Откровение - Светлана де Роган-Левашова

Без Радомира её жизнь стала пустой, никчемной и горькой... Он обитал теперь где-то далеко, в незнакомом и дивном Мире, куда не могла дотянуться её душа... А ей так безумно по-человечески, по-женски его не хватало!.. И никто, к сожалению, не мог ей ничем в этом помочь.

Тут мы снова её увидели...

На высоком, сплошь заросшем полевыми цветами обрыве, прижав колени к груди, одиноко сидела Магдалина... Она, как уже стало привычным, провожала закат – ещё один очередной день, прожитый без Радомира... Она знала – таких дней будет ещё очень и очень много. И знала, ей придётся к этому привыкнуть. Несмотря на всю горечь и пустоту, Магдалина хорошо понимала – впереди её ждала долгая, непростая жизнь, и прожить её придётся ей одной... Без Радомира. Что представить пока что ей никак не удавалось, ибо он жил везде – в каждой её клеточке, в её снах и бодрствовании, в каждом предмете, которого он когда-то касался. Казалось, всё окружающее пространство было пропитано присутствием Радомира... И даже если бы она пожелала, от этого не было никакого спасения.

Вечер был тихим, спокойным и тёплым. Оживающая после дневной жары природа бушевала запахами разогретых цветущих лугов и хвои... Магдалина прислушивалась к монотонным звукам обычного лесного мира – он был на удивление таким простым, и таким спокойным!.. Разморенные летней жарой, в соседних кустах громко жужжали пчёлы. Даже они, трудолюбивые, предпочитали убраться подальше от жгучих дневных лучей, и теперь радостно впитывали живительную вечернюю прохладу. Чувствуя человеческое добро, крошечная цветная птичка безбоязненно села на тёплое плечо Магдалины и в благодарность залилась звонкими серебристыми трелями... Но Магдалина этого не замечала. Она вновь унеслась в привычный мир своих грёз, в котором всё ещё жил Радомир...

На этом витраже тринадцатилетний Радомир

доказывает свою правду восточным мудрецам.

На самой верхней части витража – юные

    Радан и Магдалина, всегда и повсюду

              его сопровождавшие

И она снова его вспоминала...

Его невероятную доброту... Его буйную жажду Жизни... Его светлую ласковую улыбку и пронзительный взгляд его синих глаз... И его твёрдую уверенность в правоте избранного им пути. Вспоминала чудесного, сильного человека, который, будучи совсем ещё ребёнком, уже подчинял себе целые толпы!..

Вспоминала его ласку... Тепло и верность его большого сердца... Всё это жило теперь только лишь в её памяти, не поддаваясь времени, не уходя в забвение. Всё оно жило и... болело. Иногда ей даже казалось – ещё чуть-чуть, и она перестанет дышать... Но дни бежали. И жизнь всё также продолжалась. Её обязывал оставленный Радомиром ДОЛГ. Поэтому, со своими чувствами и желаниями она, насколько могла, не считалась.

Сын, Светодар, по которому она безумно скучала, находился в далёкой Испании вместе с Раданом. Магдалина знала – ему тяжелей... Он был ещё слишком молод, чтобы смириться с такой потерей. Но ещё она также знала, что даже при самом глубоком горе, он никогда не покажет свою слабость чужим.

Он был сыном Радомира...

И это обязывало его быть сильным.

Снова прошло несколько месяцев.

И вот, понемногу, как это бывает даже с самой страшной потерей, Магдалина стала оживать. Видимо, приходило правильное время возвращаться к живущим...

       На витраже – Магдалина в Окситании,

                после пережитой боли

Облюбовав крошечный Монтсегюр, который был самым магическим в Долине замком (так как стоял на «точке перехода» в другие миры), Магдалина с дочуркой вскоре начали потихоньку туда перебираться. Начали обживать их новый, незнакомый ещё, Дом...

