Огненные письмена - Маркус Сэйки

– Нат…

Он смотрел на нее, испытывая страстное желание поймать ее на слове. Дело было не в потворстве или желании, его привлекала личность Натали. Она была одной из самых сильных и сексуальных женщин, каких он знал. И хотя они тысячу раз занимались любовью, но уже давно разошлись, и мысль о таком сочетании опыта и новизны подействовала на него как наркотик.

Она была матерью его детей, а не какой-то случайной встречной. Но он не мог забыть и Шеннон, с которой был близок всего несколько раз. Однако с ней они спасали друг друга от смерти, низложили президента и сражались бок о бок, чтобы остановить войну. Отношения между ними были необычными, и у них не хватило времени понять, настоящая ли это любовь, будет ли продолжение, но все же…

– Ник, перестань.

Натали поставила бокал, наклонилась вперед, уперев подбородок в кулак и согнув другую руку в локте. Уставилась на него горящими бездонными глазами. Ее растрепанные волосы ниспадали на одно плечо, от нее пахло вином и холодным воздухом.

– Я не предлагаю тебе жениться еще раз. Но ты собираешься в путь, на охоту за самым опасным человеком в мире. Я не хочу, чтобы ты уходил, но принимаю неизбежное, и я знаю: ты идешь ради нас. И прежде чем мы расстанемся…

Она смотрела на него, время тянулось, наэлектризованное.

Наконец она поднялась и, хрипловато рассмеявшись, закончила:

– Прежде чем ты уйдешь, приходи ко мне в спальню – трахни меня.

ВЫ ЗНАЕТЕ, КТО ВАШИ СОСЕДИ?

Это знает ДАР. У них есть списки всех анормальных в наших Рассоединенных Штатах. Но если вы спросите у них, они вам ответят как-нибудь так: «Раскрытие запрашиваемой вами информации не отвечает интересам национальной безопасности», потому что может «повредить как коммерческому, так и личному благополучию американских граждан».

Игорь, покажи уже свой приборчик дебилжопизации. Так, хорошо, мой чокнутый юный друг. Нажми кнопочку – посмотрим перевод.

Что? Ты уверен, инвалид ты гребаный?

Гмм. Игорь говорит, что в переводе это будет: «Нас больше заботит, как бы нам поменьше заботиться о мозганах, а побольше о жизни ваших детей».

К счастью, в нашем героино-героическом мире остались еще несколько героев-негеморроев, а многие из них – члены нашего маленького хакер-сообщества.

А потому еще тепленький с серверов ДАР, содранный, как юбка с девицы-готки, вот вам список 1 073 904 анормальных с их адресами. Пользуйтесь.

И исполнитесь благодарности, суки, потому что это, кажется, наша лебединая песня. Прави(вреди)тельство надувает щеки, хочет сдуть наш домик. За вами должок – учините маленький хаос за нас – за кОС. Договорились?

Так что берите. Нет, серьезно, берите. Загрузите, поделитесь с друзьями, распространяйте, как корпоративные деньги Политического комитета действия[17].

Здесь полный список.

Здесь список по штатам.

По городам.

По почтовому коду, ленивая ты жопа.

Этот акт гражданского неповиновения доведен до вашего сведения благодаря веселым пранкерам и озорным косякам из кОС. Все права заворованы.

Глава 10

Помещение имело размеры большого планетария, только вместо звезд в воздухе плавали голографические данные, таблицы и графики, видео– и трехмерные пейзажи, бегущие строки – головокружительное изобилие данных, сияющее на фоне подземной темноты. Для человека средних способностей – для Купера – все это не имело особого смысла. Информации было слишком много. Слишком много несвязанных понятий шли внахлест.

Но для Эрика Эпштейна, который поглощал информацию, как другие поглощают инфоток, здесь содержались все тайны мира. Он заработал свои миллиарды, находя закономерности в функционировании биржевых рынков, он практически вынуждал мировые финансовые рынки закрываться и перестраиваться.

– Ваш вчерашний отказ встретиться был совершенно неприемлемым. Время – важнейший фактор.

– Время всегда важнейший фактор, – сказал Купер и огляделся, постепенно привыкая к полумраку.

Эрик в кенгурушке и кроссовках стоял в центре помещения – бледный шпрехшталмейстер цифрового цирка. Глаза у него впали сильнее обычного, словно он не спал неделю. Рядом с ним его брат Джейкоб в костюме от Люси Вероники за пять тысяч долларов являл образец изящного спокойствия. Два брата были двумя противоположностями – фанатик Эрик и рядом Джейкоб с его спокойной уверенностью. Но на самом деле они функционировали как одна слаженная команда.

