Долина Слез - Соня Мармен

– Что, все уже кончилось? – вскричал ошарашенный Саймон.

– Как, уже? – подхватила Маргарет, не веря своим глазам.

Картина, представшая перед ними, и вправду впечатляла. Улыбающийся Лиам сидел у меня между ногами и держал на руках нашего сынишку, завернутого в плед Макдональдов.

– Знакомьтесь: Дункан Колл Макдональд! – торжественно объявил он.

Лиам пришел в себя не без помощи нескольких драмов виски, которое щедро подливал ему Саймон. Скоро мы оказались дома, в тепле и уюте. В очаге горел огонь. Взгляд мой упал на крошечную головку с черными торчащими волосенками. Сын спокойно спал в моих объятиях, и ротик его был испачкан молоком.

– Если он доставит мне столько же хлопот, сколько ты умудрилась меньше чем за год, a ghràidh, может, я и не сойду раньше времени в могилу! – прошептал Лиам, обнимая меня и ребенка.

Через мое плечо он смотрел на сына. Он вздрогнул, когда я заговорила:

– Думаю, нам всем надо отдохнуть. Ложись поспи!

Он поцеловал Дункана в макушку, и я уложила малыша в колыбельку из дуба и боярышника, к которой была привязана красная лента – оберег для ребенка от сглаза и злых фей. Малькольм принес колыбель за неделю до родов, причем, по традиции, в ней сидела живая курица – чтобы родился сын, наш сын. Тот самый, который теперь насытился и крепко спал.

– Он похож на тебя, – сказал Лиам, бережно привлекая меня к себе. – У него твои волосы цвета ночи…

Он задохнулся от волнения и сделал глубокий вдох.

– Спасибо тебе, жена моя! Я тебя люблю.

Он нежно меня поцеловал. И я вздрогнула, когда его ладонь легла на мою обнаженную кожу.

– Моя жизнь принадлежит тебе, можешь сделать со мной все, что захочешь – хоть послушную скотину, хоть… повитуху, если сердце тебе так подскажет! – сказал он, смеясь, и уткнулся носом мне в шею.

Он посмотрел на меня и лукаво усмехнулся – так, словно бы прочел мои мысли.

– По-моему, ты думаешь о чем-то очень хорошем, жена моя! Ты вся дрожишь, твои губы стали сладкими… Неужели ты уже готова приняться за девочку?

– Думаю, с этим спешить не стоит, – отозвалась я в том же тоне. – И не надейся, что я рожу тебе дюжину!

Наш счастливый смех наполнил комнату. Мы прижались друг к другу. Устали не только наши тела, но и дух. Волна счастья мягко перенесла нас в мир снов.

Глава 26

Тяжкое бремя греха

День все тянулся и тянулся и никак не хотел заканчиваться. Я упала на лавку и посмотрела на свои красные от постоянной стирки руки. Они нестерпимо болели, кожа потрескалась… Я вспомнила Эффи и ее чудодейственные мази. Окажись у меня сейчас такое снадобье, через два дня руки были бы как новенькие! Я вздохнула.

Захныкал Дункан. Неужели снова? Я посмотрела на колыбель, в которой сучил ручками и ножками мой беспокойный сынишка. Вот уж кто любил покушать! «Что ни час – живот пустой, зато полные пеленки!» – пробормотала я себе под нос. Мой голос отвлек Лиама от подсчетов. Он поднял голову и положил перо на счетоводную книгу.

– Опять проголодался?

– Пока не очень, но за этим дело не станет! У него твой аппетит, Лиам!

Лиам развел руками, словно говоря: «Ну что я могу с этим поделать?» Он медленно встал, выпрямился, потянулся и зевнул.

– Все, на сегодня хватит. Пойду пройдусь. Может, отыщу этого чертового пса! Джон говорит, видел его сегодня утром возле озера.

– И ты мне не сказал?

