Стена - Джефф Лонг

Хью запрокинул голову, чтобы окинуть взглядом высоты. Уже скоро под ними раскинется долина. А пока что наилучший вид раскрывался наверху: абстрактное полотно из ярко освещенного камня, тут и там пересеченного темными мокрыми полосами.

Веревка, обвитая вокруг бедра Хью, натянулась и задрожала. Льюис всегда поднимался по веревке в темпе марша. Он передвигал жумары по одному и поднимался в стремени, свисавшем с каждой ручки. Использование жумаров помогало сэкономить немало времени. Что еще важнее, они помогали сохранить силу. Льюис окажется здесь неуставшим, готовым пойти первым на следующем подъеме. Хью будет страховать его, затем точно так же поднимется наверх. Так они и пойдут, чередуясь, словно играя в чехарду.

В лесу каркнула ворона. Утро было тихим. Слышались шорох и пощелкивание жумаров Льюиса, поскребывание ног напарника по камню и негромкое позвякивание снаряжения.

Льюис возник перед ним, как выброшенный наверх взрывом: оскаленные в широкой улыбке белые зубы, оранжевый шлем и широкие плечи. Он двигался с быстротой тигра, но даже не запыхался. Он уже успел рассказать Хью, что встает в полпятого, чтобы поработать в тренажерном зале вместе с толпой красноглазых от недосыпания поборников здоровья. А два раза в неделю, в солнце или в дождь, он совершает велопробеги в Эстес-парке, по тридцать пять миль в каждую сторону.

Когда они были молодыми, маниакальная одержимость горами казалась самой настоящей святостью. Льюис имел обыкновение проклинать равнины и пасущиеся там стада людей и скота выражениями, почти впрямую позаимствованными из Ницше и Керуака.[18] «Мы их спасители, и они поймут это, если только сумеют открыть свои свиные глазки. Мы с тобой, Хью, самые настоящие долбаные святые. Последние из святых. Это тебе не что-нибудь. Бог прячется здесь, и только здесь. Мы единственные из всех, кто возносит в этом аду молитвы, сумеем отыскать Его». Для Хью, хоть пьяного, хоть обкуренного, хоть совершенно трезвого, все это звучало чересчур высокопарно. Но он любил иной раз позабавиться: завести Льюиса и спровоцировать его на громовые речи, достойные библейских пророков.

Двое мужчин устроились рядом и занялись разбором снаряжения. Сегодня они предприняли всего-навсего пробу сил. Настоящая работа начнется завтра.

Устроившись поудобнее в страховочных ремнях, они помогали друг другу сложить воедино фрагменты открывавшихся им видов. Когда они в 1988 году одолели Анасази, большая часть Эль-Кэпа все еще оставалась девственной. Теперь же повсюду пролегали самые настоящие тропы, разве что вертикальные, в отличие от тех, что остались внизу.

Справа выделялось обширное темно-серое пятно, формой точь-в-точь схожее с североамериканским континентом. Первые альпинисты, проходившие по нему, как и древние испанские миссионеры, начали путь в Байе, прошли вдоль «побережья» Калифорнии, поворачивая возле Масатлана и Биг-Сюра, и вышли к вершине в районе Иглу. Они так и окрестили свой маршрут — Северная Америка, или СА-стена. Последующие группы восходителей, покоряя прилегающие участки, сохранили традицию: слева от СА лежит Тихоокеанская стена, справа — Атлантическая, а неподалеку расположились Вайомингское овцеводческое ранчо и Нью-Джерсийская магистраль.

Льюис глубоко наслаждался поэтичностью окружающего.

— Наконец-то мы среди людей, — сказал он со вздохом.

Слева от них, в направлении изящного профиля, именуемого Носом, где было совершено первое в истории восхождение на Эль-Кэп в 1958 году, теперь по крутизне проходило множество маршрутов. Мескалито, как можно было понять из названия, освоили в психоделические семидесятые. Стены Раннего Утреннего Света и Нового Рассвета первыми подставляли лбы лучам восходящего солнца. Рядом с Южными морями находилась Буря.

Среди этих прекрасных чудовищ возвышалась Анасази. Хью не видел лишь ближайшего, так и не пройденного до конца впервые маршрута, который вчера лишил жизни по меньшей мере двух молодых женщин. Он вытянул шею, но так и не смог разглядеть ни висящего на веревке тела, ни каких-либо следов восхождения, ни даже обширной крыши Глаза циклопа.

Сейчас Огастин, вероятно, уже спустился к телу своей подруги. Как спасатель, он, несомненно, уже встречался со смертью. Но этот случай оставит в его душе такой шрам, какого он пока что не может даже представить себе. Хью знал это наверняка. Потеря любви никогда не дается легко.

