Три красавицы на одну ночь - Дарья Калинина

Женя молчала, пытаясь призвать свои разбегающиеся мысли к порядку.

— Ты это сама придумала или Анька с тобой своими планами поделилась? — ошарашенно спросила она наконец у Наташи.

— Ну, не конкретно, конечно, прямо так все мне и выложила, но намекала, — ответила Наташа. — Советовалась со мной, что бы ей такое придумать, чтобы от Саида хоть на несколько дней отвязаться. Она за эти дни собиралась хорошенько выяснить, стоит ее новый кавалер того, чтобы ради него бросить Саида, или нет.

— Вот оно что, — сказала Женя, испытывая ни с чем не сравнимое чувство облегчения.

Как хорошо, что она поговорила с Наташей. Оказывается, никто никого не похищал! И арабы к исчезновению Ани не имеют никакого отношения. Это все хитрая женская выдумка. Немного глупая и экстравагантная, но тем не менее — ничего опасного.

— Бедный Саид, — произнесла Женя.

— Ничего, он быстро утешится, — заверила ее Наташа. — Но только учти, я тебе ничего про Аньку не говорила. И не вздумай выдать меня Саиду! Анька мне этого никогда не простит!

— Конечно! — горячо заверила ее Женя. — За кого ты меня принимаешь? Буду молчать как рыба!

— Правильно, — одобрила Наташа и легкомысленно прощебетала: — Ладно, я пошла, а то мне уже выходить скоро, а у меня один глаз все время больше другого получается. И тени никак ложиться не хотят. Прямо измучилась вся с ними. Никогда такого безобразия не было. А сегодня прямо все из рук валится.

— Постой! — остановила ее Женя. — Еще один вопрос!

— Ну? — недовольным тоном спросила Наташа.

— А почему же в таком случае Аня позвонила Лесе на трубку, а не самому Саиду? — спросила у нее Женя. — Как-то нелогично получается. Саид ее близкий друг, ее любовник. А звонит она с просьбой о помощи малознакомой ей девушке. Почему?

— Почему, почему! — разозлилась Наташа. — Может быть, не смогла до Саида вовремя дозвониться. Вот и пришлось ей выкручиваться. А потом, Саид ее хорошо изучил. Он же ушлый! Ты его еще не знаешь! Он вполне мог заподозрить что-то неладное. Или, наоборот, стал бы у Аньки подробности выспрашивать. А вы, я ручаюсь, в панику сразу ударились. Ничего конкретно и не догадались у Аньки спросить.

«И в самом деле, — подумала Женя. — Наверняка Кира с Лесей страшно перепугались. И на волне собственных эмоций легко убедили Саида в том, что с Аней действительно произошло нечто ужасное».

— Но все же из-за какого-то свидания с любовником такой огород городить с собственным похищением как-то странно! — усомнилась Леся, которой Женька перезвонила и доложила о результатах беседы с Наташей.

— Наташа сказала, что любовник Ане очень уж стоящий попался, — пояснила Женя. — Вроде бы крупный туз. И собой ничего. Привлекательный.

— Что же, тогда она права, — задумчиво произнесла Леся. — Если бы Саид принялся забрасывать Аньку сообщениями и названивать ей каждую минуту, пока она общалась с новым кавалером, то этот туз мог бы и сорваться у нее с крючка.

— Вот и я о том же! — воскликнула Женя, умолчав, что сама не раз пыталась выкрутиться из подобной ситуации и теперь искренне восхищалась изворотливостью Аньки.

— Выходит, эта Анька девушка с фантазией? — спросила Леся у подруги. — Никто ее не похищал? Сама решила, что не поедет к господину Замалю в гости?

— Ну да, — подтвердила Женя. — А мы с вами можем успокоиться. Никакой беды с ней не случилось. А не хочет Анька в гости ехать, потому что с новым любовником время приятно проводит. Это ее дело. Нам с вами ее примеру следовать нечего.

— Так что, — спросила у нее Леся, — мы сегодня едем на этот праздник?

— Я поеду, — решительно произнесла Женя.

— Тогда и мы едем, — сказала Леся, еще не подозревая, какие неприятности на свои головы они навлекают этим в высшей степени опрометчивым решением.

Глава 6

Впрочем, вначале подруги были уверены, что им вообще крупно повезло. Едва они прибыли на место и бросили один-единственный взгляд на тот дом, в котором должно было происходить торжество по случаю дня рождения общего друга их кавалеров, сразу это и поняли.

