Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

Неправедник исчез, прежде чем один из осколочников ударом разрубил стол пополам. Нож, который отпустил убийца, молнией скользнул к королю. Тот едва успел поднять щит и вытаращил глаза, когда нож звякнул о металлическую поверхность.

«Проклятие», — мелькнуло у Сзета, и он задействовал Основное Плетение в четверть силы. Он не устремился ногами к потолку, а просто стал легче, за счет того, что одна четвертая массы его тела стремилась вверх, а не вниз. По сути, в нем было теперь три четверти прежнего веса.

Кувыркнувшись, убийца, в красиво развевающихся белых одеж­дах, приземлился среди обычных солдат. Те, кого он чуть раньше при­тянул плетением к высокому потолку, начали падать, едва буресвет в них иссякал. Это было похоже на град из тел, что обрушивались на пол одно за другим и замирали сломанными куклами.

Сзет снова набросился на солдат. Одни оседали замертво, другие улетали. Их драгоценные щиты звенели о каменные плиты, выпадая из мертвых или оцепенелых пальцев. Солдаты пытались достать его, но Сзет танцевал среди них, используя древнее боевое искусство каммар, для которого требовались только руки. По идее, оно было менее смертоносной формой борьбы, нацеленной на то, чтобы схватить врага и, обратив его собственный вес против него же, лишить подвижности.

Лучше не придумаешь, если надо всего лишь коснуться кого-то.

Он был бурей. Он был разрушением. По его воле люди взлетали, падали и умирали. Убийца метнулся вперед, коснулся стола, наполнил его буресветом, а Основным Плетением связал с потолком в половинную силу: теперь половина веса стремилась вверх, половина — вниз. Стол завис будто в невесомости. Сзет добавил Полное Плетение и пинком отправил стол на солдат; тех притянуло к столу, их одежда и кожа словно приросли к доскам.

Рядом с ним в воздухе просвистел осколочный клинок, и Сзет чуть выдохнул, увертываясь, так что из его рта вырвалось немного буресвета. Два осколочника атаковали, не замечая падающих сверху­ тел, но Сзет был слишком быстрым, слишком гибким. Каждый оско­лочник сражался сам по себе. Они привыкли главенствовать на поле боя или биться на дуэли с единственным противником. Могущественное оружие сделало их небрежными.

Сила тяжести действовала на легконогого Сзета на четверть слабее, чем на остальных. Он ушел от нового удара, притянув себя к потолку чуть сильнее, чтобы еще слегка приподняться, а потом четвертным плетением снова направил вес тела вниз. Это позволило ему без особых усилий совершить прыжок десятифутовой высоты.

Меч, от которого он увернулся, обрушился на пол и рассек лежавший там пояс, который Сзет бросил раньше. Один из больших кошелей открылся, высыпались сферы и необработанные самосветы. Заряженные. Пустые. Сзет вытянул буресвет из тех, что подкатились ближе.

Следом за осколочниками надвигался сам король с мечом в руках. Зря он не попытался бежать.

Осколочники атаковали Сзета громадными мечами. Тот ушел из-под ударов, протянул руку и перехватил щит, кувырком падавший­ с потолка. Солдат, которому щит принадлежал раньше, рухнул на пол миг спустя.

Сзет прыгнул на одного из защитников с осколочным клинком — в золотом доспехе, — отбил меч щитом и проскользнул мимо него. Другой, в красном доспехе, также замахнулся. Сзет поймал и этот клинок на щит, который затрещал, едва держась. Продолжая удерживать лезвие, неправедник прыгнул вперед, одновременно плетением перемещая точку своего притяжения на стену за противником.

Он с кувырком перелетел через воина и продолжил падать к даль­ней стене. С потолка посыпалась новая волна солдат. Один упал на воина в красном, и тот пошатнулся.

Убийца приземлился на каменную стену. Он был переполнен буресветом. Столько силы, столько жизни, столько ужасающей разрушительной мощи...

Камень. Он священен. Но Сзет об этом уже не вспоминал. Разве для него еще осталось что-то священное?

Пока осколочники пытались избежать столкновения с падающими солдатами, убийца присел и положил руку на большой камень в стене перед собой, заряжая его. Он повторял и повторял плетение, направляя камень на осколочников. Раз, другой, десять, пятнадцать. Убийца вливал вновь и вновь буресвет в камень, отчего тот уже ярко светился. Наконец треснул цемент. Раздался скрежет камня о камень.

Воин в красном осколочном доспехе повернулся как раз в тот момент, когда массивный камень полетел на него в двадцать раз быст­рее, чем падал бы в обычных условиях. От удара нагрудник осколочника разлетелся во все стороны веером оплавленных кусочков. Камень протащил рыцаря через весь зал и впечатал в дальнюю стену. Больше воин не пошевелился.

