. Многочисленные зрители – картиной учинённого в их присутствии разгрома, а ещё – тем, что воочию увидели и нашу съёмочную группу, и то, как мы снимаем наши розыгрыши. Члены нашей съёмочной группы – удачно проведённой съёмкой. Старичок, спаливший колянов «БМВ» – полученным из рук Дёмина гонораром, который совсем не лишний, если ты живёшь на пенсию, а тебе ещё надо содержать неработающую дочь, в гордом одиночестве вскармливающую двухмесячную дочурку. Надо было видеть, как дедуля светился, ковыляя в сторону метро. Прихрамывал немного.

По дороге на телевидение, в машине, я спросил у Ильи про ту цепь.

– Разрулил ты классно с этим золотом, – похвалил я. – Но ведь так и не понял, кто её увёл, да?

– Почему же? Её брали прямо на моих глазах, – ответил Дёмин и посмотрел на меня ясным взором человека, сознающего правильность собственных поступков.

– Кто?!

– Дед. Тот самый, который у нас играл народного мстителя. Забрал цепь из фургона и спрятал в ботинок. Думал, что никто не видит. А я видел.

– И ты промолчал! – завопил я.

У нас неприятности, а он!..

– Ты же знал, что он украл! С самого начала знал! – орал я.

– С самого начала, – с невообразимым спокойствием подтвердил Илья.

– И не сказал ничего!!!

– Но теперь и ты знаешь, – напомнил Дёмин.

Да, теперь и я знаю. И – что?

– И – что? – озвучил мою мысль Илья. – Может, напишешь заявление в полицию? Вор будет наказан, его в тюрьму посадят. Коляну вернут его цепь. Я правильно рассуждаю?

Дёмин внимательно посмотрел мне в глаза.

Чёрт побери, ну почему бывают такие вопросы, на которые есть однозначный ответ, но ответ этот заведомо неправильный!

– Не уверен, – пробормотал я.

– Вот и я не уверен, – признался Дёмин.

Дальше ехали молча. И вдруг Дёмин повернулся ко мне.

– А внучку этого деда знаешь как зовут?

– Нет.

– Маша! Мария! Красивое имя, правда?

Ещё бы ему это имя не нравилось. У Дёмина дочь растёт, и её тоже зовут Машей. Только Дёмин с её матерью в разводе и та не разрешает ему с дочерью встречаться. Так что он как бы издали её любит.

Владимир Гриньков

Министерство мокрых дел

* * *

Я не знаю в жизни ничего более неожиданного, чем неприятности. Никогда не успеваешь к ним подготовиться – они возникают внезапно, не заботясь о том, что ты еще не оклемался от предыдущих. Со счастливыми случайностями как-то не так удачно получается: они приходят не часто, не так неожиданно и быстро растворяются в потоке суеты. А вот у неприятностей удар точный – они бьют сразу и наотмашь.

Мы сидели вдвоем со Светланой в офисе нашей студии. Если вы решили, что мои мысли о неприятностях – это о Светлане, то ошиблись. У нас с ней полное взаимопонимание, крепкая любовь (в далеком прошлом) и столь же крепкая дружба (это сейчас). Такими подругами мужчины не разбрасываются, их ценят, и я не исключение. Так что Светлана для меня – друг, почти сестра и заодно коллега.

Светлана разбирала поступившую почту. Я же творил. Творческий процесс протекал следующим образом. Я сидел развалившись на диване и смотрел в потолок. У нас на носу была съемка очередного выпуска программы «Вот так история!». Сценарий готов, участвующие в сценах люди замерли в положении высокого старта, герой программы уже давно созрел (хотя лично он о том даже не догадывался), а я все тянул. Не могу точно определить причину внезапно охватившего меня ступора, но «добро» на съемку я не давал. Что-то мне в сценарии не нравилось.

– У нас график, – спокойно напомнила мне Светлана. – Сроки.

Сказала без укора и нажима. Надо, мол, снимать – только и всего.

Я оторвался от тяжких дум и посмотрел на нее. У Светланы сейчас был вид делопроизводителя какой-то заштатной государственной конторы. Только черных нарукавников не хватало для полного сходства.

– Что с почтой? – спросил я, только чтобы не отвечать на хотя мягко, но прозвучавший в ее словах укор.

– Пишут, – ответила она неожиданно резко.

– Подбрасывают новые идеи? – Я попробовал придать своему вопросу игривость.

– В каждом втором послании, – коротко отозвалась Светлана.

– Озвучишь? – не унимался я.

– Соседа вот своего предлагают разыграть. У него машина, и в эту машину прямо на его глазах въезжает «КамАЗ»… – печально ответила она.

– Да, это свежо, – заскучал я.

Светлана вздохнула и одарила меня взглядом, в котором читалось бесконечное сочувствие.

– У тебя нехорошее настроение, Женька… – осторожно сказала она.

– Ты чертовски проницательна, – машинально ответил я. Больше всего мне хотелось, чтобы меня все и навсегда оставили в покое.

Светлана с хрустом вскрыла очередной конверт. Видимо, она все-таки разозлилась.

– Все нормально в нашем сценарии, – сказал я примирительно. – Все хорошо. Все гладко. Это-то и не нравится!

– Сценарий как сценарий, – монотонным голосом ответила Светлана, читая свежевскрытое письмо.

– Изюминки нет.

– А вот еще! – сказала Светлана, пробежав глазами текст очередного послания. – Предлагают закатать в банки с этикеткой «Тушенка» красную икру.

– И что?

– И так продавать.

– А смысл?

– Ну, покупает человек якобы тушенку, приносит ее домой, открывает, а там вместо тушенки…

– Как же мы это снимем? – Я не дал ей договорить. – Ну, купил, бросил в сумку, принес домой. Как снимать его, если он сидит за бронированной дверью своего жилища? Откроет втихаря нашу «тушенку» и помчится за следующей банкой. Этак на него красной икры не напасешься. Хотя… – Я развеселился. – Если вот только эту икру продавать не в жестяных банках, а в стеклянных…

– В прозрачных, что ли?

– Ну! Видно же, что икра. А на этикетке написано большими буквами: «Тушенка говяжья». А? И цена – не как у икры, а как у тушенки. То есть почти даром. Вот это нормально!

– Неплохо, – оценила Светлана, вскрывая очередной конверт. – Камеру прячем где-нибудь за спиной продавца и снимаем лица покупателей крупным планом.

– Покупатели продавцу: «Это все-таки икра