Поцелуй ночи (ЛП) - Кеньон Шеррилин

— Мне так жаль.

— Как и мне, — шепнул он, в его глазах ревел шторм. — Но самым страшным было не то, что я оставил его там умирать, я забрал с собой брата. И без нас некому было их защитить.

— Где вы были?

Он опустил глаза к полу. Но она все еще видела, как он бичует сам себя. Он хотел вер-нуться и все исправить, так же как она мечтала вернуться в ту ночь, когда Даймоны Спати уби-ли ее мать и сестер.

— Годом раньше — летом — я отправился искать славу и богатство.

Вульф отпустил девушку и оглядел свое скромное жилище.

— После того, как меня настигла весть о его смерти, богатство больше не казалось мне важным. Бог с ними, с разногласиями. Я должен был быть рядом с ним.

Она дотронулась до его обнаженной руки.

— Наверно ты очень сильно любил отца.

Он устало вздохнул.

— Иногда. Но порой я его ненавидел. Ненавидел за то, что он не был тем человеком, ко-торым должен. Его отцом был уважаемый ярл, но мы жили как вечно голодные попрошайки. Осмеянные и обруганные собственной родней. Моя мать гордилась оскорблениями. Говорила, что страдание есть Божья воля. Якобы оно делает нас лучше. Но я никогда в это не верил. Сле-пая преданность отца ее идеалам бесила меня все сильней. Мы, отец и я, постоянно ругались. Он хотел, чтобы я вел себя так же, как и он, терпел брань и помалкивал.

Мука в глаза Вульфа трогала Кассандру даже больше, чем нежность его рук.

— Он хотел, чтобы я стал чем-то, чем я стать не мог. Я не мог подставить другую щеку. Не в моей натуре было не ответить оскорблением на оскорбление, ударом на удар.

Он повернулся и, сердито сведя брови, взглянул на нее.

— Почему я тебе все это рассказываю?

Секунду Кассандра раздумывала.

— Сон, полагаю. Это то, что у тебя в голове.

Но с какой стати оно проявилось в ее сне, она не могла даже представить.

Фактически сон этот становился с каждой минутой все более странным. И она не могла разобраться, с чего это ее подсознание такое выдало.

Почему ее воображение вызвало в сон ее загадочного Темного Охотника…?

— Ага, наверняка, — кивнул он. — Я думаю, что поступаю с Кристофером так же, как когда-то поступили со мной. Я должен дать ему возможность прожить свою собственную жизнь, а не пытаться так часто влиять на его выбор.

— Почему бы и нет?

— Честно?

— Конечно же, я предпочитаю честность лжи, — улыбнулась девушка.

Вульф слегка улыбнулся, затем снова погрузился в раздумье.

— Я не хочу потерять еще и его.

Его голос был глубок, в нем ощущалась боль. Сердце Кассандры сжалось.

— И, тем не менее, у меня нет выбора. Я его потеряю.

— Почему?

— Все умирают, миледи. По крайней мере, в смертном мире. А я продолжаю жить. Когда всё вокруг рассыпается в прах, снова и снова.

Он поднял на нее глаза. Агония на его лице проникала в самую глубь ее души.

— Ты представляешь, каково это, держать тех, кого любишь, в объятиях, пока они умира-ют?

Кассандра вся сжалась, вспомнив гибель матери и сестер. Она хотела подойти к ним по-сле взрыва, но охранник оттолкнул ее, пока она буквально выла от горя.

«Слишком поздно, им не помочь. Нам надо бежать»

Ее душа кричала в тот день.

И даже сейчас она кричала от всех несправедливостей в ее жизни.

— Да, я представляю, — прошептала она. — Я тоже видела, как умерли те, кого я любила. Все что у меня осталось — это мой отец.

Его взгляд стал острым.

— Тогда представь, что это происходит тысячи раз, век за веком. Ты смотришь, как они рождаются, живут, а потом умирают. А ты живешь. С каждым новым поколением. Всякий раз, глядя, как умирает член моей семьи, я вижу, как умирает мой брат Эрик. Снова и снова. А Крис… — Вульф поморщился, словно одно его имя причиняло ему боль. — Он точная копия мое-го брата.

Уголок его рта приподнялся в неожиданном изумлении.

— Точно такой же характер. Думаю, из всей семьи, что я потерял, его смерть будет самым тяжелым, что мне пришлось вынести.