Буресвет у Сзета почти закончился. Четвертным плетением он уменьшил свой вес и прыгнул к воину в золотом доспехе. Вокруг валялись разбитые, скрученные и переломанные мертвые тела. По полу раскатились сферы, некоторые еще светились, и убийца втянул их буресвет. Тот заструился вверх, точно души убитых, наполняя Сзета.

Неправедник бросился вперед, и осколочник в золотом поднял меч, одновременно подавшись назад и наступив на сломанный стол, отчего чуть не потерял равновесие. А король наконец-то понял, что ловушка не сработала, и обратился в бегство.

«Десять ударов сердца, — подумал Сзет. — Вернись ко мне, ­исчадие Преисподней».

Кровь грохотала в ушах. Он закричал — свет вырвался изо рта, будто сияющий дым, — и пригнулся, уходя от меча осколочника. Плетением сместил точку притяжения своего тела на дальнюю стену, проехался у рыцаря между ногами и тотчас же перенес точку своего притяжения на потолок.

Он взмыл вверх в тот момент, когда рыцарь снова ударил. Но Сзета уже не было на прежнем месте. Убийца вновь плетением отправил себя на пол и упал за спиной у осколочника, на ту же столеш­ницу. Наклонился и наполнил ее буресветом. К человеку в осколоч­ном доспехе нельзя было применить плетение, но это не относилось­ к предметам, его окружающим, или мебели, на которой он стоял.

Неправедник плетением притянул столешницу к потолку. Она понеслась вверх, и осколочник от неожиданного рывка отлетел в сторону, точно игрушечный солдатик. Сам Сзет удержался на доске и поднялся вместе с ней, словно оседлав ветер. Почти достигнув потолка, он нырнул вниз, мощным плетением перенеся свой вес на пол.

Столешница врезалась в потолок, а Сзет в это время с невероятной скоростью несся к слегка оглушенному осколочнику, который все еще лежал на спине, ошарашенный.

Клинок Сзета возник в его руке уже во время удара и пронзил осколочный доспех. Нагрудник взорвался, и меч глубоко вошел в грудь воина и в пол.

Убийца встал, высвободил клинок. Убегающий король бросил через плечо взгляд, полный удивления и ужаса. Оба его осколочника пали за несколько десятков секунд. Последние солдаты взволнованно сомкнули ряды, защищая отход короля.

Сзет уже не плакал. Кажется, больше не мог плакать и словно окаменел изнутри. Его разум... нет, мыслей не осталось. Неправедник­ ненавидел короля. Ненавидел всей душой. И ему было больно, по-настоящему больно, от силы этой иррациональной ненависти.

Сочась буресветом, он начал сплетение, чтобы добраться до короля.

Убийца несся над самым полом, как будто парил. Его одежда трепетала. Королевским охранникам, что еще были живы, должно было казаться, что Сзет скользит над каменными плитами.

Приближаясь к солдатам, неправедник наметил на стене точку притяжения своего тела под небольшим углом и поднял меч. Он промчался через них, словно двигался вниз по крутому склону. Кру­жась и вертясь, грациозный и жуткий Убийца в Белом сразил с десяток человек, впитав буресвет из сфер, что рассыпались по полу.

Сзет достиг дверного проема, оставляя за собой след из трупов с выжженными глазами. Король, окруженный немногочисленными солдатами, оказался совсем близко от него. Вот он вновь оглянулся и вскрикнул, увидев Сзета, а потом вскинул свой щит-полуосколок.

Неправедник зигзагом пронесся сквозь строй охранников и дважды ударил по щиту, разбив его. Король Ханаванар отпрянул, спо­ткнулся и выронил клинок, который тотчас же обратился в облачко тумана.

Сзет взвился в воздух и связал себя с полом двойным Основным Плетением, вдвое увеличив свой вес. Он обрушился на короля, сломав тому руку и прижав к полу возросшей массой тела. Взмахнул мечом, и изумленные солдаты попадали, когда их ноги вдруг отказались им служить.

Наконец Сзет вскинул клинок над головой, не сводя глаз с ко­роля.

— Что ты такое? — прошептал монарх со слезами боли на ­глазах.

— Смерть, — ответил Сзет, и острие его клинка, пройдя сквозь голову Ханаванара, вонзилось в камень за ней.

«Я стою над телом брата. Я плачу. Его ли это кровь или моя? Что же мы наделали?»

Дата: веванев, 1173, 107 секунд до смерти. Объект: безработный ­моряк-веденец.