Торжество жизни - Николай Дашкиев

Степан в растерянности остановился перед щитом. Что же делать?

И тут он вспомнил, что профессор Браун однажды сказал: «Подземный город управляется из кабинета шефа».

Любой ценой нужно было проникнуть туда.

Степан выбежал в главный коридор и прислонился к стене.

Мимо него, завывая, промчался электрокар с эсэсовцами; к лабораториям один за другим подъезжали бронетранспортеры, и растерянные бледные гитлеровцы, беспорядочно суетясь, бросали туда все, что попадало под руку. На Степана никто не обращал внимания: он был в белом халате и шапочке лаборанта. Опасность представляла только встреча с Валленбротом,

Надо было спешить, пока не улеглась паника. Степан прежде всего бросился к лаборатории профессора Брауна, чтобы предупредить старика о грозящей опасности, а затем вместе с ним пробраться в кабинет шефа.

Но знакомая лаборатория была пуста. Драгоценные приборы, посуда, бумаги, книги грудами валялись на полу. Степан бросился к тайнику — портфель с рукописью профессора был на месте. «А профессор — погиб?» — сердце Степана сжалось.

Мешкать было нельзя. Схватив портфель и какой-то круглый металлический стержень — все-таки, оружие! — Степан побежал вдоль по коридору. Он никогда не был в этой части города, но в памяти всплыло: «От лаборатории до кабинета шефа — триста двадцать шагов. Восемь перекрестков. Против двери — ниша».

Степан подходил уже к восьмому тоннелю, когда за углом послышался голос Руффке. Шеф и американец шли к главному коридору.

Степан едва успел юркнуть под бронетранспортер.

— Одну минутку, мистер Стьюард, я запру кабинет, — сказал Руффке.

Американец захохотал:

— Узнаю немецкую педантичность! Успокойтесь, здесь никого нет… Вы лучше скажите, что это за бумаги вы сложили в свой чемодан? Сколько они стоят?

Степан не стал слушать дальше. Все его мускулы напряглись: «Никого нет! Никого нет!» Едва лишь голоса удалились, он выскочил из под бронетранспортера, бросился в открытую дверь и захлопнул ее.

«Кабинет шефа!» — догадался Степан. Стальные сейфы, черная штора на стене, — обо всем этом ему рассказывал профессор Браун. И главное: вот, на стене, план подземного города и большой щит с множеством кнопок, рубильников, лампочек!

Спохватившись, Степан дважды повернул ключ в замке. Юноша не заметил, что дверь, прищемив угол ковра, осталась незапертой. Он бросился к щиту, на ходу стараясь прочесть надписи. «Перекрытие главного тоннеля»… «Свет»… «Минные поля»…

Но где же тот страшный рубильник?.. Вот! «Затопление секторов»… Нет, не этот рубильник будет включен, а вон тот… и тот… и тот!..

С чувством гнева и удовлетворенной мести Степан дергал за рубильники, нажимал на кнопки, зная, что в этот миг там, в главном коридоре, с грохотом падают стальные щиты полуметровой толщины, — падают, круша машины, уничтожая фашистов. Вспыхивающие красные лампочки всякий раз извещают: щит опустился.

Не подумав, Степан включил рубильник с надписью: «Силовая станция», и внезапный взрыв потряс стены. Электричество погасло, только над щитом вспыхнула яркая зеленоватая лампочка. При ее свете Степан напряженно всматривался в план подземного города. Он искал путь, по которому можно было бы вывести пленных из нижнего этажа.

Степан сразу увидел запасные выходы. Их было два, оба в этой части города. Юноша напряг память, и перед ним промелькнули подъемник, перекрестки, повороты… Более трех лет назад проносили его на носилках, но он вспомнил весь путь до мелочей. Главный вход — в конце коридора. Тут! Именно тут, в этой комнате должен быть второй выход. Но где? Где?

Возбужденный и потрясенный, Степан с трудом разбирался в путанице переходов, лестниц, камер. Он стал на стул, чтобы лучше видеть, но в этот момент сзади кто-то вскрикнул.

В дверях стоял Валленброт с пистолетом в руках. У порога трясся профессор Браун.

Все это промелькнуло в глазах Степана как вспышка молнии. Раньше чем грянул выстрел, юноша бросился на Валленброта.

…По толстому ковру кабинета в последней смертельной схватке, хрипя, катались два человека. Третий, прислонясь к стене, смотрел на них блестящими сумасшедшими глазами. Он как бы оцепенел. Но когда послышался чей-то приглушенный стон, старик вдруг встрепенулся, в его глазах появилось что-то разумное. Он провел рукой по лысому черепу, схватил со стола большую малахитовую шкатулку, наклонившись, выждал несколько мгновений, изо всей силы опустил ее на чью-то голову и пошел, приплясывая и хохоча:

— Ха-ха-ха!.. Я, Макс Браун, убил человека! Я убил человека!

Глава IX

Седоволосый юноша

Ранним утром третьего мая тысяча девятьсот сорок пятого года в одном из безымянных ущелий Баварского плато у стремительного горного ручья неподвижно лежали два человека, юноша и старик, в изорванных грязно-белых халатах.

Они спали. Их не беспокоил ни грохот потока, ни задорное щебетанье птиц, ни яркие солнечные лучи. Так спят солдаты после длительного марша: разбросав руки и ноги, прильнув щекой к земле, тяжело всхрапывая и беспокойно бормоча.

Солнце подымалось все выше и выше. Его лучи начинали жечь невыносимо.

Юноша застонал во сне, но не шевельнулся. У старика на лысине проступили капельки пота, лицо побагровело, дыхание участилось, однако и он не мог преодолеть оцепенения. Лишь когда расхрабрившаяся пичужка уселась ему на голову, он беспокойно дернулся и привстал.

— Стефан!.. — старик потер рукой лоб, и, оглянувшись, с недоумением повторил: — Стефан?

Его взгляд упал на юношу. Спящий не услышал слабого оклика, а старик бормотал:

— Антивирус… Капитуляция…

Вдруг старику представилось что-то страшное. Вытянув руки вперед, как бы отталкивая кого-то невидимого, он пятился к скале, шепча:

— Уничтожьте этот вирус!.. Уничтожьте!.. А-а-а…

Он резко отпрянул назад, и, ударившись затылком о выступающий камень, рухнул на землю.

Старик поднялся через несколько часов. Но в нем уже не было ничего человеческого, разумного. Хихикая, он направился к берегу ручья, споткнулся о большой тяжелый портфель, поднял его и машинальным движением расстегнул замки. Из портфеля выпала толстая пачка исписанных листов.

Старик вначале, казалось, заинтересовался: водил пальцем по строчкам, что-то бормотал. Затем, широко улыбаясь, стал разрывать каждую страницу на мельчайшие частички, с любопытством наблюдая, как они легкими мотыльками кружатся над рекой. Наконец, блеснув замками и монограммой, с обрыва полетел и портфель. Его подхватила вода — закружила, завертела, накрыла грязно-желтым буруном и унесла куда-то в щель между камнями, в глубины подземного русла.