Дом был великолепен. Собственно говоря, это был не просто дом, а настоящая усадьба, обнесенная добротным двухметровым забором, сложенным из дикого камня. Стоимость одного этого забора, окружавшего территорию не меньше гектара, должна была превышать всю сумму, которую сумели заработать подруги за всю свою жизнь. Но забор — это еще полдела. Дом представлял собой старинный особняк, полностью перестроенный и реконструированный под современное комфортабельное жилье, но тем не менее сохранивший неповторимый колорит старины.

— Честно говоря, от старого здания тут остался только в некоторых местах фундамент и кое-где кирпичная кладка стен, — объяснил подругам Замаль — хозяин всего этого великолепия и сегодняшний именинник.

Было ему лет пятьдесят. Но он тщательно следил за собой и сумел сохранить подтянутую фигуру и мужскую привлекательность. Родом Замаль происходил из Ирана. Смуглая кожа и черты лица подтверждали это. В общем, он был очень хорош собой. И только синяки под глазами говорили о том, что господин Замаль страдает каким-то внутренним недугом.

Но сегодня он был в ударе и буквально поразил подруг своим шармом и гостеприимством. Показывая свои владения, он словно излучал ту силу, которую дает только богатство и уверенность в своей удаче.

— Когда я купил это имение, тут все было разрушено, — говорил он. — Но я хотел, чтобы новое здание выглядело так, словно стоит тут уже не одно столетие. И мой архитектор понял мои пожелания.

Впрочем, экскурсия по особняку была устроена не для одних подруг. День рождения был удачно совмещен с официальным новосельем. И многие из уже подъехавших гостей, хотя и числились родней господина Замаля, но были тут впервые. И теперь, не скрывая своего восторга и зависти, охали и ахали. И понятно почему. В особняке было на что посмотреть.

Одна только конюшня на пятнадцать породистых лошадей, а Замаль был страстный лошадник, невольно заставляла широко открыть рот. В стойлах били фонтанчики с питьевой водой, зерно и сено лошади получали в мраморных яслях, решетки на стойлах были всюду ажурные, и в конюшне играла негромкая протяжная восточная музыка. Пахло тут не лошадями, а восточными благовониями и чистотой.

— Арабские скакуны, — с гордостью сообщил Замаль своим гостям, с любовью и гордостью поглядывая на лошадей, чьи породистые морды с чуткими ушами и большими выразительными глазами выглядывали из стойл. — Впрочем, есть и чистокровные верховые. И даже пара орловцев. Но это все так, для гостей, для друзей, для престижа. Потерю этих лошадей я переживу и не дрогну.

И господин Замаль, утвердительно махнув головой, повел гостей дальше.

— Но сейчас я покажу вам истинную звезду моей конюшни. Он и есть моя жизнь, моя страсть, моя истинная любовь.

В это время хозяин уже подошел к стойлу, которое даже среди окружающего великолепия поражало своей роскошью. Замаль, как истинно восточный человек, ничего не жалел для своих прихотей. И стойло вороного, как ласточкино крыло, жеребца с лоснящейся кожей, подвижной головой, гибкой шеей и тонкими сухими нервными ногами, на которых, казалось, была видна и билась каждая жилка, было щедро расписано яркими восточными узорами, выложено полудрагоценными камнями, а мрамор яслей был инкрустирован золотыми прожилками.

— Вот это и есть мой Магриб, — с гордостью произнес Замаль, кладя руку на лоб своего любимца, который заржал, приветствуя хозяина.

Господин Замаль засмеялся и потрепал лошадь по шее.

— Лучший из всех скакунов, — гордо поведал он. — В прошлом году он взял главный приз на бегах во Франции. Обошел их фаворита почти на три корпуса. И при этом даже не особенно вспотел! Без преувеличения скажу, что этот конь самое дорогое, что есть в моем доме. Поистине, Магриб — настоящая его жемчужина!

Гости восхищенно зашептались. Некоторые громко выражали изумление, скорее всего, из уважения к хозяину, который этого ждал. Но подруги заметили, что на лицах двоих мужчин из числа гостей появился неподдельный восторг. Видимо, эти двое знали толк в лошадях.

— Чудесный конь, — переговаривались гости, норовя погладить породистого жеребца по гладкой шее или похлопать его по спине.

Тот нервно прядал ушами и косил темным глазом, но из рук хозяина не вырывался и снес все предназначенные ему ласки. Наконец он издал резкое протестующее ржание, и на его морде появилось такое выражение, что, умей он говорить, точно бы сказал: «Ну все, господа хорошие! Я вам и так многое позволил в честь праздника. Но надо же, пардон, и меру знать!»

Замаль счастливо рассмеялся и сдал жеребца на руки подскочившему конюху.

— Пойдемте дальше, — сказал Замаль гостям. — Я вам покажу еще много интересного.