Страна Прометея - Константин Александрович Чхеидзе

немного суровое, красноватое, с большими усами. Правда, он великолепно стрелял и отлично сидел на коне. Но разве женщина видит то, что есть? Женщина, особенно такая, как Настя, видит то, что хочет видеть.

И вот Настя увлеклась Хуссейном. Она целыми часами проводила с ним, уча его грамоте, красивым оборотам речи, манерам. Она пробовала даже учить его по-французски!.. А Хуссейн относился к Насте довольно равнодушно. Она нравилась ему, как красивая девушка, но о страстной любви не было и речи.

Между тем Настя все глубже и глубже увлекалась своим созданием. Она старалась внушить ему рыцарские понятия о чести женщин. Она читала ему избранные места из мировой литературы, в которых говорилось о столь же высоких, сколь и красивых чувствах.

Хуссейн испытывал к ней величайшую благодарность, он был хороший человек. Но, как уверял Абдулла, Хуссейн не мечтал о женитьбе на Насте.

А девушка как раз к этому и готовила Хуссейна, хотя, быть может, и бессознательно…

Наконец, наступил момент, когда Насте пришлось решать свою судьбу. У них гостил брат-кавалерист, а с ним его приятель по полку. И вот этот приятель предложил Насте руку и сердце. Отец и мать были согласны принять предложение, брат настаивал на этой свадьбе; а что касается виновницы события, то она и слышать о ней не хотела. Тут только начали понимать родители истинный характер увлечения Насти Хуссейном.

Настин отец, человек заносчивый и черствый, наотрез отказался и слушать о возможности вступления в брак его дочери с каким-то кавказским проходимцем. Отца поддерживал брат. Что касается матери, то ей, едва ли вкусившей из фиала любви с мужем, жаль было дочери. Мать пробовала уговорить мужа, чем вызвала с его стороны свирепый гнев и обещание отказаться не только от дочери, но и от жены… Хуссейн молчал.

В одну ночь, поздней осенью, Настя исчезла.

Начальник округа, не желая вызывать общественной скандал, приказал молчать об ее исчезновении; и в то же время собрал наиболее близких людей и отправился вдогонку на поиски беглянки. Хуссейна же приказал арестовать в своем собственном кабинете. Поиски были направлены по нескольким дорогам, но ни одна из групп не нашла следов. Никто нигде не видел молодую наездницу.

Лишь на следующий день, вечером, какой-то мальчик-пастух повстречался с одним из посланных и сообщил, что видел оседланного коня у входа в пещеру, на которую показывал мне Абдулла. Тотчас же к пещере были вызваны отец и брат беглянки. Они оставили спутников внизу, вскарабкались по крутому подъему и проникли в пещеру. Там действительно находилась Настя.

Она промерзла до костей, была голодна и окончательно несчастна. Она сказала, что решила остаться здесь, в горах, в пещере, пока не умрет с голоду.

Возмущенный отец грозил ей самыми страшными карами, но Настя была непреклонна. Она стояла на том, что без Хуссейна жить не согласна. Наконец, отец обещал ей, что приложит усилия к тому, чтобы произвести Хуссейна в офицеры милиции и что тогда даст свое благословение на их брак.

Однако Настя не стала ждать. Она вышла за него по магометанскому обряду и переехала с ним в его аул. Родственники Хуссейна сначала приняли Настю не очень дружелюбно. Однако впоследствии ее кроткая привязанность к мужу, ее старания всем и каждому сделать добро снискали ей всеобщую любовь.

Она родила двух девочек, которых крестила по православному обряду (Хуссейн не противился этому: вероятно, он противился бы, если бы это были мальчики) и на четвертый год замужества умерла от какой-то странной болезни. Хуссейн, который играл во всей этой истории весьма пассивную роль, который вовсе не горел страстью к Насте, тем не менее обнаружил редкое достоинство и благородство.

Он всегда относился к жене с почтительной покорностью и признавал, что она по недоразумению любит его. Он понимал все ее превосходство над собой и был прежде всего ее учеником и воспитанником, а потом мужем.

Впоследствии, я слышал, будто у Хуссейна остались от Насти несколько тетрадей ее дневников. О чем писала эта, во всяком случае, незаурядная девушка? Быть может, она разочаровалась в любви? Быть может, аульная жизнь была ей в тягость? Нет, нет, наверное нет! Ведь она всегда могла оставить своего мужа и переехать в любой центр обширной империи Российской.

Лично мне кажется, что Настя принадлежала к тем редким, исключительно богатым натурам, с пламенным сердцем и горячим воображением, которых любит Бог и которым посылает великие испытания и великую любовь. Мне кажется, Насте надо завидовать, ведь то, чего она хотела, было прекрасно; и то, к чему она стремилась, было осуществлено. Я положительно думаю, что в дневнике ее, если и были слезы, то это слезы радости, но не печали…

Из уважения к памяти покойной Хуссейн вторично не женился…»

В то время как старшие мои попутчики занимались судебными делами, я осматривал окрестности селений, в которых мы останавливались. Ранним утром, в сопровождении какого-либо местного горца, знающего русский язык (горский язык, принадлежащий к семье тюркских языков, очень красивый и мелодичный, я, к сожалению, не знал), отправлялся я к ледникам или к какой-либо знаменитой башне, выстроенной, по преданию, генуэзцами; или ходил в пещеры-кладбища, расположенные недалеко от группы селений, объединенных общим именем «Верхняя Балкария». К полудню возвращался обратно. После обеда вся приехавшая компания приглашалась, обыкновенно, в гости к каким-либо знатным местным жителям. Так проходил день за днем.

Я уже давно слышал об одной особой пещере, в которой (по рассказам побывавших там) сохранились цельные скелеты, много оружия и предметов домашней утвари. Мне хотелось посмотреть внутренность этой пещеры, и я попросил Абдуллу провести меня туда. Абдулла несколько замялся. Потом он сказал, что с удовольствием проводил бы меня, т. к. хорошо знает, что я не трону останки предков нынешних балкарцев, находящиеся в пещерах. Но, добавил Абдулла, наши старики не знают тебя и поэтому не простят мне, что я водил гяура на наши могилы… Однако, отказывая на словах, Абдулла все-таки повел меня к привлекавшей меня пещере; своим отказом он как бы предупреждал, что рассчитывает на мою скромность.

…Я никогда не забуду этого утра. Бывают минуты, когда человек воочию, наглядно, каждой частицей своего телесного и душевного состава познает, или – лучше сказать – осязает присутствие в мире каких-то Высших Великих сил. Я бы не мог объяснить, почему именно в это утро нахлынули будоражащие волнующие чувства… Быть может, потому, что купол Храма Господня – голубое небо – кажется в горах особенно близким и прекрасным… Или это было влияние солнца, величавое восхождение которого из-за соседнего