Синяя Птица. (Трилогия) - Елена Самойлова

– Ев, ты меня беспокоишь, – вздохнула дриада, создавая более спокойного светлячка бледно-золотистого цвета, который неподвижно завис над столом. Мой почти сразу же пропал; оно и к лучшему. – Отдыхать надо больше и чаще, а не раз в неделю по большому одолжению.

– Жизнь такая, что теперь поделать, – вздохнула я, наблюдая, как Элия разматывает чисто символическую повязку, пропитанную заживляющим снадобьем.

Знахарка осторожно ощупала едва-едва затянувшийся шрам, резко выделяющийся на бледной коже багровым пятном, и вздохнула:

– Головы бы вам, магам, поотрывать. За то, что лечите непонятно как, а в результате имеем вот такое.

– Как умели, так и лечили, – обиженно пробормотала Ланнан. – Хуже, по крайней мере, не стало.

– Оно и заметно, что никак не умели. – Элия оставила в покое мою руку и принялась перебирать расставленные на широком подоконнике берестяные коробочки. – Я теперь разве что могу попробовать шрам свести, ну еще дать снадобье, которое поможет уменьшить боль. Ведь болит от сырости и холода?

Я только кивнула. Знахарка вздохнула, вытаскивая из стоящей на широком подоконнике берестяной шкатулки маленькую плетеную коробочку, в которой оказалась странная зеленовато-желтая мазь с горьковатым полынным запахом.

– Вот. Будешь смазывать след от раны каждый вечер. Не обещаю, что шрам сойдет совсем, но незаметнее станет. Если будет сильно ныть, намазывай погуще и укутывай потеплее. – Элия покачала головой, осторожными движениями смазывая стянутую кожу на месте укуса подменыша, след от которого до сих пор выглядел воспаленно-красным и, чуть что, так и норовил разойтись.

Когда травяная мазь густым слоем легла на грубый полузаживший шрам, руку от локтя до кончиков пальцев прострелило резкой болью, да так, что я не удержалась и зашипела, дернула плечом и неосознанно попыталась стереть жгучее снадобье о край столешницы. Хорошо, что Данте, оказавшийся рядом и удержавший мою руку словно тисками, не дал это сделать, а то растравила бы рану до крови.

– Тише, деточка, тише, – бормотала Элия, рассматривая пульсирующий, подергивающийся шрам. – Похоже, укус был глубокий, но заживает он неплохо. Могло быть гораздо хуже. Кто тебя так?

– Подменыш, – выдохнула я, все еще кривясь от медленно проходящей боли, которая сменялась приятной прохладой, а не обычным оцепенением, наступающим после магического обезболивания. – Не сошлись во мнениях.

– Думаю, что эту историю ты мне расскажешь завтра, а сейчас иди-ка ты спать, утро вечера мудренее. На сегодня с тебя уже достаточно, и так глаза слипаются.

Знахарка сноровисто наложила повязку, заставила меня выпить какой-то горьковатый, вяжущий настой и отправила спать. Дриада увязалась за мной следом, помогая аккуратно снять лоскутное покрывало с узкой кровати и разыскать в сумке теплую рубашку.

– Ев, прости. – Ланнан провела ладонью над рубашкой, согревая ее волшебством. – Если бы я не полагалась настолько на свою магию, то сейчас рука у тебя была бы гораздо лучше. Ведь ты айранит, у тебя регенерация такая, что ты могла бы сама заживить эту рану за неделю-другую.

– Не путай меня с Данте, – вздохнула я, переодеваясь в нагретую сорочку и стараясь лишний раз не задевать горящую огнем руку. – Это он подобные раны заживляет за считаные дни, мне такой фокус пока что не удается. И вряд ли удастся.

– Между вами такая разница? – изумленно пробормотала дриада, складывая мои вещи на стуле у изголовья кровати и садясь на лавку напротив. – Я почему-то думала, что айранитам медицинская помощь требуется лишь в крайних случаях, обычно их тело справляется с подобными ранениями само, и зачастую бесследно.

– Полукровки есть везде, – улыбнулась я, забираясь под одеяло и прикрывая глаза в надежде, что снотворное, которое дала мне Элия, все-таки подействует и я хотя бы смогу забыться до утра.