И, наконец, помня настойчивое желание Радомира, Магдалина понемногу стала набирать себе первых учеников... Это была наверняка одна из самых лёгких задач, так как каждый человек на этом дивном клочке земли был более или менее одарённым. И почти каждый жаждал знания. Поэтому очень скоро у Магдалины уже было несколько сотен очень старательных учеников. Потом эта цифра переросла в тысячу... И уже очень скоро вся Долина Магов была охвачена её учением. А она брала как можно больше желающих, чтобы отвлечься от своих горьких дум, и была несказанно рада тому, как жадно тянулись к Знанию окситанцы! Она знала – Радомир бы от души этому порадовался... и набирала ещё больше желающих.

        Рисунок самого первого Монтсегюра,

  в котором прожила свои восемь последних лет

                            Магдалина

– Прости, Север, но как же Волхвы согласились с этим?!. Ведь они так тщательно охраняют от всех свои Знания? Как же Владыко допустил такое? Магдалина ведь учила всех, не выбирая лишь посвящённых?

– Владыко никогда не соглашался с этим, Изидора... Магдалина и Радомир шли против его воли, открывая эти знания людям. И я до сих пор не знаю, кто из них был по-настоящему прав...

– Но ты же видел, как жадно внимали этому Знанию окситанцы! Да и вся остальная Европа также! – удивлённо воскликнула я.

– Да... Но я видел и другое – как просто они были уничтожены... А это значит – они были к этому не готовы.

– Но когда же, по твоему, люди будут «готовы»?.. – возмутилась я. – Или это не случится никогда?!.

– Случится, мой друг... думаю. Но лишь тогда, когда, люди наконец-то поймут, что они в состоянии защитить это же самое Знание... – тут Север неожиданно по-детски улыбнулся. – Магдалина и Радомир жили Будущим, видишь ли... Они мечтали о чудесном Едином Мире... Мире, в котором была бы одна общая Вера, один правитель, единая речь... И несмотря ни на что, учили... Сопротивляясь Волхвам... Не подчиняясь Владыко... И при всём при том, хорошо понимая – даже их далёкие правнуки наверняка ещё не узрят этого чудесного «единого» мира. Они просто боролись... За свет. За знания. За Землю. Такой была их Жизнь... И они прожили её, не предавая.

Я снова окунулась в прошлое, в котором всё ещё жила эта удивительная и единственная история...

Было только одно грустное облачко, бросавшее тень на светлеющее настроение Магдалины – Веста глубоко страдала от потери Радомира, и никакими «радостями» не удавалось её от этого отвлечь. Узнав, наконец, о случившемся, она полностью захлопнула своё маленькое сердечко от окружающего мира и переживала свою потерю одна, не допуская к себе даже любимую маму, светлую Магдалину. Так она бродила целыми днями неприкаянной, не зная, что с этой страшной бедой поделать. Рядом не было также и брата, с которым Веста привыкла делиться радостью и печалями. Ну, а сама она была слишком ещё мала, чтобы суметь осилить столь тяжкое горе, непомерным грузом обрушившееся на её хрупкие детские плечи. Она дико скучала по своему любимому, самому лучшему на свете папе и никак не могла понять, откуда же взялись те жестокие люди, которые его ненавидели и которые его убили?.. Не слышно было больше его весёлого смеха, не было их чудесных прогулок... Не оставалось больше вообще ничего, что было связанно с их тёплым и всегда радостным общением. И Веста глубоко, по-взрослому страдала... У неё оставалась только память. А ей хотелось вернуть его живого!.. Она была ещё слишком малой, чтобы довольствоваться воспоминаниями!.. Да, она очень хорошо помнила, как, свернувшись калачиком на его сильных руках, затаив дыхание слушала удивительнейшие истории, ловя каждое слово, боясь пропустить самое важное... И теперь её раненое сердечко требовало всё это обратно! Папа был её сказочным кумиром... Её, закрытым от остальных, удивительным миром, в котором жили только они вдвоём... А теперь этого мира не стало. Злые люди забрали его, оставив лишь глубокую рану, которую ей самой никак не удавалось заживить.