Расставание из ада - Энн Давила Кардинал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он опускает голову и наклоняется ко мне, затем останавливается.
– Нам лучше не делать этого, верно? – шепчет он.
– Я чувствую взгляд бабушки.
– Через кирпичную стену?
– Ты не знаешь ее. Готова поспорить, у нее лазерное зрение.
Он усмехается:
– Значит, супергеройский ген – это у тебя семейное, да?
Сейчас в моих чувствах к Сэму есть что-то другое. Все еще чудесное, но более… нормальное. Мои эмоции не кажутся такими сильными, и я вижу не только Сэма, но и весь мир вокруг.
Затем я вспоминаю, что все еще одета в спортивную одежду, и теперь мне хочется исчезнуть.
– Так что ты здесь делаешь?
– Хотел вернуть книгу. – Он протягивает роман Данте Валгейта. – И я надеялся увидеть твои книжные полки.
Ладно, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо слышала.
– Прости, что пришел без приглашения. Я просто проезжал мимо, – говорит он, а затем замечает фотографии на камине позади меня.
Он подходит к полке и берет снимок мамы – единственный, который у нас есть. Это фото на выпускном в старшей школе, на ней белая рубашка на пуговицах, каскад волнистых темных волос рассыпается по плечам, а на губах улыбка, которая выглядит так, словно она хранит какой-то секрет.
Или даже много: в конце концов, она из рода Анхелес.
– Это твоя мама?
– Да. Она умерла, когда я была маленькой.
У меня возникает непреодолимое желание вырвать снимок у него из рук и положить обратно на место. Какая-то часть меня действительно не хочет, чтобы он прикасался к нему.
– У меня нет ни одной фотографии мамы. Она оставила мне только это. – Он закатывает рукав и указывает на наручные часы с кожаным ремешком и перламутровым циферблатом. Они выглядят старинными.
– Что она оставила Роне?
Надеюсь, ничего.
– У нас разные матери, – отвечает он. – У тебя есть что-нибудь на память о маме? Как семейная реликвия?
– Ты держишь ее в руках.
– Это? Фотография?
Я киваю, боясь, что голос сорвется, если заговорю.
Он снова смотрит на снимок.
– Ты похожа на нее.
– Ты так думаешь?
Я смотрю на фото, на дымку латиноамериканского очарования, на уверенный наклон ее головы. Раньше я молилась, чтобы походить на нее, когда вырасту; чтобы, когда посмотрю в зеркало, я увидела часть ее, смотрящую в ответ, как будто она все еще здесь.
Я наконец забираю у него фотографию.
– Я этого не вижу, – говорю я и убираю рамку обратно на каминную полку.
– Что с ней случилось, Мика?
Несмотря на то что это я должна задавать ему вопросы, я чувствую, как мое сердце смягчается. Я хочу поговорить о маме. Рассказывая о ней, я чувствую, что она больше похожа на воспоминание, а не на сон.
– Я не знаю. Мне было почти два года, мы жили в Пуэрто-Рико. Произошел несчастный случай, наверное. Наверное, все было плохо, потому что абуэла не хочет говорить об этом.
– Тогда и ушел твой отец?
Я просто киваю, чувствуя, как невыплаканные слезы поднимаются на поверхность.
– Прости. Я не хотел тебя расстраивать. – Он берет меня за руку.
– Все нормально. Я пережила это, – отвечаю я, хотя мы оба знаем, что эти слова очень далеки от правды.
Он приподнимает мою голову.
– Я просто хотел узнать больше о тебе.
Вот он. Идеальный момент, чтобы выведать у него правду.
– Сэм, с тех пор, как вы с Роной появились в городе, тут стали происходить странные вещи.
Он делает шаг ко мне.
– Правда? И какие?
Внезапно в комнате становится жарко, словно кто-то зажег камин. Он делает еще один шаг. Теперь мы находимся всего в дюйме друг от друга.
Я начинаю терять ход мыслей, но ухитряюсь произнести:
– Откуда ты?
– С юга, – отвечает он, наклоняя голову совсем немного, и…
Раздаются три резких стука в окно.
Я отпрыгиваю и вижу абуэлу, которая, прижав руки к лицу, пытается заглянуть в дом.
– Я лучше пойду, – говорит Сэм так, словно это последнее, что он хочет сделать.
Жар уходит вместе с ним, уступая место прохладному ветерку. Черт, если бы его температура была намного выше моей, то он бы наверняка выглядел потным, но он всегда абсолютно невозмутимый.
Я чувствую легкий озноб и потираю руки, когда выхожу за ним на улицу. В ту секунду, когда я ступаю на каменное крыльцо, бабушка чуть ли не набрасывается на меня:
– Итак? Кто этот новый «друг»?
Я слегка откашливаюсь:
– Абуэла, это мой друг Сэм. Сэм, это моя бабушка.
– Для меня честь познакомиться с вами, донья, – говорит он.
Она изучает его, как делает это с гнилыми овощами, которые собирается выбросить в компост: с равной долей недоверия и раздражения.
Наконец она переводит взгляд с Сэма на меня.
– Мигуэла, мне нужна твоя помощь с лестницей. – Абуэла указывает в сторону дома.
– О, сеньора, позвольте мне помочь вам. – Сэм подходит к ней.
– Нет.
Сэм замирает. Она использовала тот самый тон, который мог бы заставить часы остановиться от страха – столько в нем угрозы.
– Мы с Мигуэлой прекрасно справимся сами. Спасибо.
Последнее слово – не столько выражение благодарности, сколько попытка прогнать его, и он понимает намек.
– Что ж, приятно было познакомится с вами, сеньора Анхелес.
Абуэла лишь кивает, затем натягивает садовые перчатки.
Сэм быстро подходит ко мне, и я иду за ним по дорожке.
– Прости. У нее… плохой день.
Я слышу, как бабушка слегка кашляет. Когда я оборачиваюсь, она стоит на верхней ступеньке лестницы, хватает пригоршню мокрых листьев и с отвращением бросает их на землю.
Однако Сэма эта ситуация будто нисколько не задела.
– Не переживай. Эй, кстати, ты все еще наказана?
– Нет, а что?
– Отлично! Ты свободна завтра утром в одиннадцать?
Еще одна куча мокрых листьев падает на землю с влажным стуком. Абуэла кричит:
– Мигуэла, у нас во второй половине дня ежемесячная поездка в «Костко»[18] . Мы должны выехать к двум часам, чтобы успеть домой засветло.
– Я верну ее к двум часам, донья Анхелес, обещаю, – заверяет Сэм, но в ответ получает лишь раздраженное фырканье.
– Не обращай на нее внимания, – говорю я.
В ее грубости есть что-то такое, что заставляет меня защищать Сэма, хотя я сама отношусь к нему с подозрением. Меня тянет в двух совершенно разных направлениях одновременно, и это действительно ужасно. Единственное, что я могу придумать, – это воспользоваться возможностью узнать о нем побольше.
– Так, и что будет в субботу в одиннадцать? – меняю я тему.
– Сюрприз. Ты согласна?
– Да.
– Отлично, я заеду за тобой