Ох если бы…

Заснуть у меня так толком и не вышло. Крутились в голове совершенно ненужные мысли, как белки в колесе, не останавливаясь ни на минуту. Я лежала лицом к стене, сетовала на чересчур слабое зелье знахарки и злилась. На себя за то, что не усмотрела за не в меру шустрым Ветром, да и на самого паренька тоже – за то, что не обратился за помощью раньше, занимаясь самолечением. Дриаде досталось за то, что сует нос не в свое дело и вообще непонятно зачем навязалась, Ладиславу – за наглость и прилипчивость. Но традиционно больше всех перепало Данте, который не мог раньше дать мне возможность выбирать, особенно сейчас, когда времени в обрез, а уединения в пути, почитай, никакого нет. А когда есть – то уже сил никаких не остается. До кровати бы добраться и рухнуть на матрас, забываясь сном без сновидений. А сейчас даже заснуть не получается.

Интересно, он сейчас тоже не спит и смотрит в потолок, думает, решусь ли я сделать первый шаг навстречу ему, или же видит свои странные сны, в которых по большей части – небо и свобода от оков долга?

Я не выдержала – откинула одеяло и, спустив босые ноги на прохладные доски пола, бесшумно прокралась к двери спальни, надеясь, что крепко спящая дриада не станет поднимать шум на весь дом, внезапно проснувшись посреди ночи и не обнаружив меня в кровати. Вроде обошлось, по крайней мере, дриада не стала интересоваться, куда я направилась, а большего мне и не требовалось.

По узкой скрипучей лесенке, ведущей на второй этаж, куда Элия отправила на ночлег Данте, я поднималась, едва дыша и заранее зная, что чуткий слух аватара уже уловил мои тихие шаги. Ведущий Крыла еще толком не проснулся, но наверняка насторожился, и хорошо, если не станет вставать и разбираться, кого же принесло к нему поздней ночью. Я тихонечко приоткрыла незапертую дверь и заглянула в небольшую, насквозь пропахшую душистыми травами темную комнатку.

– И почему тебе на этот раз не спится?

От негромкого, спокойного голоса Данте я вздрогнула и едва не попятилась, но потом вспомнила, зачем я сюда вообще пришла… и шагнула в комнату, плотно прикрывая за собой дверь.

Стук огнива, крошечный лепесток пламени свечи, стоящей рядом с набитым душистыми травами матрасом, служившим аватару постелью, обрисовал зыбкими оранжевыми отблесками руку на рукояти меча, плечо и пряди длинных волос, почти занавесивших лицо. Все остальное скрывалось в густом сумраке комнаты. Данте убрал ладонь с клинка и медленно приподнялся, опираясь на локоть.

– Ты сделала свой выбор? – Его глаза искорками сверкали из-за волос, и нельзя было сказать, человеческие ли они сейчас.

Я глубоко вздохнула, с трудом припоминая какие-то правильные в таких случаях слова, но… краткость – сестра таланта, поэтому я просто ответила:

– Да.

Вот так все просто – сделать несколько неуверенных шагов к его ложу, чтобы зыбкий золотисто-оранжевый свет свечи выхватил из темноты край моей короткой мужской рубашки и оголенные, порядком замерзшие от стояния на холодном полу ноги.

Данте поднялся с кровати одним плавным движением, откладывая меч куда-то в сторону. На какое-то мгновение мне показалось, что он встанет передо мной на колено, как делал всегда, признавая свою вину… или давая клятву, но аватар заключил меня в объятия, едва ощутимо скользя кончиками пальцев по ткани сорочки.

– И будь что будет… – Он все-таки склонился передо мной в поклоне, и мне послышалось «моя королева», но тут Данте прижал меня к себе, резко, порывисто, зарываясь лицом в мои коротко остриженные волосы.

Время для слов осталось где-то позади, все-таки когда-то мы говорили слишком много и сказали достаточно лишнего и ненужного, а вот сделать – не решались. Да и зачем нужны слова, если хватает всего лишь взгляда, чтобы все осознать и уже не стремиться сделать шаг назад.

Он прав. Будь что будет… думать, решать проблемы и сожалеть я стану завтра. Хотя нет… сожаление осталось где-то позади. В какой-то другой жизни, где я для него – лишь королева, а он мой Ведущий Крыла, мой щит и меч, мой палач и обережник.

Я первая потянулась к нему в поцелуе, а он подхватил меня на руки, бережно укладывая на приятно пахнущий сушеными травами и почему-то сосновой хвоей матрас. Данте улыбнулся, и в его глазах дважды отразился зыбкий язычок пламени свечи.

– Я больше не хочу тебя отпускать…

Можно подумать, я хочу.

Аватар скользнул кончиками пальцев вдоль моего тела, и я невольно сжалась, попыталась перехватить его руку, а Данте только мягко улыбнулся, поднося мою ладонь к губам.

– Ты меня боишься. – Не вопрос, а утверждение. Я даже спорить не стала – к чему, спрашивается, если он знает меня лучше, чем кто-либо еще, за исключением разве что Лексея Вестникова. – Не нужно меня бояться. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.