– Может, то был и не Шамрок. Ну ничего, проголодается – вернется.

– Да, аппетит аппетиту рознь! Если бы у Дункана был такой же, как у Шамрока, ночью я могла бы поспать хотя бы три часа кряду!

Лиам улыбнулся, закрыл тетрадь и закупорил пробкой чернильницу. Убрав все это в шкаф, он подошел к колыбели сына и склонился над ней. Мне нравилось наблюдать, как он смотрит на ребенка – с радостью, гордостью и, как ни странно, самодовольно. Такого выражения лица я прежде у Лиама не видела. Лиам протянул было сыну указательный палец, но, заметив на нем чернильное пятно, вовремя передумал и дал Дункану большой, шепча нежные слова, которые только наш малыш и мог расслышать. Чмокающий звук дал мне знать, что скоро сын потребует, чтобы его накормили. Лиам поморщился, отнимая у малыша палец, и вытер его о плед.

– М-да… – задумчиво протянул он. – Скоро этот парень потребует у меня виски! Может, опрокинешь стаканчик перед кормлением, а a ghràidh?

– Виски? Только этого мне и не хватало! Хочешь сделать нашего сына пьяницей? Можешь погулять, пока он будет есть, и не надейся, тебе он ни капли молока не оставит!

Лиам засмеялся и вышел, увернувшись от мокрой пеленки, которой я на него замахнулась.

Я положила свою драгоценную ношу в колыбель. Дункан заснул. Мне очень хотелось последовать его примеру, но нужно было еще приготовить ужин. Я зашнуровала свой корсаж. Грязные пеленки я отложила в сторону, решив пока заняться рагу. В тысячный раз полюбовавшись своим маленьким богатырем, я прошла в кухню. Я помнила, что нужно еще сходить за репой. Я зарыла немного в огороде еще до первого снега, и если козы до нее не добрались, значит, моя репка до сих пор там.

Я взяла корзинку и вышла из дома. На дворе был конец марта, и я поежилась от холода. Закрыв глаза, вдохнула весенний воздух, но ощутила почему-то… запах навозной кучи. Солнце освещало сероватые склоны холмов. Я посмотрела на вишневое деревце, на ветках которого развесила выстиранные пеленки. Оно напомнило мне мачту с белоснежными, хлопающими на ветру парусами.

Я отыскала себе палку и начала копать твердую землю в огороде. Это подручное средство оказалось бесполезным, поэтому я стала разгребать холодную землю пальцами. Земля сразу забилась мне под ногти и в ранки, и я поморщилась от боли. Через добрую четверть часа мне наконец удалось откопать три репки. Подумав, я решила таким же образом раздобыть еще и морковки, но на том месте, где я ее закопала, обнаружились одни только камни.

Грязной от влажной земли рукой я убрала с лица прядь волос и выдохнула с облегчением. Придется сходить за лопатой! Но куда подевался Лиам? Мог бы помочь мне выкопать овощи! Госпожа жена смертельно устала, а ей еще приходится вставать на четвереньки и копаться в земле, пока господин муж гуляет по поселку! Временами я ловила себя на мысли, что мужчины только и способны, что воевать, пить, красть и… делать детей. Fuich!

После многих месяцев вынужденного сидения в маленьких домах со спертым воздухом деревня понемногу оживала. Отовсюду слышались крики, голоса детей и взрослых. Вот Элис застучала ложкой по старой дырявой железной миске, созывая своих детей на ужин… А ее разбойники и разбойницы между тем с гиканьем бегали вокруг пожилого мужчины, который вел на веревке отощавшую за зиму корову. И вдруг знакомый звук заставил меня оглянуться. Собачий лай! Я приставила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела в сторону холмов. Шамрок! Как хорошо, что он вернулся! Я встала с колен, подобрала юбку и побежала ему навстречу. Пес подскочил ко мне и завертелся юлой, выражая свою радость.