Экономика каменного века - Маршал Салинз

ТИЦИ1МОМ относиться к проблеме влияния морали на формирование обменных курсов. Си-Л1 морали — одна из немногих гарантий равноправия и непрерывности процесса в ситуации, «беременной» враждебностью. И, что еще более важно, там, где преобладают традиционно установленные курсы, а особенно там, где торговля осуществляется путем партнерства, существуют альтернативные стратегии пресечения конкуренции, которые помогают избежать материальных потерь при снижении курсов продажи или при повышении курсов предложения: одна альтернатива — добыть побольше партнеров для торговли на обычных условиях; другая (она будет проанализирована далее более детально) — переплатить партнеру на данном этапе, обязывая его, таким образом, достойно отплатить 1 обозримом будущем — во избежание «потери лица» или лишения партнера — и тем самым завершить сделку по нормальному курсу. Нет сомнения в том, что может вестись конкуренция за объем внешней торговли. Внутренние системы престижной экономики часто основаны на этом. Но такая конкуренция не принимает форму манипулирования ценами, дифференциации предметов обмена и т. п. Типичный прием — увеличение количества внешних партнеров или же — интенсификация торговли с уже имеющимися партнерами.

Рынки в подлинном понимании этого названия в Меланезийских обществах отсутствуют. Скорее всего, их нет и ни в каких архаических обществах вообще. Боханнан и Дэлтон ошибались, говоря о «рыночном принципе», хотя бы даже периферийном, в этом контексте (Bohannan and Dalton, 1962). Они были дважды введены в заблуждение такими трансакциями как гимвали, торги при непартнерском обмене, на Тробрианских островах. В одном случае они усмотрели рыночные отношения в той форме конкуренции, которая не является типичной: открытый конфликт между покупателем и продавцом."

принесенные ею вещи собственного изготовления — т. е. она пыталась торговаться, — но у нее ничего не вышло (там же, р. 440). Правда, при этом имеется возможность выбора конкретного партнера и проверки предлагаемого товара; хотя никакого мошенничества не замечено, естественно, что женщины, представляющие одну сторону, конкурируют между собой, варьируя количества или изменяя качество своих «стандартных» изделий (ср. Blackwood, 1935, р. 443 — о различиях в товарах). Другая возможность скрытой конкуренции, более общего характера, чем эта, рассматривается далее в тексте. Более того, имеются два достаточно исключительных по своим условиям вида торговли, к которым мы уже прилагали модель конкуренции, подобную модели бизнеса. Один характерен для смешанной мономики (капауку), объединяющей секторы торга и

сбалансированной реципрокности. Различия I обменных курсах этих секторов, вероятно, могут побуждать людей, насколько это позволяют социальные отношения, изымать товары из одного сектора и внедрять их в другой ради лучших материальных результатов. Или, опять же, как в случае Хуон Галф, две (или больше) деревни могут предлагать один и тот же товар, а другие общины имеют доступ к более чем одному из таких поставщиков. Рынкоподобный эффект в обоих случаях будет заключаться в выравнивании курсов, действующих в различных секторах или общинах. Но такое толкование не решает главных проблем. Каким

образом происходит перенесение тенденций неустойчивых курсов в секторе торга на традиционно установившиеся курсы сбалансированного партнерского обмена, так что последние тоже обнаруживают влияние предложения/спроса? Точно так же по-прежнему трудно понять, каким образом относительная стоимость приспосабливается к спросу и предложению в торговых системах, организованных на общинном уровне по конкурентным моделям. Ведь обмен, тем не менее, осуществляется по традиционным курсам между традиционными партнерами. " Интересно, что Маркс упрекал Прудона за ту же ошибку: «II пе suffit pas, ё М. Proudhon, d'avoir eUmine du rapport de I'offre de la demande, les elements dont nous venons de parler. II pousse I'ab-straction aux dernieres Umites, en fondant tous les producteurs en un seui producteur, tous les consom- 1 П mateurs en un seui consommateur, et en etablissant La lutte entre ces deux personnages chimeriques. Z U Z

Меновая стоимость и дипломатия примитивной торговли

Во втором они нашли проявление рынка в одном, взятом изолированно, типе сделок, обезличенных и конкурентных, не имевших отношения к общей системе организованного обмена. Эту ошибку следует использовать, чтобы подчеркнуть положение, на котором некогда настаивал Поланьи (Polanyi, 1959): обменные операции должны пониматься как типы интеграции, а не как просто (tout court*) типы. «Реципрокация», «редистрибу-ция» и рыночный обмен в учении маэстро были не просто формами экономических операций, но способами экономической организации. Определенные формы операций, характерные для рынка, такие как распродажа по сниженным ценам и (иногда) торги, зафиксированы в отдельных случаях при примитивном обмене. Но за отсутствием симметричной и обратной конкуренции между покупателями и продавцами эти торговые операции не интегрированы в качестве рыночной системы. Если и пока тробрианские торги не были таким образом интегрированы (а в традиционных условиях этого не было), они не могли приобрести никаких признаков рыночного принципа или периферий­ного рынка. Рынки в истинном понимании, основывающиеся на конкуренции и формирующие цены, универсально отсутствуют в примитивном обществе.