Ранимость в его глазах потрясла Кассандру до глубины души. Такой свирепый мужчина, и такое чувство.

— Он еще очень молод. У него вся жизнь впереди.

— Возможно… но моему брату было всего двадцать четыре, когда его убили наши враги. Мне никогда не забыть выражения лица его сына, юного Биронвульфа, когда он увидел, как его отец сложил в бою голову. Все, о чем я тогда думал — это как спасти мальчонку.

— И ты это сделал.

— Да. Я поклялся, что не позволю Биронвульфу умереть, как его отец. Всю его жизнь я оберегал его. Он умер в годах, во сне. Мирно, — он помолчал немного. — Думаю, в конце кон-цов, я последовал вере матери. Больше, чем отец. Скандинавы верили, если погибнуть молодым в бою, ты войдешь во врата Валгаллы. Но, как и мать, я хотел иной жизни для тех, кого любил. Жаль, что я смог понять ее так поздно.

Вульф потряс головой, будто прогоняя прочь эти мысли. Поглядев на Кассандру, он на-хмурился.

— Не могу поверить, что думаю об этом, когда рядом такая прекрасная женщина. Я точно старею, если болтаю, когда нужно действовать, — он глубоко рассмеялся. — Долой нездоровые мысли.

Он с силой рванул к себе девушку.

— Итак, почему мы тратим время, когда можем провести его более продуктивно?

— Насколько продуктивно?

Его улыбка была грешной, теплой. Она поглощала ее.

— Думаю, моему языку можно найти гораздо лучшее применение. Что скажешь?

Он пробежался упомянутым органом по ее горлу к уху и легонько потянул его. Его теп-лое дыхание опаляло ее шею, вызывало дрожь.

— О да, — выдохнула она, — думаю, это гораздо лучшее занятие для твоего языка.

Он смеялся, распуская шнуровку на спине Кассандры. Медленно, обольстительно, он приспустил платье с ее плеч и позволил ему упасть прямо на пол. Ткань чувственно скользнула по ее коже, и холодный воздух погладил ее.

Стоя нагой перед ним, девушка не могла сдержать сильной дрожи. Как странно быть пе-ред ним столь уязвимой, когда он все еще в доспехах. В его темных глазах отражалось пламя камина.

Вульф любовался неприкрытой красотой стоящей перед ним женщины. Она казалась еще прелестней, чем в прошлом его сне. Он нежно провел ладонью по ее груди, позволяя соску дразнить ладонь.

Она напоминала ему Сагу, скандинавскую богиню поэзии. Элегантная. Изысканная. Благородная. То, что он презирал, будучи смертным.

Теперь же он был ею околдован.

Он понятия не имел, почему открылся ей. Непохоже на него говорить так свободно, но она буквально притягивала его.

Но он не хотел заниматься с ней любовью в этом месте. Не в прошлом, где воспомина-ния и чувство вины за то, в чем он потерпел неудачу, ранили его.

Она заслуживала большего.

Закрыв глаза, он вызвал образ его современной спальни. Только внес ряд изменений.

Кассандра выдохнула и отступила назад, оглядываясь. Стены были черными с белой от-делкой. Кроме одной, справа от нее. От самого пола до потолка ее занимали раскрытые окна. Ветерок колыхал прозрачные белые занавеси. Пламя дюжин свечей танцевало на ветру. Но это были не просто свечи. Они мерцали словно звезды.

В центре комнаты на высоком постаменте располагалась громадная кровать, застланная черными шелковыми простынями. На толстом пуховом одеяле — пододеяльник из черного шел-ка. Кровать украшал железный орнамент, который был так сконструирован, что создавал замы-словатый прямоугольный полог между четырьмя столбами. Они были декорированы колеблю-щейся на ветру белой прозрачной тканью.

Теперь Вульф был обнажен. Он подхватил девушку на руки и понес ее к ожидающей их огромной постели.

Кассандра вздохнула, ощутив под собой мягкий матрас, когда Вульф всей своей тяже-стью придавил ее сверху. Будто ее прижало к облаку.

Посмотрев вверх, она рассмеялась, обнаружив на потолке зеркало: Вульф прятал за спи-ной розу на длинном стебле.

Стены вспыхнули и тоже превратились в зеркала.

— Чья это фантазия? — спросила она.

А Вульф тем временем посыпал лепестками розы напрягшийся сосок ее правой груди.