— Ну и каковы мои шансы? — внезапно спросил Льюис.

Хью подумал, что он говорит о предстоящем подъеме или недельном восхождении. Поэтому он беспечно махнул рукой.

— Только синее небо, — произнес он нараспев.

На небе не было ни облачка. В ослепительных солнечных лучах бойко кружились горные ласточки. Стоял изумительный день, достойный рая.

Льюис не улыбнулся в ответ. Его глаза прятались за тонкими, чрезвычайно стильными солнцезащитными очками. Хью с запозданием понял, что друг спрашивал его о беседе с Рэйчел, состоявшейся вчера вечером. Немного поразмыслив, он решил не отвечать. В предстоящие дни у них будет вполне достаточно времени для того, чтобы внимательно приглядеться к прожитым жизням. И похоронить своих женщин.

— Время идет, — сказал Льюис.

Он покрутил головой и плечами, как боксер, готовящийся к выходу на ринг. Хью проверил страховку и похлопал его по плечу. Льюис двинулся вверх по стене.

Во время дальнейшего пути они сделали множество ошибок: путали веревки, роняли снаряжение, не понимали команд друг друга. Льюиса это очень расстраивало.

— Неужели эта гадина одолеет нас? — пробормотал он в один из таких случаев.

Хью смотрел на жизнь более спокойно. Он нисколько не тревожился из-за медлительности. Шел лишь первый день восхождения. Они еще успеют приноровиться к той жизни, которую ведут на больших стенах.

Они не ходили вдвоем более трех десятков лет. Разумнее было бы совершить сначала несколько коротких простых маршрутов, потратив неделю-другую, чтобы восстановить взаимодействие до интуитивного уровня. Вместо этого они кинулись на утес с той же опрометчивостью, с какой иные бросаются с него.

Около четырех часов они решили, что на сегодня хватит. Начало положено. Четыреста футов по вертикали, конечно, не бог весть что. Но они смогли прорваться через первую линию обороны Анасази и приблизиться к своему давнему ритму. Можно было бы до заката пройти еще один отрезок вверх, но это было чревато опасностью спуска в темноте.

Пока они готовились спускаться по веревке, Хью попытался разглядеть хоть какие-нибудь признаки присутствия спасателей.

— А ведь ты был уверен, что мы что-нибудь увидим, — сказал он.

Льюис сделал большой глоток воды.

— Был. Но мы ничего не увидели.

— Они собирались назвать свой маршрут Стеной троянок. Мне сказал один из рейнджеров.

Льюис фыркнул.

— Вот и накликали несчастье. Пленницы и рабыни! Надо же придумать такое дурацкое название!

— Тут ты загнул, Луи. Ведь только женщины там и уцелели.

— Что-то я тебя не понимаю.

— После той эпической войны. Ну, знаешь, те, что были не моложе Эль-Кэпа.

Льюис не поддержал шутку.

— Из них не уцелел никто, Хью. Они все погибли.

Насмешка Льюиса расстроила Хью. Он подумал, что, возможно, они раздражены после трудного дня. Они не на шутку устали. А громада Анасази, несмотря на все усилия, вздымалась высоко над ними.

— Постарайся все же воздать им должное, — сказал он. — Они были смелы, как чертовки. Воительницы. Амазонки.

— Иисус! — воскликнул Льюис.

— Но ты же бард. Где же твое поэтическое чувство?

— Это никакая не поэзия. Это гордыня. Рэйчел напичкала этим дерьмом наших девочек. Она говорила: мечта должна быть большой! Еву просто оклеветали! Ты можешь в один прекрасный день стать президентом! Вся эта фигня насчет женщины-богини растет в мозгах, как на дрожжах, и вдобавок еще и заразна. Они почему-то уверены, что могут танцевать в огне и не обжигаться.

Хью уперся ногами в скалу. У него тоже было горько на душе, но его чувство было совсем не таким, как у Льюиса.

— Раз уж они, по твоему мнению, были здесь не на месте, то, может быть, и нам с тобой тут нечего делать, — возразил Хью. — И ты после этого еще рассуждаешь о гордыне…

— Я только предлагаю посмотреть, куда это их заводит.

— Эти женщины пожертвовали всем, что у них было.

— Они крепко лажанулись, Хью. Только потому, что высунулись слишком далеко.

В памяти Хью возникло недавнее зрелище: девушка, лежащая на камне в лесу, словно человеческая жертва на алтаре.

— Ты несправедлив, — сказал он.

— Я говорю о том, как я это вижу, — заявил Льюис.

Хью фыркнул.

— Видишь? Да ты ничего не видишь!

— Сегодня утром ты устроил мне экскурсию, спасибо тебе. Кровь на камнях. Кровь на деревьях. Вот и вся история.