Эрик был мозгами, деньгами, перспективой, а Джейкоб – лицом и голосом, человеком, который обедал с президентами и магнатами.

– К тому же я не работаю на вас, – напомнил Купер.

– Не работаете, – согласился Джейкоб, – что вы и продемонстрировали с избыточной ясностью. Что говорить – вы не смогли сделать ничего из того, о чем мы вас просили.

– Неправда. Я убедил президента Клэя позволить вам отделиться. Но это, конечно, случилось до того, как вы его убили.

Вероятно, такая бесцеремонность была не лучшим способом общения с двумя самыми влиятельными людьми в мире, но Купер ничего не мог с собой поделать. Отчасти потому, что его бесцеремонность позволяла ему подавлять закипавшую в нем ярость. Что бы он ни говорил Куину, какие бы философские оправдания ни подыскивал действиям братьев, они тем не менее убили тысячи американских солдат, а это было непростительно.

И отчасти потому, что он еще не отошел от прошедшей ночи. У него с Натали были причины для развода, и весьма основательные, но они не имели никакого отношения к постельным делам. Это он и продемонстрировал весьма доказательно прошлой ночью, пусть теперь от усталости и передвигался с трудом.

Они не говорили о своих отношениях сегодня утром. Дети встали раньше их, а они не хотели смущать Кейт и Тодда. Но если эта ночь корнями уходила в прошлое, он теперь знал, что Натали думает о будущем. И не она одна. Дело было не только в сексе. И даже не в самой Натали. Они хорошо чувствовали себя вместе. Легко. В какой-то момент, когда он отвлекся от жарки блинов, чтобы подать ей кружку кофе, ему стало так хорошо, словно он натянул на себя старые джинсы и любимую футболку. Он почувствовал себя дома.

– Ты сегодня другой, – раздался детский голосок.

Купер, скосив глаза, увидел девочку, устроившуюся на стуле: она сидела, подтянув к груди колени, ее лицо было скрыто фиолетовой челкой. Миллисент, практически постоянная спутница Эрика Эпштейна и одна из самых эффективных чтецов, с какими сталкивался Купер. Она воспринимала внутренние страхи и тайные страсти всех вокруг нее. Прочувствовала слабости своего папочки и жестокость мамочки, когда и говорить еще не начала. Десятилетняя девочка, чья прозорливость позволяла оформлять миллиардные сделки и приводила к убийствам. Как и всегда, Купер испытал прилив жалости к ней – слишком много, слишком много.

– Привет, Милли. Как поживаешь?

– Ты другой. Что-то случилось?

Она подняла голову, уставилась на него старческими глазами с детского лица.

«Натали верхом на тебе, ее ноги сжимают твои бедра, голова закинута назад…»

– Вот оно что, – сказала Милли. – Секс. Но я думала, ты занимаешься сексом с Шеннон.

Купер впервые за последние десять лет почувствовал, что краснеет. Чтобы замять это, он обратился к Эпштейнам:

– Вы приютили Итана Парка?

– Да, – ответил Джейкоб. – Мы предоставили ему лабораторию, во много раз превосходящую все то, что было у него прежде. И дали персонал – все они сверходаренные. Обладая знаниями о работе доктора Каузена, сделать повторное открытие метода генотерапии для воспроизводства одаренных людей – вопрос времени.

– Которого у вас нет.

– Неопределенно, – сказал Эрик. – Исходные данные неясны. Несовместимые факторы, личностные матрицы в состоянии возрастающего стресса, неисследованные переменные. Прогнозы ниже порога достоверности.

– Да? А для них, кажется, все вполне определенно, – заметил Купер, показав на видеоэкран между графиками.

Съемки каменистой пустыни за границами Новой Земли Обетованной велись с высоты птичьего полета. Лагерь гудел, словно улей, двадцать тысяч человек готовились к войне.

– Не имеет значения.

– Вашу границу собирается перейти целая армия, а вы говорите, что это не имеет значения?

– Нет. Термин «армия» неадекватен. Виджиланты. Статистически гораздо менее эффективно.

– Это так, – кивнул Купер. – Но вы никогда не понимали эту составляющую. Эрик, информация не всемогуща. Не всякие чувства поддаются количественной оценке. Вы убили тысячи людей на глазах у всего народа, наблюдавшего по телевизору за устроенной вами бойней. Хотите, я сделаю предсказание?