История Саудовской Аравии - Алексей Михайлович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К концу XX в. в Королевстве сложился уникальный режим во главе с Саудидами. Потомками короля-основателя были примерно 200 взрослых принцев, не считая членов параллельных ветвей «племени Саудидов»23.
Все они играли или могли играть важные роли в политике, бизнесе, образовании, вооруженных силах. С одной стороны, все эти кланы переженились, но с другой – отнюдь не всегда близкородственные связи говорили о единстве интересов, взглядов и действий.
В то время как умирали старшие дети Ибн Сауда, все большую роль начинало играть молодое поколение внуков и правнуков, у которых пока не было согласия, какую часть власти и богатства они могут получить. А делить было что.
Забегая хронологически вперед, сообщим: согласно материалам Викиликса, 30 ноября 1996 г. посольство США передавало информацию в Вашингтон: «Маленькая группа главных принцев контролирует расходы в несколько миллиардов долларов в год на программы, которые находятся вне бюджета и не контролируются Министерством финансов»24. Информация была основана на данных крупнейшего саудовского бизнесмена Альвалида ибн Таляля, сына «красного» принца 60-х гг. XX в. Он рассказал американскому послу, что 5 или 6 принцев фактически контролируют расходы, получаемые от экспорта 1 млн баррелей из 8 млн общего дневного экспорта.
В этой же телеграмме американского посольства говорилось, что каждый месяц на клан Ааль Саудов распространяются неопубликованные выплаты. В середине 1996 г. ежемесячная «стипендия» составляла от 800 долл, для члена королевской семьи самого низкого уровня до 200–270 тыс. долл, в месяц каждому из живых сыновей основателя Королевства Ибн Сауда. Таким образом, из бюджета 40 млрд долл, в год в то время 2 млрд прямо шли членам королевской семьи (это – цифры 1995 года! – А. В.). Все это помимо «бонусов» на покупку или строительство дома или женитьбу[1].
Фахд руководил страной, понимая, что прямая передача власти кому-либо из его братьев, естественно, прежде всего Султану, может вызвать турбулентность во всем «правящем племени». Сохранение наследным принцем Абдаллаха, который не покушался на прерогативы «Семерки Судайри», до поры до времени устраивало всех заинтересованных в сохранении единства Саудидов. Назначение на высшие посты сыновей самого Фахда в какой-то мере снижало чрезмерное преобладание родных братьев короля.
Нельзя не упомянуть влияния в элите многочисленных потомков Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба (1703–1792) – основателя «ваххабизма». Они обеспечивали не только религиозную, юридическую, судебную основу политической власти Саудидов. В ряде случаев сами занимали высокие посты в бюрократии и вооруженных силах.
Улемы.
Влияние улемов в Саудовской Аравии несколько уменьшилось за два – три десятилетия «нефтяной эпохи» в результате распространения образования, появления современных отраслей промышленности, новых видов хозяйственной и административной деятельности, частых поездок саудовцев за границу, приезда иностранцев, использования транзисторных радиоприемников. Однако главные позиции религиозной знати, связанной с кланом Саудидов, остались неприкосновенными. Богословы представляют собой консервативную силу, с которой правительство всегда должно считаться. Когда, например, в 1950 г. была предпринята попытка ввести подоходный налог, под влиянием улемов этот налог распространился только на иностранцев.
Решение о свержении с трона Сауда и провозглашении королем Фейсала в 1964 г. было одобрено фетвой, подписанной двенадцатью улемами, пользующимися наиболее высоким престижем25.
В качестве имама, главы саудовских мусульман, король всегда подчеркивал свою верность религии, что подразумевало консультации с улемами и признание их высокого авторитета. Фейсал, будучи еще наследным принцем, но фактическим главой государства, выступая в Мекке в мае 1963 г., говорил: «Мы должны верить в Аллаха, ислам и в Мухаммеда, нашего пророка. Но что значит эта вера? Вера означает и верование, и действие. Недостаточно человеку говорить: „Я верующий“, чтобы быть настоящим верующим. Недостаточно просто говорить: „Я искренний“, чтобы быть по-настоящему искренним. Надо еще тяжело и много работать. Мы обладаем величайшим и благороднейшим наследием – Кораном. Мы должны следовать его заветам и воздерживаться от того, что он запрещает… Мы должны попытаться понять его правильное значение и его дух. Мы не можем соглашаться, чтобы о нашей религии говорили как о религии отсталости, косности и упадка»26.
В руках улемов сохранилось орудие воздействия на общество – Лига распространения благого и запрета нечестивого и ее комитеты. Созданные в 20-е гг. с целью навязывать ваххабитскую доктрину, эти комитеты по-прежнему диктовали обществу нормы морали, быта, поведения, следили за неукоснительной сегрегацией женщин, запретом курения, алкоголя и танцев27. В 60-е гг. ревнители общественной морали смирились с появлением музыкальных проигрывателей, продажей табака, частными кинопросмотрами, распространением иллюстрированных газет и журналов, работой женщин на радио28. Но дальше этого богословы не отступили. Подчиняясь требованию улемов, Министерство финансов и национальной экономики запретило ввозить в Саудовскую Аравию изображения человека или человеческой фигуры, любые товары, форма и упаковка которых напоминала бы крест29.
Местные комитеты Лиги подчинялись провинциальным комитетам в Хиджазе, Неджде и Восточной провинции, а те, в свою очередь, – великому муфтию – главному кади, как правило самому влиятельному лицу из семьи Ааль аш-Шейха. Верховный контроль над ними осуществлял король. Хотя после смерти великого муфтия в 1970 г. новый не был назначен, клан потомков вероучителя по-прежнему пользовался огромным влиянием30. В 1971 г. Ибрагим Ааль аш-Шейх был назначен министром юстиции, что вернуло в руки клана контроль за судебной системой31.
Позиции улемов объективно укрепляли положение Саудовской Аравии в качестве родины ислама, где находятся две его главные святыни. Поддержание исламских канонов, институтов и морали отвечало не только внутренним задачам сохранения важнейшей, религиозной базы режима, авторитета короля в качестве имама и улемов как хранителей шариата, но и задачам упрочения международных позиций Саудовской Аравии. Наличие Мекки и Медины на ее территории всегда придавало ей особо высокий престиж в мусульманском мире. Современные коммуникации, воздушные, морские и сухопутные, повышение мобильности людей в мусульманских странах привело к резкому увеличению числа паломников.
В 1972 г., в первый раз за тринадцать веков существования ислама, их число превысило миллион, хотя большая часть паломников была из самой Саудовской Аравии. Для участия в хадже прибыло 479 тыс. иностранцев. Примерно треть паломников составляли женщины32. Большинство паломников были пожилые люди. Все они требовали питания, крова, медицинского обслуживания, транспорта33.
Для такого наплыва паломников в Хиджазе сооружались автострады, аэродромы, гостиницы. Доходы от хаджа уже перестали играть существенную роль в экономике страны, расходы на