Но в таком случае, если торговля не строится по классической модели, где разрывы между спросом и предложением ликвидируются за счет изменения цен, чувствительность к конъюнктурным колебаниям, которую мы наблюдали у меланезийских меновых стоимостей, остается интригующей тайной.

Примитивная теория меновой стоимости

Л не могу предложить определенной разгадки этой тайны. Поскольку обнаружи­лась непригодность формальной экономической теории и тем самым стала оче­видной абсолютная неизощренность антропологической экономики, постольку было бы абсурдным надеяться на большее, чем частичные и незавершенные объяснения. Но одна такая теория примитивной стоимости — рабочая — у меня есть. Как это и должно быть в доброй экономической традиции, от нее веет призрачностью; но все же она согласуется с некоторыми рассмотренными выше способами торговли и предлагает соображения о том, что могло бы обусловить реакцию традиционно установившихся курсов на предложение/спрос. Идея адресуется исключительно к партнерской торговле. Суть ее в том, что обменные курсы определяются своего рода социальным тактом, а точнее — экономической дипломатией «большей меры» (отдают несколько больше

Mais dans Ie monde reel les choses se passent autrement. La concurrence entre ceux qui offrent et la concurrence entre ceux qui demandent, forment un element necessaire de la lutte entre les acheteurs et les vendeurs, d'ou resulte la valeur venal» (Marx, 1968 [1847], pp. 53-54). [Для г-на Прудона недостаточно исключить из отношения между спросом и предложением те элементы, о которых мы только что говорили. Он доводит абстракцию до последних пределов, заключая всех производителей в одном производителе, всех потребителей — в одном потребителе, и декларируя борьбу между этими двумя химерами. Но в реальном мире все происходит не так. Конкуренция между тени, кто предлагает, и теми, кто спрашивает, создает

необходимый элемент борьбы между покупателями и продавцами, а отсюда и покупную цену (фр.). — Примеч. пер.] 1 Г ] * Только (фр.).

7 U J

ияяя мпгппого ••к*

Полученного), которая подобает при взаимодействии людей, относительно чужих друг Другу. В серии реципрокальных обменных актов чередующиеся проявления такой дип-ЯОМвТИИ, дающие материальный перевес то одной, то другой стороне, могут с определенностью, едва ли меньшей, чем открытое соревнование цен, установить равновесный курс. В то же время ведущий принцип «щедрости» должен придавать согласительному Курсу некоторое сходство с равновесным, т. е. определяемым предложением/спросом.

Следует понимать, что торговля между примитивными общинами или племенами — ЭТО самое что ни на есть деликатное, потенциально наиболее взрывоопасное предприятие. Антропологические отчеты свидетельствуют о рискованности торговых экспедиций на чужую территорию, о состоянии напряженности и подозрительности, о том, как • Легко торговые товары сменяются торговыми ударами. «Существует связь, — как пишет Лвви-Строс, — своего рода непрерывность, между враждебными отношениями и поисками реципрокальных пересечений. Обменные операции — это мирно разрешенные •оенные конфликты, а войны — это результат неудачных сделок» (Levi-Strauss, 1969, р. 67)." Если примитивному обществу удается с помощью дара и с помощью клана свести состояние Warre (войны) к состоянию внутреннего перемирия (см. главу 4), то это только благодаря перенесению всей тяжести этого состояния вовне, на отношения между кланами и племенами. Во внешнем секторе ситуация решительно «гобсианская», не только лишенная этой «общей Власти, способной держать их всех в благоговейном страхе», но и лишенная даже общего родства, способного склонять их всех к миру. А при торговле, более того, контекстом конфронтации является стяжание материальной пользы; и вещи, как мы видели, могут быть очень и очень нужны. Когда встречаются люди, которые ничего друг другу не должны, но предполагают что-то получить друг от друга, мирный характер торговли оказывается под большой угрозой. При отсутствии внешних гарантий, таких как охрана Верховной Власти, мир должен обеспечиваться иначе: распространением дружественных отношений на чужестранцев — отсюда торговое товарищество или торговое родство — и, что особенно существенно, достигается это средствами самого обмена. Экономические отношения — это дипломатический маневр. «Требуется огромный такт от всех участников, — как писал Рэдклифф-Браун о межобщинном обмене андаманцев, — чтобы избежать неприятностей, которые могут возникнуть, если кто-то сочтет, что он не получил столь же ценные вещи, как те, какие отдал...» (Raddiffe-Brown, 1948, р. 42). Люди должны приходить к согласию. Курс обмена берет на себя функцию мирного договора.