Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

Горе живущим на земле и на море, ибо дьявол послал вам своего зверя в сильной ярости. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его – шестьсот шестьдесят шесть.

– Боже правый, – прошептал Гарри.

– Привет, рука Джона Карра. Это уже высшая лига, – ответил я. – И к тому же один из их любимых символов. Посмотри, прямо у тебя над головой. Вряд ли это генерал Макартур там, наверху [189].

Гарри вгляделся во мрак над собой и тоже заметил оставленное там послание. Рядом с черной пентаграммой и намалеванным перевернутым крестом были леденящие душу слова: «Я ВЕРНУСЬ».

– Возвращение Сатаны на землю, – тихо сказал я. – Это предупреждение, как и записка. Та же мысль была еще в письме Сына Сэма Боррелли восемь долбаных лет назад: «Я вернусь».

– Чувствую себя так, словно попал на голливудскую съемочную площадку, – нервно пробормотал Гарри.

– Хотел бы я, чтобы так оно и было.

Мы передали записку Денису Диллону, который лично приехал из Гарден-Сити, чтобы осмотреть бункер. О существовании письма и подвала не стали сообщать общественности, хотя местная еженедельная газета, узнав о бункере из собственных источников, позднее задалась вопросом, может ли все это иметь какое-то отношение к убийству.

В мае 1986 года Джона Когута осудили за убийство Терезы Фаско. Тем временем мы узнали, что его близкий друг из соседнего городка Лонг-Бич был сатанистом, но доказательств, связывающих его с какими-либо преступлениями, обнаружить не удалось. Когут в своих признательных показаниях заявил, что изнасиловал и задушил Фаско на кладбище Линбрука, после чего спрятал ее под деревянными поддонами в лесу рядом с железнодорожными путями, всего в нескольких кварталах от того места, где она исчезла. Двое предполагаемых сообщников, которых Когут назвал в своем признании, впоследствии были арестованы и также осуждены по этому делу.

Кроме того, весной 86-го года человек, близкий к Терезе Фаско, сообщил, что Тереза знала о сатанинском культе, действовавшем в Оушенсайде и Лонг-Бич.

Келли Моррисси, знакомая с Фаско и одним из мужчин, обвиняемых в ее убийстве, по-прежнему числилась пропавшей без вести и считалась мертвой. Помимо ее знакомства с Фаско, записи в дневнике Моррисси показали, что она встречалась с Джоном Когутом. Не оставалось никаких сомнений в том, что дело Моррисси связано с убийством Фаско, как и с делом Жаклин Мартареллы, которая, по заявлению ее родных, была знакома с людьми из окружения Когута.

Тем временем в округе Нассау происходили все новые насильственные смерти молодых девушек. И по состоянию на начало 1987 года убийство девятнадцатилетней Жаклин Мартареллы оставалось нераскрытым.

Подобные жестокие преступления продолжали происходить в течение всего нашего девятилетнего путешествия от одного побережья до другого и обратно. А потом снова наступило лето. На протяжении одиннадцати месяцев каждого года в мир, где я ныне обитал, слишком часто вторгались трагедии и извращения. Но в июле я всегда старался вернуться к одной из немногих констант собственной жизни.

В Дэвис-Парке на Огненном острове от лета к лету почти ничего не менялось. Вне зависимости от того, какие войны велись с августа по июнь, в июле я всегда мог рассчитывать на приветливо распахнутые объятия океана. Море, залитый солнцем пляж, близкие люди и расслабленное настроение ждали меня там неизменно. Время там, казалось, замирало. И когда рядом со мной о берег разбивались волны Атлантического океана, я снова мог танцевать в никогда не существовавшем мире, мечтать и говорить себе, что ничего этого не было. Жаль, что это не так.

