Придон - Юрий Никитин

Вообще-то между ним и Вяземайтом словно черная кошка пробежала после того нехорошего разговора на военном совете, так что даже хорошо, что Вяземайт сразу после военного совета отправился в горы. И хотя да, Вяземайт жаждет сохранить его шкуру, и, возможно, у волхва есть далекие планы и на будущее Придона, потрясателя уже не Троетцарствия, а всего мира… ведь есть же где-то еще дикие страны, там тоже должны прогреметь копыта артанских коней, но все равно, все равно! Как смеет кто-то решать, как ему жить, как умирать?

Вяземайт вернулся неожиданно, без всякого шума, через городские ворота не проходил, а как-то под вечер появился сразу во дворце. Придон принимал беров Нижней Куявии, те привезти подать, доставили скот на прокорм войска и просили разрешения оттяпать у местного князя Долонца лесные угодья между рекой и городом. Они, дескать, в старину принадлежали им, но отец Долонца присвоил, пользуясь захватом власти в Куябе пришельцем Ютиггой и всеобщей смутой, а сейчас как раз время восстановить справедливость, да и самим артанам это в копилку, что блюдут старые правила, обычаи.

Придон слушал, набычившись, куявы говорят чересчур витиевато и многословно, Вяземайт появился в дверях обычный, будничный, обнаженный до пояса, словно и не бывал в промерзлых горах, с красивыми серебряными волосами до плеч, чисто вымытыми и оттого блестящими, с ходу понял, о чем речь, сказал с порога:

– Это слишком простые вопросы, чтобы ими загружать светлого тцара Артании!.. Конечно же, забирайте нашим именем. Не потому, что Долонец в свое время возглавил армию против нас, хоть и не воевал, а потому, что артане всегда за правду, справедливость и восстановление старых обычаев.

Куявы поклонились, вопросительно взглянули на Придона, тот хмуро кивнул, подтверждая, что да, вопрос слишком простой и ничтожный для его вмешательства, любой конюх решит, даже вон волхв и то понимает, и куявы, еще раз поклонившись, осчастливленные, поспешно удалились.

Вяземайт сказал с кривой улыбкой:

– Иные дела государства, кажется, куда проще, чем… личные, да?

Придон спросил хмуро:

– Ты о чем?

– Да брось, понимаешь. Все видят, как терзаешься. Плохо только, что и куявы не совсем слепые. Нехорошо, когда смешки. Хоть от наших, хоть от куявов. От куявов куда хуже. Тцар должен быть грозен и загадочен, а не смешон!..

Придон в раздражении прошелся взад-вперед по комнате, широкие плечи блестели, как начищенная медь, из-за влажного воздуха, перенасыщенного благовониями, кожа казалась натертой маслом, умащенной, как говорят куявы, и оттого все тугие мышцы выступали особенно красиво, вздувались, перекатывались под исцелованной солнцем кожей.

И только одно всякий раз бросало Вяземайта в дрожь: внимательный к мелочам, он чуть ли не единственный замечал, что под какими бы светильниками Придон ни проходил, никогда тень не бежала ни спереди, ни сбоку, ни сзади. Ее не было вообще.

– Пусть смеются, – прорычал Придон. – Артанский топор перерубил куявский меч, и наши прапора над всеми крышами реют!.. А их Итания в моей постели.

Он запнулся, в глазах метнулось смущение. Глаза Вяземайта двигались за ним, будто их соединяли с шагающим взад-вперед Придоном невидимые нити.

– Это ты хорошо сказал, – подбодрил Вяземайт. – Любовь – это не только трели соловья, но и скрип деревянного ложа. Скрип даже чаще, а потом только скрип – такова жизнь, и хорошо, что ты начинаешь это понимать… хотя сперва это горько и кажется чем-то нехорошим. А то, что она пока что с тобой холодна…

Придон сказал торопливо, спеша перебить Вяземайта, пока тот не брякнул что-то грубое, оскорбительное, нехорошее:

– Холодна?.. Да холодна ли жемчужина, попавшая в руки со дна моря, покрыта ли она вообще льдом, я ее не выпущу из ладоней! Я получил ее, получил! Завоевал, она здесь, рядом, всего через две комнаты. Я в любой миг могу пройти эти комнаты… и каких усилий мне стоит, чтобы этого не сделать!.. пусть холодна, но я люблю ее, я счастлив…

Он остановился, набирая в грудь воздуха, Вяземайт спросил негромко:

– А она?

– Что она? – не понял Придон. – Она тоже… счастлива. Ведь одним словом она восстановила мир и спокойствие здесь, во дворце, а потом и в самой Куябе!.. Ее благословляют куявы, ее любят артане. Она была и осталась высшей драгоценностью Куявии. Только теперь она засияла еще ярче.

Старый маг смотрел на него, как показалось Придону, с некоторой жалостью.

– Получил, – повторил он. – Да, ты ее получил… Но ты ее всего лишь получил.

– Получил, – сказал Придон зло, – завоевал! Захватил вместе с Куябой… и всей Куявией.

– Раньше ты говорил, – напомнил Вяземайт, – как сейчас помню, о своей любви.

Придон дернулся, как ужаленный.

– А как же иначе?.. Разве не во имя этой проклятой любви нее это… Разве наши страны не трясло, как… Я люблю ее, я люблю ее так же безумно, я сгораю.

Вяземайт долго смотрел на него сочувствующе, потом тихо обронил:

– Нельзя любить ни того, кого боишься, ни того, кто тебя боится.

Отворилась дверь, ввалился отдувающийся Аснерд. Он дожевывал большую кость с лохмотьями мяса, кивнул обоим, вытер масленые губы тыльной стороной ладони, Придон услышал скрип, словно точильным камнем с силой вели по лезвию топора, швырнул кость в дверной проем, там послышался вопль, и захлопнул дверь.

– Ну че у вас веселенького?

Вяземайт бросил на него сердитый взгляд, прошел мимо, дверь отворилась от пинка, Аснерд проводил волхва непонимающим взглядом.

– Че это с ним?

Придон остановился, буркнул:

– Не догадываешься?

Аснерд ответил со скупой усмешкой на огромном лице:

– Все хочет, чтобы ты повзрослел.

– А я что?

Аснерд оглядел его с головы до ног.

– Ну, если для схватки в двобое, то лучше тебя нет бойца во всех трех тцарствах. Может быть, и на всем белом свете нет. А то и на том, что внизу. Но Вяземайту хочется выжать из тебя все, на что годен, чудак!

Придон опять не понял, шутит ли, на всякий случай хмыкнул.

– На что я годен, сам знаю. А он что хочет?

– Сделать тебя тцаром.

– А я кто?

Аснерд удивился:

– Я ж сказал, лучший боец на свете!

– А тцар?

– Ну, тцар… Сам посуди, какой из тебя тцар? Ты даже не знаешь, сколько зерна в этом году продали Вантиту. А это важнее, чем какую армию собрал, сколько городов захватил… К счастью, у нас тцар что-то вроде вожака наемной шайки. Только что не из чужих, а своего выбираем. А у Вяземайта задумка есть… Хитрый он, хитрый! Потихоньку старается раскрыть тебе глаза.

Придон пожал плечами.

– На что? Старается доказать, что я на самом деле не люблю Итанию? А зачем это ему?