31 июля 1986 года, в годовщину нападения на Стейси Московиц и Роберта Виоланте, я в одиночестве бесцельно бродил по ночному пляжу. Девять лет назад ярко-оранжевая луна низко висела в летнем небе и отражалась в спокойном море. Та ночь, трагический конец Стейси, стала моим собственным началом. Теперь мне нужно было многое обдумать…

За годы, прошедшие с лета Сэма, я побывал в преисподней, в существование которой тогда ни за что бы не поверил. То была моя эпоха невинности, и она ушла навсегда. Я и подумать не мог, какая пугающая субкультура угрожает Америке. Но эта субкультура жила и процветала. И развивалась. Я прекрасно это понял, как и многие другие, те, кто проделал со мной хотя бы часть этого опасного пути. Вместе мы отважились войти в поистине кошмарный мир и сумели выбраться оттуда. И путешествие, так или иначе, изменило нас всех.

31 июля 1977 года я, за редким исключением, еще не был знаком со своими будущими спутниками. Теперь многие из них остались позади: охота затрагивала их штаты и юрисдикции и уходила за их пределы, но наши связи сохранялись. За это я был им благодарен. Эти люди – прокуроры, сотрудники прессы, полицейские и другие – бросили вызов системе. Им было не все равно. Им было чертовски не все равно. И их вклад очень ценен.

То же можно сказать и про неожиданных тайных союзников – нескольких заключенных, которые, подвергая себя значительному личному риску, связались со мной, чтобы передать информацию, которая была, по их мнению, слишком важной, чтобы томиться, подобно им, за тюремными стенами.

Список погибших никогда не выходил у меня из головы. Так много людей, связанных с этим делом, еще живых в ту ночь в 1977 году, с тех пор были убиты или умерли насильственной смертью. И за некоторыми из них мы пристально наблюдали как раз в то время, когда им пришел конец. Я не мог принять решение об их аресте, но и не мог забыть слова, однажды произнесенные лейтенантом Терри Гарднером: «Так или иначе, ты их достал, правда?»

Даже если это так, чувство удовлетворения невелико. Хотя, возможно, мне и правда по-своему удалось повлиять на правосудие, вершимое за пределами судов. Коли так, то вердикт им вынесла сама судьба: именно таким и должен был быть их финал.

В нескольких юрисдикциях расследования по-прежнему продолжались. Власти в Квинсе и Калифорнии прилагали особенно много усилий к поиску ответов на вопросы, мучившие их годами. Они все еще верили, что кое-какие последние детали головоломки вскоре смогут встать на свои места.

Я полагал, что по некоторым из этих дел возможны аресты. Проходя мимо одиноко стоявшего в дюнах дома, отмечавшего западную границу Дэвис-Парка, я перебрал в голове все убийства. Да, подумал я, настойчивые следователи все еще могут привлечь к ответственности убийц Кристин Фройнд, Вирджинии Воскеричян, Стейси Московиц, Арлис Перри и Роя Рэдина. И успех в любом из этих дел, безусловно, откроет двери для других.

Крайне важно, чтобы один из этих порталов открылся в ближайшее время. Судя по всем собранным мной свидетельствам и уликам, зловещие признаки указывали на расширение деятельности культа по крайней мере в Нью-Йорке, Хьюстоне, Лос-Анджелесе и вокруг них. Эти города являлись частью организованной сети, и, как я узнал, число ее членов неуклонно росло – пополняясь главным образом за счет успешных молодых людей из числа квалифицированных специалистов. К ним, в свою очередь, присоединялись преемники Дэвида Берковица и братьев Карр.

И помимо главной, родительской группы, практически в каждом штате США возникали свои независимые культы. Во многих случаях новые группы стремились к союзу со старым порядком, и некоторым это удавалось.

События моего собственного расследования продолжались вплоть до июля 1986 года. Всего за несколько недель до нашего прибытия на Огненный остров в Лос-Анджелесе сгорел частный клуб, который мы связывали с культом Сэма. Поджог. И пламя вспыхнуло после того, как этим клубом заинтересовались власти.

Из многих ярких событий, произошедших за годы расследования, едва ли не главным начинанием, навсегда занявшим видное место в моей памяти, стала работа, имевшая отношение к Биллу Ментцеру. У нас не было ни его имени, ни адреса. Только мой анализ событий, связанных со смертями Рэдина, Фройнд и Перри, а также информация, предоставленная Винни в Даннеморе. И все же среди примерно 250 миллионов человек мы нашли того, кто нам нужен, отследили его путь на протяжении почти двух десятилетий и реально подтвердили связь, которую, казалось, невозможно было установить.